Дочь кучера. Мезальянс

– Не верю, что мог прогнать тебя. Не верю, что ревную тебя к оказываемым знакам внимания. Не верю, что ты настоящая.

Глава 32

– Он такой огромный!

Лира с Эвертом оказались по другую сторону протяженного светлого зала. Именно его она видела в день своего заточения.

– Ох! – с досадой выдохнул Эверт.

Она только ступила на светлый паркет, но не сделала и шага, повернувшись к Эверту, коротко взглянув на него. Ее губы дрогнули в улыбке и через какое-то мгновение смеялись, блестя белоснежной полоской зубов.

– Ты должен продолжить это «ох!» Я чувствую себя безнадежно испорченной и ни за что не решусь на это, а вот ты просто обязан! Сейчас ведь можно?

На ее смех стали оглядываться и это было подобно снежной лавине: головы все оборачивались, шелест тканей становился все громче, бубнеж от разговоров все нарастал.

– Вы и в самом деле испорчены, виконтесса Дэ Фуа! – проговорил Эверт не без улыбки. – С чего вы взяли, что сейчас можно?

Она, верно, угадала непрозвучавшую пошлую мысль.

– Не скажу, что этой фразе самое место в спальне, потому что сам перечеркну на нет все прошлые усилия, чтобы не поддержать ваше веселье, – проговорил Эверт, несколько сказав “кхм”. – Слова, касающиеся размеров, должны звучать только там.

Лира перестала смеяться.

– Я так решила это, потому что именно этим я и буду заниматься: дразнить тебя оставшуюся часть вечера, чтобы ты прочувствовал до конца всю прелесть моего состояния.

Пока они не спустились в сверкающую светом и начищенным хрусталем «яму», не показались на людях больше, чем есть сейчас они могли обмениваться такими любезностями. Лира конечно же преувеличивала степень своих страданий, но про свои слова не забыла – она отомстит. Как? Способов множество.

– Всех снегов Эйнхайма не хватит для того, чтобы остудить мое желание.

Лира нахмурилась. Где черт возьми ее запропастившийся “Байрон”, когда он так нужен ей?

– Нельзя быть настолько поэтичным, – проговорила она. – Ты и в самом деле выставляешь меня в дурном свете.

Эверт остановился, кивнув приближающимся знакомым, а потом повернулся к Лире.

– Вы готовы, графиня?

– Виконтесса.

– Нет, – возразил Эверт с неким упрямством. – Именно графиня. Сделай вид, что ничего не знаешь. Его Величество любит делать сюрпризы и страшно огорчается, когда кто-то забирает у него эффект неожиданности.

Лира только хмыкнула в ответ. Никто этого не любит, но Эверта стоило укусить и этим.

– Я знаю еще одного такого мальчика, который несколько минут назад грустил в карете только лишь потому, что с ним поступили точно также.

– Мальчика?

Она видела, что ему понравилось такое прозвище и сравнение с ребенком в том числе. Ох!

– Чувствую, он был бы в восторге от Рождества и от нового года.

– А что там?

Если здесь нет зимнего праздника, то, пожалуй, этот мир не так уж хорош. Как создать новый год и Рождество без религиозной подоплеки?

– Подарки! – выдохнула она, вспомнив волшебный вкус глинтвейна и новогодние запахи. – Очень большое количество подарков, снег, украшения, мигающие огоньки, катание на коньках и иллюминация больших городов.

Эверт сжал ее пальцы, переложив их на изгиб своей руки.

– Расскажешь мне об этом позже? Но теперь…Боги! Дайте нам сил!

Лира не стала спрашивать отчего в его голосе столько обреченности. Мужчины, кажется, одинаковы. Они не любят шатания по магазинам, праздного существования и бестолковой болтовни.

– Сэгхарт Эверт граф Броукор Байкхот Дельвиг.

Она готовилась к этому, но все равно громкий голос герольда оказался для нее неожиданностью. Он смог перекричать музыку, шепотки и общий гул от разговоров.

– Не можем отказаться от этого так как это прописано в законе, – проговорил Дельвиг ей на ухо. – Старый дворец, древние традиции.

Лира кивнула. Она уже знала об этом от Карла. Он грустил по старым добрым временам и пока она разбиралась с модистками и обувщиками, встречая и провожая их часто говорил о том, что в Смоге надо бы оставить все как есть и то, что касается одежды в том числе. Лира, которой то и дело становилось жарко в том минимуме одежды что была на ней в ту минуту была категорически несогласна с ним.

– Виконтесса Бригорра Лира Дэ Фуа.

От украшений и разноцветных нарядов рябило в глазах. Они с Эвертом выделялись. Оба были в темном, и она несколько раз услышала сдавленные хихиканья и загадочное «темнейшества».

– Темнейшества?

– Потом объясню, – Эверт взглянул на нее мимоходом и как будто бы искоса. – Не обращай на это внимание.

Эверта приветствовали, а ее разглядывали. Одни с любопытством и появляющимися морщинками на пугающе высоких лбах, другие с жадным любопытством, третьи с ленцой и неким пренебрежением. Последние относились к недоброжелателям. Лира мысленно пнула себя за это: ей нужно было спросить об этом.

Вот только когда?

У нее день с утра во всех смыслах замечательный: сначала Эверт, потом делегация лессы Каури, потом очередные обувщики и новая порция отвратительного настроения, отказывающийся общаться с ней Мерт и сборы-сборы-сборы. Решение лежало где-то на поверхности, но пока было задвинуто новыми впечатлениями и ощущениями, а ешё чуть было не пропущенной эмоцией секундного непонимания от того, как произнесли ее имя вкупе с «незнакомым» для нее титулом.

– Мы рады видеть вас, миледи, – проговорил его величество, разглядывая ее с высоты со своего трона и роста. – Надеюсь, вам нравится у нас?

Кажется, что он не договорил фразу, но Лира сделала еще один книксен, приветливо улыбнулась и проговорила:

– Очень. Дворец и двор поразили меня до глубины души.

Ей нравилось тут. Светлые коридоры, такие же картины и детали: в виде розовой позолоты, ярко-зеленых растений, начищенного до полупрозрачного блеска хрусталя и камней в самых разнообразных украшениях.

– Именно так я и представляла его себе, когда читала историю Энхайма в трактовке достопочтимого и уважаемого мэтра Эскеля.

Лайнелл нахмурился, бросил на Эверта вопросительный взгляд. Лира удержалась от того, чтобы тоже не посмотреть на него.

– Надеюсь, вам будет весело у нас, и вы подарите нам первый танец.

Лира чуть было не забуксовала с ответом, решая чего хочется ей и то как будет правильно сделать на глазах у всех этих людей, но потом вспомнила, что их брак всего лишь формальность – союз двух людей, не имеющих друг с другом ничего общего и даже чувств. Потому не будет ничего страшного, если она согласится на это предложение.