Домби и сын

Флоренса улыбнулась.

— Но не въ этомъ сущность дла, — продолжалъ м-ръ Тутсъ. — Общество Сусанны, увряю васъ, миссъ Домби, было для меня утшеніемъ и отрадой въ этомъ проклятомъ состояніи духа, которое легче вообразить, чмъ описать. Путешествіе было для меня истинной усладой и, такъ сказать, вознагражденіемъ. Но не въ этомъ сущность дла. Миссъ Домби, я имлъ счастье замчать вамъ и прежде, что я далеко не изъ числа людей, y которыхъ, что называется, мозгъ въ здоровомъ состояніи. Мн это очень хорошо извстно. Едва ли сыщется еще человкъ, который бы такъ отлично понималъ всю пустоту своей головы, какъ я, и если нкоторые люди называли меня безмозглымъ, то я нахожу, что они были въ этомъ отношеніи совершенно правы. Все это однако, миссъ Домби, отнюдь не мшаетъ мн представлять въ ясномъ свт свои отношенія къ лейтенанту Вальтеру. Пусть, если можно, увеличится еще больше моя душевная пытка, я обязанъ сказать, что лейтенантъ Вальтеръ — прекрасный молодой человкъ и, по моему мннію, достоинъ благословенія; которое нисходитъ на его… на его чело. Дай Богъ ему силу и возможность оцнить во всей полнот неземное блаженство, котораго оказался недостойнымъ другой человкъ, несчастнйшій изъ всхъ животныхъ въ этомъ мір! Но все-таки не въ этомъ сущность дла. Миссъ Домби, капитанъ Гильсъ мой истинный другъ, и я не хочу сомнваться, что ему по временамъ было бы пріятно видть меня въ своемъ дом, точно такъ же, какъ я, съ своей стороны всегда съ особеннымъ удовольствіемъ сталъ бы принимать y себя капитана Куттля. Мы понимаемъ и цнимъ другъ друга. Но я не могу забыть, что разъ въ своей жизни я велъ себя неприлично на одномъ изъ угловъ Брайтонской площади, и если въ этомъ послднемъ отношеніи мое присутствіе будетъ вамъ казаться непріятнымъ, то я прошу только сказать мн объ этомъ теперь, и, будьте уврены, я пойму васъ совершенно. Я не огорчусь, не постую, не приду въ отчаяніе; напротивъ, я почту себя счастливымъ и стану гордиться, что имлъ честь удостоиться вашего доврія. Вотъ въ чемъ сущность дла, миссъ Домби.

— М-ръ Тутсъ, — отвчала Флоренса, — вы мой старинный и врнйшій другъ, какъ же пришло вамъ въ голову, что мн было бы непріятно васъ видть въ этомъ дом? Встрча съ вами, будьте уврены, всегда доставить мн большое удовольствіе, и только одно удовольствіе.

— Миссъ Домби, — сказалъ м-ръ Тутсъ, вынимая платокъ изъ кармана, — если теперь я пролилъ слезу, то это — слеза радости. Будьте, однако, спокойны: это ничего, и премного вамъ обязанъ. Посл того, что вы сейчасъ сказали, я считаю нужнымъ предувдомить васъ, миссъ Домби, что я. не намренъ впередъ неглижировать своимъ костюмомъ и не обращать никакого вниманія на свою наружность, какъ это длалъ в послднее время.

Флоренса, не безъ нкотораго смущенія, должна была одобрить это намреніе.

— Относительно этого пункта, — продолжалъ м-ръ Тутсъ, — я держусь собственно тхъ мыслей, что всякій порядочный человкъ, прежде чмъ опуститься въ безмолвную могилу, долженъ вести себя приличнымъ и всегда нсколько изящнымъ образомъ. Поэтому съ этой поры я тщательно стану наблюдать, чтобы сапоги мои были вычищены и высвтлены самою лучшею ваксой. Такое замчаніе, миссъ Домби, конечно, не иметъ для васъ никакой важности, но я осмлился его сдлать въ вашемъ присутствіи первый и послдній разъ. Благодарю васъ отъ всего моего сердца. Если вообще я не имю той чувствительности, какую бы хотли во мн видть мои искренніе друзья, зато могу уврить честнымъ и благороднымъ словомъ, я чувствую всегда вовремя и кстати, что требуютъ приличія и любезность отъ всякаго порядочнаго человка. Если, напримръ, въ этомъ отношеніи мн нужно выразить то, что я чувствую въ настоящую минуту, то я… я уже давно понимаю, что мн пора идти.

Раскланявшись, какъ слдуетъ порядочному джентльмену, м-ръ Тутсъ, утшенный и успокоенный, сошелъ внизъ и отыскалъ въ магазин капитана Куттля.

— Капитанъ Гильсъ, — началъ м-ръ Тутсъ, — настоящая наша бесда съ вами должна быть покрыта не иначе, какъ священною печатью доврія и совершеннйшей искренности. Это, собственно говоря, будетъ продолженіемъ того, что сейчасъ происходило наверху между мною и миссъ Домби.

— Начинай, дружище, начинай!

— Миссъ Домби, я полагаю, скоро будетъ соединена съ лейтенантомъ Вальтеромъ? Такъ ли, капитанъ Гильсъ?

— Такъ, любезный другъ. Мы вс товарищи по этому длу и причаливаемъ въ одну сторону. Валли и общая услада нашего сердца будутъ соединены, тотчасъ же посл того, какъ ихъ окликнутъ въ дом благодати, — шепталъ ему на ухо капитанъ Куттль.

— Окликнутъ! — повторилъ Тутсъ.

— Да, мой другъ, въ церкви, вонъ тамъ! — сказалъ капитанъ, указывая своимъ пальцемъ черезъ плечо.

— Вотъ что! охъ!

— A потомъ, — продолжалъ капитанъ своимъ хриплымъ шепотомъ, разглаживая спину и плечи м-ра Тутса, — затмъ что послдуетъ? Наша услада, какъ залетная птичка, выпорхнетъ изъ родного гнздышка и отлетитъ далеко, далеко, за широкія моря! Они дутъ въ Китай, пріятель!

— Великій Боже! — воскликнулъ м-ръ Тутсъ.

— Да, любезный другъ. Корабль, принявшій его на свой бортъ, когда онъ носился по бурнымъ волнамъ, ведетъ торговлю съ Китаемъ, и Вальтеръ въ продолженіе своего путешествія заслужилъ себ всеобщую благосклонность. Его полюбили на земл и на мор, такъ какъ онъ, видишь ты, прекрасный и очень смышленый молодой человкъ. И вотъ, когда умеръ въ Кантон суперкаргъ, т. е. главный корабельный приказчикъ, то мсто его досталось Вальтеру, и теперь онъ станетъ завдывать въ этой должности другимъ кораблемъ, который принадлежитъ тмъ же владльцамъ. По этой-то причин, любезный другъ, наша общая услада и подетъ вмст съ Вальтеромъ въ Китай.

М-ръ Тутсъ и капитанъ разомъ испустили по глубокому вздоху.

— Что же длать, любезный другъ? — продолжалъ капитанъ. — Она любитъ его сердечно. Онъ любитъ ее сердечно. Тотъ, кто задумалъ бы ихъ разлучить и оторвать другъ отъ друга, былъ бы лютымъ звремъ, a не человкомъ. Когда она безпріютной и бездомной сиротой пришла сюда и упала на эти доски, ея израненное сердце было разбито, сокрушено. Я это знаю; я это видлъ собственными глазами, я, Эдуардъ Куттль, мореходъ великобританскій. Но теперь въ ея сердц истинная, врная, постоянная любовь, которую не сокрушатъ человческія силы. Если бы, напримръ, случилось такъ, что я не зналъ бы этого, и не вдалъ, что Вальтеръ ея истинный братъ и возлюбленный, a она его сестра и первая любовь, я скоре отрубилъ бы здсь эти руки и ноги, чмъ допустилъ бы ее улетть за широкія моря. Но я знаю дла такъ, какъ они есть, — и что же такое? Пусть, они дутъ съ миромъ, и да будетъ воля Божія! аминь!

— Капитанъ Гильсъ, — сказалъ м-ръ Тутсъ, — позвольте мн имть удовольствіе пожать вашу руку. Вы говорите такъ хорошо, такъ хорошо, что невольно распространяется теплота по всему тлу, особенно когда вы произносите: аминь. Вамъ извстно, капитанъ Гильсъ, что и я до безумія любилъ миссъ Домби.

— Развеселись, пріятель! — сказалъ капитанъ, положивъ свою руку на плечо м-ра Тутса. — Стой и держись крпче,

— Я и хочу развеселиться, — капитанъ Гильсъ и по возможности держаться крпче. Только когда откроетъ свою пасть передъ моими глазами широкая могила я приготовлюсь къ похоронамъ, но не прежде. Не имя въ настоящую минуту никакой власти надъ собою, я покорнйше прошу васъ быть такъ добрымъ, принять на себя трудъ передать лейтенанту Вальтеру слдующій пунктъ.

— Пунктъ, пріятель, — повторилъ капитанъ, — какой же?

— Миссъ Домби, въ своемъ неизреченномъ снисхожденіи, — продолжалъ м-ръ Тутсъ, вытирая глаза, — изволила сказать, что мое присутствіе можетъ ей доставить нкоторое удовольствіе, и я увренъ, что вс въ этомъ дом, со включеніемъ васъ, капитанъ Гильсъ, будутъ снисходительно смотрть на присутствіе безталаннаго горемыки, который, очевидно, рожденъ на свтъ по какой-то непростительной ошибк. Поэтому, Капитанъ Гильсъ, я теперь безъ церемоніи стану заходить сюда по вечерамъ, пока вс мы будемъ вмст. Но просьба моя, собственно говоря, такого рода. Если, паче чаянія, мн покажется когда-нибудь, что я не могу вынести взоровъ лейтенанта Вальтера и выбгу изъ комнаты, я надюсь, вы оба, капитанъ Гильсь, будете считать это несчастьемъ и отнюдь не преступленіемъ съ моей стороны и будете убждены, что я ни къ кому не питаю въ своей душ злобы или ненависти, и всего мене къ лейтенанту Вальтеру. Надюсь также, вы оба примете на себя трудъ длать по этому поводу замчанія, что я вышелъ, вроятно, прогуливаться на свжемъ воздух, или, всего врне, посмотрть, какъ идетъ время на часахъ королевской биржи. Если, капитанъ, вы войдете со мной въ эти планы и дадите положительный отвтъ за лейтенанта Вальтера, это будетъ величайшимъ облегченіемъ для моихъ чувствъ и такой отрадой, за которую я не постоялъ бы удлить значительную часть своей собственности.

— Любезный другъ, — отвчалъ капитанъ, — ни слова больше. За какую бы веревку ты ни ухватился, я и Вальтеръ Гэй будемъ тянуть ее изо всей мочи.

— Капитанъ Гильсъ, благодарю васъ, вы утшили горемыку и сняли грузъ съ его сердца. Я желаю сохранить доброе мнніе обо всемъ и обо всхъ, хотя ршительно не знаю, какъ выразить свои чувства. На душ такъ полно, что кажется, будто льется черезъ край, a захочешь высказаться, — языкъ ии съ мста, какъ будто привинтили его къ зубамъ. Это все равно, если бы, напримръ, Борджесъ и компанія общали своему заказчику сдлать какія-нибудь необычайныя панталоны и потомъ не могли бы выкроить того, что y нихъ на душ.

Пояснивъ такимъ образомъ свою оригинальную мысль, м-ръ Тутсъ пожелалъ капитану Куттлю всевозможныхъ благъ и отправился во свояси.

Капитанъ Куттль, окруженный въ дом усладой сердца и Сусанной, былъ счастливйшимъ человкомъ въ мір и наслаждался неподдльнымъ блаженствомъ, которое съ каждымъ днемъ увеличивалось все больше и больше. Онъ почасту и подолгу производилъ глубокомысленныя совщанія съ миссъ Сусанной Нипперъ, необычайная мудрость и ршительное могущество которой служили для него предметомъ постояннаго удивленія, ибо никогда не забывалъ Куттль, какъ сія двица изъявила нкогда желаніе ополчиться противъ самой м-съ Макъ Стингеръ, женщины экстраординарной и непобдимой въ своемъ род. Посл одного изъ такихъ совщаній, онъ явился къ Флоренс съ докладомъ, что нкоторыя основательныи причины и разумныя соображенія заставляютъ его желать, чтобы въ дом поселилась какая-нибудь женщина, всего лучше знакомая, которая бы по хозяйству имла верховный надзоръ надъ дочерью пожилой леди, засдавшей по обыкновенію подъ синимъ зонтикомъ на птичьемъ рынк. Сусанна, вызванная подать свой голосъ, немедленно объявила, что, по ея мннію, ничего не можетъ быть лучше м-съ Ричардсъ. Флоренса засіяла при этомъ имени, и совщаніе окончилось само собою. Въ тотъ же день посл обда, Сусанна отправилась къ жилищу м-ра Тудля, навела необходимыя справки, и вечеромъ съ большимъ тріумфомъ воротилась домой вмст съ розовою, вчно цвтущею Полли, которая, при вид Флоренсы, обнаружила почти такія же эксцентричныя чувства, какъ сама миссъ Нипперъ.