Домби и сын

— М-ръ Джонъ, — сказалъ м-ръ Домби, посмотрвъ на часы и взявъ шляпу, — потрудитесь вести сестру; моя рука сегодня принадлежитъ миссъ Токсъ. Ричардсъ, ступайте впередъ съ мромъ Павломъ, да будьте осторожне.

Въ карет м-ра Домби отправились: Домби и Сынъ, миссъ Токсъ, м-съ Чиккъ, Ричардсъ и Флоренса; въ маленькой карет м-ра Чиккъ похали Сусанна Нипперъ и самъ м-ръ Джонъ. Сусанна безпрестанно глазла въ окно, чтобъ избавиться отъ печальной необходимости смотрть на широкое лицо джентльмена, и всякій разъ, когда что-нибудь звенло, ей казалось, будто м-ръ Чиккъ завертываетъ деньги и хочетъ угостить ее подаркомъ.

Дорогой, на пути къ церкви, м-ръ Домби хлопнулъ однажды въ ладоши, чтобъ позабавить сына, — и миссъ Токсъ пришла въ неописуемый восторгъ при этомъ изъявленіи родительской нжности. Больше ничего не сдлалъ и не сказалъ м-ръ Домби, и веселый поздъ на крестины отличался отъ похоронной процессіи только особымъ цвтомъ экипажа и лошадей.

У церковныхъ дверей карету поспшилъ встртить сторожъ съ какой-то зловщей физіономіей. М-ръ Домби вышелъ прежде всхъ, чтобы принять дамъ, и когда онъ остановился, его тоже можно было принять за сторожа, разумется, не церковнаго, но за суроваго с_т_р_а_ж_а человческихъ длъ и помышленій.

Миссъ Токсъ съ трепетнымъ благоговніемъ подала руку м-ру Домби и начала съ нимъ взбираться по ступенямъ церковной паперти. Въ церкви совершалась другая торжественная церемонія, и миссъ Токсъ ясно разслышала слова: "Охотой ли идешь за него Лукреція?" — «Да» — отвчалъ другой голосъ.

— Потрудитесь скоре внести ребенка, — ска залъ сторожъ, отворяя церковную дверь.

— Въ могилу? — могъ бы спросить маленькій Павелъ вмст съ Гамлетомъ, — такимъ холодомъ и сыростью повяло изъ церкви! Большая завшенная каедра и покрытый налой, страшные ряды порожнихъ скамеекъ, угрюмыхъ галлерей, возвышавшихся до самаго потолка и пропадавшихъ въ тни огромнаго нахмуреннаго органа, пыльныя рогожи и холодный полъ, вымощенный каменными плитами, пустые стулья въ переднихъ углахъ и страшная сырость въ заднемъ углу, гд стояли катафалки, гробовыя носилки и нсколько лопатъ, корзинъ и кое-какой дряни, перевязанной гробовыми веревками, странный, неестественный запахъ и погребальный свтъ: такова была англійская церковь, гд собирались совершить священный обрядъ.

— Теперь y насъ свадьба, сказалъ сторожъ, — но ее сейчасъ кончатъ. Не угодно ли вамъ пожаловать въ придлъ?

При этихъ словахъ, показывая дорогу въ придлъ, сторожъ поклонился м-ру Домби съ легкой улыбкой, давая знать, что уже имлъ честь познакомиться съ его милостью при похоронахъ его супруги, и надется, что съ тхъ поръ почтенный джентльменъ былъ въ добромъ здоровьи.

Физіономіи новобрачныхъ отнюдь не обнаруживали пламенныхъ восторговъ удовлетворениаго сердца, и вся свадебная процессія имла необыкновенно печальный видъ. Невста была очень стара, женихъ очень молодъ; какой-то устарлый франтъ, съ однимъ настоящимъ и другимъ поддльнымъ глазомъ, велъ молодую. Вся компанія дрожала отъ холода. Въ придл дымился огонь, и старый дьякъ "наводилъ справку", ощупывая пальцемъ огромные листы фоліанта, исписаннаго именами покойниковь. Надъ каминомъ вислъ планъ церковныхъ склеповъ, и м-ръ Чиккъ, бгло читая вслухъ реестръ усопшихъ и погребенныхъ особъ, невзначай произнесъ также и имя Фанни.

Черезъ нсколько минутъ явился староста, низенькій, худенькій старичекъ, одаренный сильной одышкой; онъ почтительно поклонился и доложилъ, что купель приготовлена. Однако-жъ все еще должно было дожидаться, пока записывались свадебные свидтели, и между тмъ угрюмый, задыхавшійся староста ходилъ взадъ и впередъ и безпрестанно кашлялъ, частью отъ слабости, частью для того, чтобы напомнить о своей особ жениху и невст, выходившимъ изъ церкви. Потомъ пришелъ пономарь, единственное веселое лицо во всей церкви; онъ принесъ кружку теплой воды и пробормоталъ, что не мшало бы напередъ согрть купель, хотя очень хорошо зналъ, что купель не нагрютъ теперь и милліоны ведеръ кипятку. Наконецъ явился и самъ пасторъ, любезный молодой человкъ съ улыбающимся лицомъ; но его фигура должна была наводить ужасъ на маленькихъ дтей, напоминая одного изъ тхъ страшныхъ сказочныхъ пугалъ, которыя, какъ извстно, всегда являются въ бломъ саван, — a ризы почтеннаго пастыря англиканской церкви были очень похожи на блый саванъ. Дйствительно, при одномъ вид его, Павелъ закричалъ благимъ матомъ и до тхъ поръ не переставалъ, покуда его не увезли прочь. Даже и посл, во все продолженіе обряда, раздавался въ церкви крикъ ребенка то громкій, то тихій, поперемнно возвышаясь и понижаясь самымъ непріятыымъ образомъ. Это до такой степени разстроило чувствительныхъ дамъ, что м-съ Чиккъ безпрестанно оборачивались и посылала старосту къ кормилиц съ разными порученіями, a миссъ Токсъ забыла даже закрыть молитвенникъ въ то самое время, когда священникъ читалъ заклинательную молитву.

Во все это время м-ръ Домби ни разу не измнилъ своей безстрастной, джентльменской физіономіи и оттого, можетъ быть, въ церкви сдлалось еще холодне, такъ что при чтеніи пасторомъ молитвъ, паръ изъ его устъ видимо распространялся предъ очами благочестивыхъ слушателей. Только одинъ разъ, когда пасторъ, въ заключеніе церемоніи, давая наставленіе воспріемникамъ касательно ихъ будущихъ обязанностей въ отношеніи къ духовному чаду, взглянулъ случайно на м-ра Чикка; лицо м-ра Домби приняло необыкновенновеличественное выраженіе, какъ-будто онъ хотлъ сказать, что крестный отецъ долженъ поберечь себя отъ такого совта.

Когда все было кончено, онъ опять подалъ руку миссъ Токсъ и проводилъ ее въ придлъ, гд объяснилъ священнику, что почелъ бы большимъ счастьемъ пригласить его къ себ откушать хлба-соли, еслы бы хозяйство не было y него въ плачевномъ состояніи. Когда метрическая книга была подписана, деньги за крестины заплачены, староста, дьячекъ и пономарь нмст со сторожемъ получили на свой пай, небольшое общество снова услось въ кареты и въ томъ же порядк двинулось въ обратный путь.

Дома почтенную компанію встртилъ бронзовый Вильямъ Питтъ, который, по-видимому, отворачивалъ носъ отъ холодныхъ блюдъ, приготовленныхъ скоре для поминокъ, чмъ для радостнаго торжества. По возвращеніи изъ церкви, миссъ Токсъ подарила своему крестнику серебряную кружку, a м-ръ Чиккъ ложку, вилку и ножикъ въ особомъ ящик. Съ своей стороны м-ръ Домби поднесъ миссъ Токсъ браслетъ, и миссъ Токсъ приняла с_е_й д_а_р_ъ съ б_л_а_г_о_г_о_в__й_н_ы_м_ъ и_з_л_і_я_н_і_е_м_ъ глубокаго чувства п_р_и_з_н_а_т_е_л_ь_н_о_с_т_и.

— М-ръ Джонъ — сказалъ м-ръ Домби, — не угодно ли вамъ садиться за столъ? Что y васъ тамъ?

— Холодная говядина, сэръ, — отвчалъ м-ръ Чиккъ, потирая одну о другую свои окоченвшія руки, — a y васъ что тамъ?

— Холодная телятина, кажется, — возразилъ м-ръ Домби. — A тамъ вонъ холодная дичь, ветчина, пирогъ, салатъ, раки. Миссъ Токсъ! Позвольте просить васъ виномъ! Шампанскаго, миссъ Токсъ!

Кушанья были такъ холодны, что при одномъ взгляд на нихъ зубамъ становилось больно. Шампанское, казалось, вовсе замерзло, и миссъ Токсъ чуть не вскрикнула, когда прикоснулась къ бокалу. Холодныя и жаркія принесены были изъ такого ледяного буфета, что отъ одного прикосновенія къ нимъ y м-ра Чиккъ окостенли пальцы. Только одинъ м-ръ Домби былъ непоколебимъ по прежнему.

Господствующее настреніе отразилось даже на м-съ Чиккъ: она уже не льстила брату, не болтала съ пріятельницей и думала только о томъ, какъ бы укротить б_у_й_с_т_в_о зубовъ, н_а_ч_и_н_а_в_ш_и_х_ъ противъ ея в_о_л_и колотить очень непріятную тревогу.

— Ну, сэръ, — сказалъ м-ръ Чиккъ, наливая стаканъ хересу и длая неожиданный скачекъ посл продолжительнаго молчанія, — съ вашего позволенія, за здоровье нашего маленькаго Павла!

— Даруй ему Боже всхъ возможныхъ благъ! — пропищала миссъ Токсъ, прихлебывая вино.

— Миленькій Домби! — прошептала миссь Чиккъ.

— М-ръ Джонъ, — сказалъ м-ръ Домби съ суровой важностью, — мой сынъ не преминулъ бы отблагодарить васъ, если бы понималъ, какую длаютъ ему честь. Впослдствіи, я надюсь, онъ суметъ опредлить свои отношенія къ родственникамъ и друзьямъ и пойметъ, какія обязанности къ обществу свтъ налагаетъ на каждаго достойнаго гражданина.

Эти слова были произнесены такимъ тономъ, что всякое возраженіе казалось неумстнымъ, даже дерзкимъ, и потому м-ръ Чиккъ погрузился опять въ прежнее велерчивое молчаніе. Миссъ Токсъ слушала м-ра Домби еще съ большимъ вниманіемъ противъ обыкновеннаго, наклонивъ къ нему голову съ напряженнымъ любопытствомъ, и когда онъ кончилъ, она нагнулась черезъ столъ къ м-ру Чиккъ и прошептала:

— Луиза!

— Что, мой другъ? — спросила м-съ Чиккъ.

— Какія обязанности къ обществу свтъ… Какъ это сказано, я не понимаю.

— Возлагаетъ на всякаго человка! — отвчала м-съ Чиккъ.

— Извините, мой другъ, — возразила миссъ Токсъ, — мн кажется не такъ. Это было сказано какъ-то плавне, деликатне… Какія отношенія къ родственникамъ и друзьямъ и какія обязанности къ обществу свтъ налагаетъ на достойнаго гражданина!

— Налагаетъ на достойнаго гражданина. Точно такъ! — повторила м-съ Чиккъ.