Дом в тысячу этажей. Авторский сборник

— Хочешь?

— Хочу!

— Дай мне свою руку, я покрою ее поцелуями… ты, наверное, будешь из-за меня страдать, но твоя любовь тебя излечит. Самочка моя земная, ты любишь меня, действительно любишь?

Принцесса, ласкаясь, кладет голову ему на плечо. Лапа принца все крепче сжимает ее бедра.

— Целуй меня, Тамара! Прикоснись к моим губам, ведь так начинается любовь на этой звездочке!

Она страстно обвила шею Ашоргена.

Брок закрыл ладонями глаза. Возможно ли это? Принцесса Тамара, его принцесса, заточенная в этой вавилонской башне и ожидающая освобождения, бесстыдно целует это чудовище своими девственными, неоскверненными губами!

— Смотри, милая, наше ложе готово!

Принцесса встает и идет…

«Ну конечно же, это принц, а кто такой я? Ничто, невидимое ничто! Но ведь я для того и проник в Мюллер-дом, для того и согласился на эту метаморфозу, чтобы найти, защитить и освободить ее! Разве я не предупредил, что буду ее охранять? Ведь она чувствовала прикосновение моей руки! А ее загадочная улыбка — разве это не был ответ на мои слова?

О бесстыжая предательница!

Единственный светлый луч в Мюллер-доме для меня погас! Как я мог мечтать о ее любви? Кого же любить, ведь я невидим?..

Прочь! Прочь отсюда!

Еще один, последний, прощальный взгляд на принцессу. Она подняла локти, подобные тонким ручкам античной амфоры, и, стоя перед зеркалом, смеется…

Боже, но где же глаза принцессы? Они прикрыты тяжелыми веками! Принцесса смеется с закрытыми глазами! Рот ее полон смеха, но глаза — спят…»

Только теперь Брок понял, в чем дело!

Гипноз!

Он увидел, как горящие глаза Ашоргена стерегут в зеркале отражение принцессы.

Терпение Брока лопнуло. Он бросился к Ашоргену и со злостью ударил кулаком по длинной верхней губе, тянущейся от носа. Именно это место само напрашивалось для удара, ибо казалось наиболее чувствительным на лице. Принц беззвучно повалился на пол. Брок разорвал одну из занавесок и связал руки и ноги Ашоргена. Затем куском тряпки заткнул ему рот и затолкал безвольное тело под ложе. После этого он повернулся к принцессе.

Но принцесса ничего не видела и не слышала. По какой-то инерции она продолжала исполнять гипнотические приказы того, кто сейчас валялся под кроватью. Шелковые складки дрожат от трепета ее пальцев, будто она держит в них ключи от потайных дверей, скрытых в белых облаках. Принцесса раздевается… Брок хочет крикнуть, предупредить ее, разбудить, но внезапно…

XXX. Принцесса Тамара думает, что она одна — Осторожнее, Петр Брок! — Руки можно схватить только руками

Он взглянул на ее глаза, открывшиеся перед зеркалом. Принцесса увидела в зеркале свое странное пробуждение и, удивленная, смотрела на свое изумление. Ей казалось, что она очнулась от тяжелого сна. Она в смятении оглянулась и протерла глаза. Но ее пальцы окончательно сняли сон, который она хотела удержать. Взбитые белые подушки манят ее… Брок, напрягшись до предела, наблюдает, как она медленно и беспечно раздевается, думая, что в комнате кроме нее и зеркала никого нет.

«Что же делать? Нет, теперь уже нельзя раскрыть себя… Поздно! Но я буду зорко охранять ее сон. Ведь она даже не догадывается, что под ее ложем лежит чудовищный Ашорген с кляпом во рту. А что, если он очнется и избавится от пут?

Я должен остаться здесь!»

Он сжался в углу, стиснув зубы, и затаил дыхание. И вдруг от безумной мысли у него потемнело в глазах.

Розовая лента с кружевом — как сладостное обещание, которое должно исполнить спрятанное под рубашкой сонное тело. Прочь, прочь — эта мысль! Только приблизиться к ее устам — о блаженство…

Её волосы, губы, глаза — какой дивный цветок расцвел на стебле белой шеи! Лицо — это самое прекрасное, самое драгоценное, что есть у женщины, ее раскрытые глаза волнуют и влекут вас… Но вот она улыбается и становится еще более прекрасной, ибо к радужной гамме добавляется еще один цвет — белоснежный!

Вот уже туфельки качаются на кончиках пальцев и падают. Брок не успел перевести дыхание, как сверкнули колени, икры и тончайшие чулки сброшенной змеиной кожей легли на пол. Гладкое зеркало отражает эту красоту — порхающие руки и груди, выглядывающие из-под пены кружев.

Затаив дыхание, Брок следит за этой игрой. Он смотрит, как она потягивается с ленивой улыбкой в своем победном одиночестве. Словно она устала от долгого притворства перед людьми и с наслаждением сбросила маску, чтобы дать отдохнуть своему лицу и опять ненадолго стать самой собой!

Нежные слова, как листья, не срываясь, трепещут на ее губах.

— Я принцесса… нет, я не принцесса, — шепчут губы. На холодной поверхности зеркала слова превращаются в туманное облачко. Она стирает его ладонью и смотрит на себя. В неожиданном изумлении, словно впервые увидя себя, друг против друга застывают две пары глаз.

Брок уже не в силах владеть собой, кровь глухими ударами стучит в висках. Но комок страха подступил к горлу. Как открыть принцессе свое присутствие? Как выразить свою нежность, любовь? Ведь стоит произнести слово, как чудесное видение исчезнет! Как обнять ее? «От первого моего прикосновения она даже не дрогнет, может быть, лишь шевельнется рука, чтобы смахнуть легкий зуд. Но что будет дальше? Она встревожится, потом испугается и закричит от ужаса!»

Петр Брок приготовил тысячи слов, которыми он засыплет, опутает, уговорит принцессу. И все же — не окажутся ли беспомощными все эти слова, если она не увидит глаз, в которых можно утонуть, человеческого тела, в котором пульсирует горячая кровь и которое можно ощутить, обнять?

Принцесса подходит к постели, откидывает покрывало, разглаживает ладонями подушку — и вот уже склоняется на нее, охваченная сладкой истомой. Руки она кладет под голову, глаза устремлены к потолку, но, погруженная в свои мысли, она не видит золотых звезд, вытканных на голубом балдахине. От этих мыслей пылает лицо и голова идет кругом.

Брок на носках, едва касаясь ковра, крадется к ложу. В следующий момент что-то должно произойти, но что?

Лицо Брока склоняется над ее губами. Она смотрит на него огромными неподвижными глазами и все же не видит его. Расстояние между ними медленно, но неотвратимо сокращается. Еще мгновение, и его набухшие, пылающие губы накрывают ее влажный, полуоткрытый рот.

Как странно! Ничто не дрогнуло на лице принцессы. Лишь взгляд внезапно стал внимательным, острым, будто она в мыслях вернулась откуда-то издалека. И губы округлились в кроваво-красную розу. Ее руки протянулись к нему двумя дугами, но Брок на этот раз сумел от них ускользнуть. Когда опасность миновала и разочарованные руки снова упали, он отважился на новый шаг. Он прижался губами к ее шее.

Не забывай, Петр Брок, что у принцессы тоже есть руки и тебе не удастся ускользнуть от них. Вот твои волосы, твое лицо, к нему мы еще вернемся, но вот, вот твои руки, которые предают тебя на каждом сантиметре ее тела! А руки можно схватить только руками…

XXXI. Петр Брок лжет — „… у меня еще нет лица…“ — Мюллер напоминает Броку о свидании —,….жду тебя…“

Их руки встретились и губы снова слились. Принцесса шепчет:

— Кто ты, кто ты?