Домби и сын

Привтный лучъ не падаетъ на Флоренсу, когда она стоитъ на колняхъ предъ алтаремъ, опустивъ свою робкую голову. Утреннее свтило не заглядываетъ въ эти мрачныя стны. Снаружи на чахломъ дерев чирикаетъ неугомонный воробей, и черезъ щель на потолк черный дроздъ насвистываетъ свою безсмысленную псню, между тмъ какъ человкъ на деревяшк продолжаетъ ковылять по дорог!

Обвнчались молодые люди, подписали свои имена въ пыльномъ реестр, пасторъ разоблачился и отправился домой. Въ темномъ углу темной церкви Флоренса бросилась на шею Сусанны Нипперъ и зарыдала въ ея объятіяхъ. Глаза м-ра Тутса красны и пухлы. Капитанъ полируетъ переносицу. Дядя Соль скинулъ со лба очки и направилъ свои стопы къ дверямъ.

— Благослови тебя Богъ, Сусанна, милая Сусанна! Если теб придется когда свидтельствовать о моей любви и ея причинахъ, сдлай это, ради Вальтера! Прощай! прощай!

Они ршились не возвращаться въ предлы мичмана и отправиться прямо въ дорогу. Коляска ждетъ ихъ подл церковной ограды.

Миссъ Нипперъ не можетъ говоритъ: она задыхается, рыдаетъ и крпко жметъ въ объятіяхъ свою милую барышню. Подходитъ м-ръ Тутсъ, старается пробудить бодрость растроганной двицы и овладваетъ ею. Флоренса подаетъ ему руку отъ полноты своего сердца, благодаритъ дядю Соля, капитана Куттля и повергается въ объятія молодого супруга.

Но Сусанна опомнилась. Она не можетъ перенести мысли, что ея госпожа удетъ съ печальнымъ воспоминаніемъ о ней. Не такъ, совсмъ не такъ она думала распрощаться и осыпаеть себя сильными упреками за свою слабость. Отваживаясь на послднее усиліе, чгобы выдержать свой характеръ, она вырывается отъ м-ра Тутса, летитъ впередъ, чтобы догнать коляску и вывести на свое лицо прощальную улыбку. Капитанъ, угадывая ея намреніе, спшитъ за нею самъ, считая равномрно своей обязанностью развеселиться, если можно. Дядя Соль и м-ръ Тутсъ остаются одни подл церковной ограды и ожидаютъ возвращенія своихъ товарищей.

Коляска ухала; улица узка, тсна, загромождена, но Сусанна не теряетъ надежды. Капитанъ бжитъ за нею изо всхъ силъ, машетъ своей лощеной шляпой и длаетъ самые неистовые жесты.

Сусанна обгоняетъ капитана, длаетъ отчаянныя усилія и настигаетъ экипажъ. Она видитъ Вальтера, видитъ Флоренсу, кривляется, визжитъ и хлопаетъ руками.

— Миссъ Флой, голубушка! взгляните на меня! Мы вс теперь счастливы, вс, вс! Еще разъ прощайте, горлинка моя, прощайте!

Сама не зная какъ, Сусанна взбирается наверхъ коляски, обнимаетъ свою барышню, цлуетъ и надсаживается изо всхъ силъ.

— Мы теперь вс, вс счастливы, такъ счастливы, милая моя миссъ Флой! — говоритъ Сусанна съ подозрительными перерывами въ своемъ дыханіи. — Вы… вы не сердитесь на меня теперь? не сердятесь?

— Сержусь, Сусанна?

— Да, да, да, вы не сердитесь, моя душечка, я знаю, вотъ и капитанъ Куттль, вашъ пріятель, капитань! И онъ еще разъ хочетъ проститься!

— Ура, восторгъ моего сердца! — баситъ взволнованный капитанъ. — Ура, Валли! Ура, дружище! Ур-р-ра!

Что прикажете длать съ молодыми супругами, когда ихъ осаждаютъ съ одной стороны капитанъ Куттль, a съ другой — Сусанна Нипперъ? Volens nolens коляска подвигаетса впередъ, погоняемая сзади бурливымъ рокотомъ телгъ, кибитокъ, каретъ, между которыми вышла теперь небывалая путаница на узкой улиц. Но Сусанна Нипперъ храбро выдерживаетъ до конца свою трудную роль. На лиц ея веселая улыбка до послдней минуты, несмотря на досадныя слезы. Капитанъ Куттль, въ свою очередь, оглашаетъ воздухъ безконечными ура. Наконецъ, когда коляска скрылась изъ виду, онь еще разъ прогремлъ — Ур-ра!

Дядя Соль и м-ръ Тутсъ терпливо сидятъ въ оград на мшистомъ камн, вплоть до возвращенія Сусанны съ капитаномь Куттлемъ. Они не говорять, не длаютъ разспросовь, но совершенно довольны другъ другомъ и составляютъ превосходное общество. По прибытіи въ квартиру маленькаго мичмана, вся компанія садится за завтракъ, но никто не дотрогивается до лакомыхъ кусковъ. М-ръ Тутсъ посл завтрака говоритъ, что вечеркомъ зайдетъ опять и, простившись съ добрыми друзьями, слоняется по городу весь день, проникнутый неопредленнымъ ошущеніемъ, какъ будто онъ дв недли не ложился въ постель.

Носятся какія-то странныя чары надъ домомъ и въ той комнат, гд они бесдовали вмст и откуда выбыло такъ много. Чары увеличиваются, тяготютъ, но вмст съ тмъ распространяютъ какую-то усладу на горечь роковой разлуки. Вечеромъ м-ръ Тутсъ объявляетъ Сусанн, что во весь день онъ былъ несчастнйшимъ человкомъ въ мір, но что однако онъ свыкся съ своей грустью и не хотлъ бы съ ней разстаться. Оставшись съ миссъ Нипперъ, онъ вступаетъ съ нею въ самые откровенные разговоры и между прочимъ подробно излагаетъ исторію своихъ чувствъ и душевной муки посл того, какъ услышалъ отъ этой двицы, что миссъ Домби никогда его не полюбитъ. Они бесдуютъ долго, плачутъ горько, и м-ръ Тутсъ предлагаетъ, наконецъ, что не мшало бы имъ выйти со двора, чтобы купить что-нибудь на ужинъ. По изъявленіи согласія этой двицей, они накупаютъ множество маленькихъ бездлокъ и, при помощи м-съ Ричардсъ, изготовляютъ великолпный ужинъ, прежде чмъ капитанъ и старикъ Соломонъ воротились домой.

Капитанъ Куттль и дядя Соль ходили на корабль, чтобы помстить тамъ Діогена и поглазть на Вальтеровы вещи. Они распространяются сь большимъ восторгомъ насчетъ популярности Вальтера и насчетъ комфорта, изготовленнаго для юной супруги въ его кают, которую капитанъ называетъ не иначе какъ: "Чудо-загляднье!" Оказывалось по веему, что молодой человкъ употребилъ большія старанія и облагороженный вкусъ для украшенія своего морского пріюта.

— Адмиральская каюта, — восклицаетъ капитанъ, — просто трынъ-трава передъ этимъ чудо-заглядньемъ, не правда ли?

Дядя Соль совершенно согласенъ съ этимъ мнніемъ.

Ho главнйшее наслажденіе капитана состоитъ въ совершеннйшей увренности, что его драгоцнные часы, равно какъ чайныя ложечки и сахарные щипчики находятся на корабельномъ борту. Онъ нсколько разъ возвращается къ этому предмету и съ неизъяснимымъ восторгомъ повторяетъ:

— Дурачина ты, Эдуардъ Куттль, мореходъ великобританскій! лучше ничего ты не могъ выдумать во всю твою долгую жизнь, какъ передать имъ эту собственность в_к_у_п_ и в_л_ю_б_! Это длаетъ теб честь, мой другъ! — заключаетъ капитанъ, разглаживая свои волосы желзнымъ крюкомъ.

Старый инструментальный мастеръ, противъ обыкновенія, туманенъ и разсянъ и слишкомъ принимаетъ къ сердцу послднее прощанье. Однако общество его стариннаго однокашника, Неда Куттля, служитъ для него великимъ утшеніемъ, и онъ садится за ужинъ съ умиленнымъ сердцемъ и веселымъ лицомъ.

— Мальчикъ мой спасенъ и на хорошей дорог! — говоритъ дядя Соль, потирая руки. — Что же мн длать, какъ не благодарить Всевышняго Творца и молиться о его счастіи?

Капитанъ, еще не занявшій мста за столомъ, обнаруживаетъ какое-то безпокойство, посматриваетъ сомнительно на м-ра Гильса и, взявшись, наконецъ, за спинку креселъ, произноситъ съ нкоторою торжественностью:

— Соломонъ! помнишь ли, мой другъ, въ подземныхъ департаментахъ имется y тебя бутылка старой мадеры: желательно бы употребить ее сегодня за здоровье Вальтера и его жены. Какъ ты объ этомъ думаешь, дружище?

Инструментальный мастеръ пристально взглянулъ на капитана, засунулъ руку въ боковой карманъ своего кофейнаго камзола, вынулъ заиисную книгу и при ней какое-то письмо.

— М-ру Домби, отъ Вальтера, — говоритъ старикъ, разсматривая адресъ. — Переслатъ черезъ три недли. Я прочту.