Домби и сын

— Чмъто окончится вся эта исторія! Посмотримъ, поглядимъ!

— Какъ, подумаешь, все устроено на свт! — восклицаетъ кухарка, — право! A ужъ насчетъ миссъ Флоренсы, м-ръ Таулисонъ, я готова побиться объ закладъ, ей не будетъ хуже ни отъ какихъ перемнъ.

— Какъ бы не такъ! — возражаетъ Таулисонъ и, скрестивъ руки, хранитъ глубокое молчаніе, увренный, что его пророчество навело ужасъ на все общество.

М-съ Скьютонъ, готовая встртить милыхъ дтей съ отверстыми объятіями, уже давно нарядилась въ двическій костюмъ съ коротенькими рукавчиками. Зрлыя прелести Клеопатры цвтутъ теперь въ тни ея собственныхъ комнатъ, которыми она овладла только что сегодня. Уже нсколько часовъ брюзга-старуха сидитъ подъ окномъ и крайне досадуетъ на запоздалый обдъ.

Гд же счастливая чета, ожидаемая этимъ благословеннымъ домомъ? Неужели паръ, вода, втеръ и лошади, — все замедляетъ свой ходъ, чтобы продлить блаженство этой четы? неужели слишкомъ много благовонныхъ цвтовъ на ея дорог, и она запуталась между розами и лиліями?

Вотъ она, наконецъ, вотъ счастливая чета! Быстро подъхала карета къ великолпному дому и остановилась y подъзда; м-ръ Таулисонъ и компанія бгутъ на встрчу, отворяютъ дверь, и молодые супруги рука объ руку входятъ въ свой чертогъ.

— Милая Эдиь! — кричитъ на лстниц взволнованный голосъ. — Милый Домби! — И коротенькіе рукавчики обвиваются поперемнно вокругъ милаго и милой.

Флоренса также спустилась въ залу, но, не смя подойти съ своимъ привтствіемъ, робко выжидаетъ, пока пройдутъ первые восторги нжнйшаго свиданія. Глаза Эдии встртили ее еще на порог. Небрежно поцловавъ въ щеку чувствительную родительницу, Эдиь поспшила къ Флоренс и обняла ее съ нжностью.

— Какъ твое здоровье, Флоренса? — спросилъ м-ръ Домби, протягивая руку.

Цлуя ее, трепещущая Флоренса встртилась съ глазами отца. Холоденъ былъ взоръ м-ра Домби; но любящее сердце дочери замтило въ немъ что-то, похожее на участіе. Ей даже показалось, что при взгляд на нее, м-ръ Домби обнаружилъ чувство изумленія безъ всякой примси недоброжелательства или негодованія. Не смя боле поднять на него глазъ, она, однако, чувствовала, чго онъ взглянулъ на нее еще разъ и взглянулъ благосклонно. О, какой лучъ радости оживилъ все существо ея при отрадной мысли, что теперь новая маменька откроетъ ей неразгаданный секретъ пріобртать любовь своего отца.

— Надюсь, м-съ Домби, вы не долго станете переодваться, — замтилъ м-ръ Домби.

— Я сейчасъ буду готова.

— Подавать обдъ черезъ четверть часа.

Съ этими словами м-ръ Домби всталъ и ушелъ въ свой кабинетъ. М-съ Домби ушла къ себ на верхъ, a м-съ Скьютонъ и Флоренса отправились въ залъ, гд нжная маменька вмнила себ въ обязанность пролить нсколько неудержимыхъ слезъ, въ знакъ радости о счастьи дочери. Она отирала ихъ еще вышитымъ кончикомъ носового платка, медленно и осторожно, когда зять ея снова вошелъ въ комнату.

— Ну, что, какъ понравился вамъ прелестный Парижъ? — спросила она его, подавляя свое волненіе.

— Холодно было, — отвчалъ м-ръ Домби.

— Но зато весело, какъ всегда, — сказала м-съ Скьютонъ.

— Не очень. Что-то скучно, — возразилъ Домби.

— Что вы, какъ можно скучно!

— На меня, по крайней мр, онъ произвелъ такое впечатлніе, — продолжалъ Домби съ важною учтивостью. — М-съ Домби нашла его, кажется, тоже скучнымъ; она раза два говорила, что ей не весело.

— Проказница! — сказала м съ Скьютонъ, подходя къ входившей въ это время дочери, — можно ли говорить такія вещи о Париж!

Эдиь подняла усталыя рсницы и прошла въ дверъ, об половинки которой были торжественно растворены, съ цлью раскрыть амфиладу новоубранныхъ комнатъ; но Эдиь едва взглянула на это убранство и сла возл Флоренсы.

— Какъ прекрасно отдланы комнаты! — сказала м-съ Скьютонъ, обращаясь къ Домби. — Съ какой точностью умли они исполнить каждую мыслы Это не домъ, a дворецъ.

— Да, недурно, — отвчалъ Домби, окинувши взоромъ комнаты. — Я сказалъ, чтобы не жалли денегъ, и что можно сдлать за деньги, надюсь, сдлаино.

— А чего нельзя за нихъ сдлать! — замтила Клеопатра.

— Деньги всемогущи, — подтвердилъ Домби.

И онъ торжественно взглянулъ на жену; но жена молчала.

— Надюсь, м-съ Домби, — сказалъ онъ, обращаясь къ ней посл минутнаго молчанія съ особеиною выразительностью, — надюсь, вы одобряете вс эти измненія?

— Да конечно, — отвчала она съ надменною безпечностью. — Должно быть прекрасно, такъ значитъ и прекрасно.

Насмшливое выраженіе было, казалось, неразлучно съ ея гордымъ лицомъ; но презрніе, съ которымъ она выслушивала намеки на богатство, эти притязанія удивить ее почти сказочной роскошью, — это презрніе было на лиц ея чмъ-то новымъ, выражавшимся ярче всего другого. Замтилъ ли это м-ръ Домби, облеченный въ собственное величіе, или нтъ, только случаевъ замтить это выраженіе представлялось для него довольно; въ настоящую минуту ему очень не трудно было бы понять взглядъ, надменно скользнувшій по предметамъ его гордости и остановившійся потомъ на немъ. Онъ могъ бы прочесть въ этомъ взгляд, что вс богатства его, будь он хоть вдесятеро больше, не завоюютъ ему ни тни покорной мысли въ гордой женщин, связанной съ нимъ узами брака, но возстающей противъ него всею душою. Онъ прочелъ бы въ этомъ взіляд, что она презираегъ его сокровища, но и смотритъ на нихъ, какъ на свою собственность, какъ на плату, какъ на низкое и ничтожное вознагражденіе за то, что она сдлалась его женою. Онъ прочелъ бы въ немъ, что малйшій намекъ на могущество его денегъ, давая ей поводъ выражать свое презрніе, все-таки унижалъ ее въ собственномъ мнніи и разжигалъ пожаръ внутри ея.

Подали и обдъ; м-ръ Домби повелъ Клеопатру, Эдиь и дочь его послдовали за ними. Прошедши мимо столика, уставленнаго серебромъ и золотомъ, какъ мимо кучи сору, и не удостоивши ни однимъ взглядомъ окружавшіе ее предметы роскоши, она въ первый разъ заняла свое мсто за столомъ и сидла, какъ статуя.

М-ръ Домби самъ не далеко ушелъ отъ статуи и остался доволенъ неподвижною, гордою и холодною осанкою своей прекрасной сунруги. Она вела себя въ его дух, и онъ находилъ обращеніе ея прекраснымъ. Предсдательствуя за столомъ съ неизмннымъ чувствомъ собственнаго достоинства, онъ исполнялъ обязанности хозяина торжественно и самодовольно, и обдъ, не предвщавшій въ будущемъ ничего особенно привлекательнаго, прошелъ въ холодной учтивости.

Вскор посл чаю м-съ Скьютонъ, исполненная чувства радости, что любезная дочь ея соединена съ избранникомъ сердца, — что, впрочемъ, не мшало ей найти этотъ семейный обдъ довольно скучнымъ, какъ можно было заключить по звот, цлый часъ прикрываемой веромъ, — м-съ Скьютонъ ушла спать. Эдиь тоже ушла потихоньку и не возвращалась. Флоренса же, ходившая на верхъ къ Діогену, застала въ зал при возвращеніи своемъ только отца, расхаживающего взадъ и впередъ въ мрачномъ величіи.

— Извините, папенька. Прикажете уйти? — проговорила она, остановившись y дверей.

— Нтъ, — отвчалъ Домби, оглянувшись черезъ плечо, — ты можешь быть или не быть тутъ, какъ теб угодно; вдь это не мой кабинетъ.

Флоренса вошла и присла съ работой къ дальнему столику. Она въ первый разъ съ тхъ поръ, какъ помнитъ себя, очутилась наедин съ отцомъ, — она, его единственное дитя, его естественная подруга, испытавшая все горе и тоску одинокой жизни, она, любящая, но не любимая, никогда не забывавшая помянуть его въ молитв, готовая умереть рано, лишь бы только y него на рукахъ, — она, его ангелъ-хранитель, на холодъ и равнодушіе отвчавшій самоотверженною любовью!