Домой на Рождество

– Бет, а можно спросить? – Мэтт стоял в дверях ванной, уже успев обернуть банное полотенце вокруг бедер. – А кто такой этот «большой парень»?

И телефон снова – голосом Карла – прокричал злосчастную фразу о том, что меня вызывает «большой парень».

Я наконец нажала кнопку сброса, и телефон замолчал.

– Да так, никто.

– Правда? – Мэтт сверкнул на меня взглядом из-под бровей.

– Ну… все сложно, Мэтт.

– Что, бывший парень звонит?

Я соскользнула с кровати, и пуховое одеяло повисло на мне, будто огромная цветастая тога. Хотелось уйти.

– Мэтт, мне пора идти.

Одеяло волоклось за мной наподобие шлейфа.

Глава 22 Мэтт

По пути в Брайтон я постоянно засыпал. Дважды отключался в своем номере, пытаясь собрать вещи в дорогу. Кое-как смог вылезти из кровати, одеться и спуститься к завтраку в восемь утра. Все эти простые действия – с похмелья – давались мне с невероятным трудом, но я сказал себе, что должен справиться. Дед нуждался во мне, я должен был ехать немедленно.

Карл изумленно изогнул бровь, стоило мне появиться у стола.

– Что-то вы неважно выглядите, Мэтт. Трудная выдалась ночка?

Я промолчал.

– Коллеги! – Я заметил, что в зале не хватает еще одного человека из нашей рабочей команды: отсутствовала темноволосая женщина с большими серыми глазами. С тех пор как Бет выскочила из моей кровати, как ошпаренная, я ее не видел и ничего о ней не слышал. – Снег вроде бы стих, и я вызвал такси, чтобы через пять минут быть на станции. А за вами микроавтобус приедет через пару часов.

– А насчет работы-то как, начальник? – усмехнувшись, спросил Сет и наставил на меня вилку с куском яйца и сосиской. У меня подвело живот. – Когда мы узнаем, кто же в итоге стал счастливым обладателем должности менеджера?

– Я вам позвоню на неделе, а теперь мне пора ехать.

Стоило такси выехать на ровную дорогу, и я сразу отключился.

Через шесть часов после того, как покинул отель в Уэльсе, я входил в тяжелые стеклянные двери больницы в Брайтоне, сразу с поезда, не заезжая домой. Потный, провонявший какой-то гадостью, у стойки регистратуры я вынужден был трижды повторить имя деда, пока медсестра поняла, что я говорю ей. Дед лежал в отделении кардиологии.

Я помчался по коридорам, стараясь не задохнуться. Однажды, когда мне было восемь лет, у меня случился астматический припадок. Больничный запах вызвал воспоминания о том событии: вот меня выносят из папиного дома и запихивают в машину «Скорой помощи», в попе у меня градусник, мне очень страшно (стоит ли уж говорить о том, что так я заработал себе боязнь градусников на всю жизнь?).

Я миновал два лестничных пролета, дважды оказался в тупике, один раз попал в кухню, прежде чем нашел кардиологическое отделение.

У входа меня приветствовали двенадцать высохших стариков в полосатых пижамах. Шесть кроватей с одной стороны и шесть – с другой. Я заглянул во все столь похожие в этой обстановке лица, отыскивая лицо моего деда. Один старик тихо вел беседу с самим собою, второй косился на аппетитную попку медсестры. И тут дед помахал мне рукой.

– Дед, ты живой!

– Мэтт! – Его морщинистое лицо осветилось улыбкой, когда я подошел поближе. – Неужели это мой единственный любимый внук? Я уж решил, что ты забыл обо мне.

– Да если бы я только мог про тебя забыть, дед!

Медсестра – крупная женщина за сорок, с кудрявыми волосами, тронутыми сединой, вдруг остановилась недалеко от нас и внимательно на меня посмотрела.

– Молодой человек, так вы и есть тот самый внук? Мы о вас наслышаны.

Я изобразил волнение:

– Дед снова выдал все мои секреты?

Медсестра и дед обменялись взглядами и засмеялись. Тепло так, интимно, я бы даже сказал, захихикали.

– Я не уверена насчет секретов, однако кое-какие истории я слышала о вас. – И она хитро подмигнула деду. – Мистер Баллард, я вернусь к вам через полчасика, а пока наслаждайтесь общением с внуком.

– Не раньше, чем мы с вами немного пообнимаемся… – И мой лукавый дед, подмигнув медсестре, протянул к ней руки, чтобы она помогла ему перебраться на кровать из кресла-каталки.

– Смело же вы даете обещания, – улыбнулась медсестра, помогла деду пересесть и укатила пустое кресло по коридору.

Я смотрел на деда и видел, что он, в принципе, не сильно изменился, если не считать темных кругов под глазами, да и кожа просвечивала почти насквозь. Он похлопал по простыне, приглашая меня присесть рядом с собой.

– Ну и как ты тут? – спросил я.

– Да так как-то. Я бы уже совсем поправился, если бы они меня тут так сильно не лечили.

– А они усердствуют? – старался я поддержать иронический настрой. – Дед, может, принести тебе еды или еще чего-нибудь?

– Да зачем, – он потряс головой, – кормят тут хорошо, ты так не приготовишь все равно.

– Да я бы смог, мне же нетрудно.

– А я и не знал, что микроволновка может взорваться, пока ты, мой дорогой друг, не положил в нее стейк и пирог с почками, не сняв фольгу с блюд.

Я от души расхохотался, но все никак не мог перестать смотреть на худобу деда. Кости просто выпирали из-под больничной одежды. А ведь он пробыл в больнице всего сутки и уже выглядел, как, прости Господи, покойник. Я помню его высоким крепким мужчиной с бицепсами. А теперь он выглядел жалким и беззащитным.

– Да не умер я, не умер! – неожиданно бодро воскликнул дед, усаживаясь поудобнее и в шутку пытаясь демонстрировать мне напрочь отсутствующие у него теперь бицепсы. – Мы еще поборемся, Мэтти.

– Конечно, поборемся. А как ты себя чувствуешь?

Он откинулся на подушках:

– Знаешь, когда в сердце бьют наотмашь, кажется, будто не существует боли сильнее.

Несмотря на свою браваду, дед выглядел измученным. И очень-очень старым.

– Дед, мне действительно жаль. Я должен был находиться рядом с тобой, а не мотаться черт знает где. Если бы я не уехал в Уэльс на выходные, а остался в Брайтоне…

– Что ты, – дед посмотрел мне в лицо и похлопал по руке, – я не хочу, чтобы ты винил себя в чем-то, у тебя ведь работа, ты не свободен, да и потом, а что бы ты мог сделать в подобной ситуации…