Добрый 2

— Вот и к нему не приставай. Дай время.

— Нет времени. Пусть по ходу принимает свою новую жизнь.

— А спорим, что есть? Спорим, что мы всё успеем и ничего не завалим?

— Спорим! На что?

— Вас Ариэль послала, чтобы вы в очередной раз поспорили? — влез я между спорщиков.

— Нет! — рявкнули оба. — Она послала нас рассказать тебе про обычаи гургутов и про то, что ты должен делать на свадьбе как друг.

— И?

— Подожди, мы ещё не поспорили. Куда ты всё время торопишься?

— Так, понятно, проще у Великого спросить.

— Никаких Великих, — отрезала Кайя. — Мужчины, вы такие мужчины. Вечно несутся сломя голову, наворотят не пойми чего, а потом мы за них всё разгребаем.

— И это говорит женщина, понёсшаяся на мужа с ножом, — не выдержал Авель.

— Не понёсшаяся, а вогнавшая в тебя нож хладнокровно, обдуманно и с точным расчётом. А вот то, что ты прижал меня к себе, подтверждает всё сказанное мною про мужчин.

— Спорим, что вы не поспорите, ничего мне не расскажете и мы никуда не успеем? — не выдержал я.

— Спорим! — дружно согласились супруги.

— А на что спорим?

— Авель, давай быстро придумай, на что мы с ним поспорим.

— Нет, Кайя, ты как хладнокровная, расчётливая и… как ты там ещё себя обзывала?

— Думающая, — подсказал я.

— Вот, думающая женщина, — продолжил Авель, — должна быстро применить все эти качества и придумать сама.

— Обзывала?! — Казалось, Кайя услышала только одно.

— Не цепляйся к словам, обзывала, называла — какая сейчас разница?

— Так что там со свадьбой? — решил напомнить я о своём существовании.

— Иди ты со своей свадьбой знаешь куда? Ты слышал, как он меня назвал?

— Спорим, что не подерётесь?

— Спорим, — мгновенно согласилась Кайя. — А на что?

А ведь действительно — на что? На что может поспорить дух, ограниченный в своём существовании? У него и потребностей-то нет. Пить, есть не надо. Материальные блага неинтересны. Есть одно, что, оказывается, не воспрещается духам. Но… да в конце концов, не на постель же мне с Кайей спорить. Во-первых, при живом, звучит, конечно, так себе, муже. А во-вторых, я её даже не видел. Вдруг она и не человек вовсе, а гургутка. Хотя, если такая гургутка, как Ариэль, то, в принципе, согласен.

— А на что вы обычно спорите? — задал я вопрос, чтобы уйти от крамольных мыслей.

— Ну-у-у, — замялась Кайя. — На разное. А ты придумай своё.

— На самом деле мы давно уже ни на что не спорим, — вздохнул Авель. — Духам просто не на что спорить.

— Как ни странно, к этой мысли я пришёл секунду назад.

— Вот! Ты — секунду. А мы, дорогой, не помнишь, когда пришли к этой мысли?

— Сразу после того, как ты прекратила на меня злиться за свою смерть.

— А как же тогда все эти споры? — не понял я.

— Они просто так, ни о чём.

— Ну, я не знаю, спорили бы на щелбаны, на волшебные пендели.

— Духи не ощущают физического воздействия, если они этого не хотят, — вздохнула Кайя. — Если бы это было не так, то кое-кто бы так у меня огрёб!

— Ну, хорошо, а прокукарекать под столом, например, три раза?

— Всякие издевательские желания мы уже по тысяче раз друг к другу применили, — поддержал жену Авель своим вздохом.

— Да это и изначально было неинтересно, — поддакнула Кайя.

— Тогда не спорьте, — предложил я.

— А так ещё тоскливее, — вздохнули сразу оба.

— Я думала, хоть ты что-то новенькое предложишь.

— Зря ты согласился стать духом, — сделал вывод Авель.

— И очень скоро ты это поймёшь, — дополнила Кайя.

— И как только будет такая возможность, то беги, беги из духов на любых условиях.

— Лучше день смертным, чем вечность духом.

— Да что там день, я бы и на час согласилась.

— Да ладно, вы меня сейчас разводите. Опять на что-то поспорили? Вы же поняли, что спорить по поводу меня бесполезно. Я не поведусь.

— Он не понимает Авель.

— Он поймёт Кайя.

— А, знаете, как я понял, что вы меня разводите? Ариэль. Весь ответ в этой гургутке. Что-то я не увидел безграничного счастья на её лице по случаю окончания её духовства. Наоборот, она ругалась, возмущалась и только что в драку не лезла.

— А знаешь, почему? — спросила Кайя.

— Ты ей небезразличен, — ответил за меня Авель после того, как я пожал плечами.

— Что? Я не ослышался? Да ладно! — пришлось поверить мне в услышанное, когда молчание затянулось.

— И что мне теперь с этим делать?

— А ты думаешь, зачем Ариэль выбрала тебя другом на свадьбу?

— Великий вождь — понятно. А вот почему она?

— Ну, не знаю. Может, потому, что просто знакомых не было. Тысячу двести лет! Все, кого она знала — подруги, родные, знакомые да просто те, кто мелькал в её жизни, — давно умерли.

— Почему она не взяла меня или Авеля?

— Потому что вы духи, может, вам нельзя.

— А ты-то кто? — снова в унисон спросили Кайя и Авель.

— А я, может, ещё не совсем полноценный дух. Не инициированный.

— Какой?

— Не прошедший посвящения.

Дружный хохот семейной духовской пары немало меня озадачил. Да что я такого сказал-то? Точнее, что такого СМЕШНОГО я сказал, чтобы так ухахатываться?

— Может, меня всё-таки кто-то посвятит в причину всеобщего веселья? Вместе и посмеёмся.

— Посвящение, — хохотнул Авель на мой вопрос.

— Тебя посвятил тот, кого ты называешь дядя, — пояснила более владеющая собой Кайя.

— Просто сказал «ты дух», и ты стал духом, — добавил Авель.

— И что, вот так к любому можно подойти, ткнуть невидимым пальцем — и всё, типа дух?

— Ну, для этого должны быть некоторые незначительные условия.

— На самом деле их всего три, — уточнила Кайя. — Смерть и два желания — покойника и дяди.

— Смерть для вас незначительное условие? — охренел я.

— Если бы ты видел, что тут творилось во времена нашей смертной жизни. Да вот хотя бы наша история.

— Да, сейчас, конечно, с этим посложнее. Убийства стали редкостью.