Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

— Благодареніе Богу, отвчалъ плнникъ, за вс милости, которыми Онъ осыпалъ его; не знаю существуетъ ли на свт что-нибудь отрадне возвращенной свободы.

— Знаю я очень хорошо и эти стихи, замтилъ путешественникъ.

— Въ такомъ случа потрудитесь прочесть ихъ, отвтилъ плнникъ; вы, вроятно, прочтете ихъ лучше меня.

— Съ большимъ удовольствіемъ, сказалъ путешественникъ, вотъ они:

Глава XL

Счастливыя, прославленныя души! Стряхнувъ съ себя, какъ прахъ, покровъ вашъ смертный, Вы отъ земли въ край горній вознеслись. Пылая доблестью и гнвомъ благороднымъ, Своей и вражьей кровью обагрили вы Песокъ земной и волны океана. Не мужество, покинула васъ жизнь. Но смертью побжденные, вы пали Съ внкомъ побднымъ на чел, стяжавъ Въ погибели, межъ камней и желзомъ, Безсмертную извстность на земл И славу вчную за небесахъ.

Стихи понравились слушателямъ, и плнникъ, обрадованный хорошими встями о товарищ своей неволи, стадъ продолжать разсказъ.

Овладвъ Гулеттой и фортомъ, турки велли разрушить ихъ; въ форт, впрочемъ, нечего было разрушать. Чтобы поскорй кончить дло, ихъ минировали съ трехъ сторонъ; но ни съ одной нельзя было взорвать того, что казалось наимене прочнымъ; именно старыхъ стнъ, тогда какъ стны новой постройки инженера Фратина легко были подорваны. Посл этого побдоносный турецкій флотъ съ торжествомъ возвратился въ Константинополь, гд немного спустя умеръ, господинъ мой, Ухали. Его звали Ухали Фортаксъ, что значитъ, по турецки, паршивый ренегатъ, какимъ онъ и былъ дйствительно. У турокъ, нужно вамъ сказать, въ обыча называть людей по присущимъ имъ достоинствамъ или недостаткамъ; у нихъ всего четыре отоманскихъ фамиліи: вс остальныя получаютъ свое наименованіе отъ тлесныхъ качествъ или душевныхъ свойствъ главы семейства. Этотъ паршивый ренегатъ, во время своего рабства, былъ четырнадцать разъ гребцомъ на султанскихъ галерахъ. Достигнувъ тридцати четырехъ лтъ, и оскорбленный однимъ туркомъ, давшимъ ему оплеуху, въ то время, какъ онъ дйствовалъ весломъ, Ухали, желая отмстить ему, отрекся отъ своей вры, и благодаря своему мужеству сдлался королемъ алжирскимъ и адмираломъ морей, то есть третьимъ лицомъ въ имперіи, не пресмыкаясь по тмъ извилистымъ путямъ, которыми обыкновенно входятъ въ милость къ султанамъ. Онъ былъ родомъ Калбріецъ, и въ сущности хорошій человкъ; съ невольниками своими, которыхъ у него было тысячи три, онъ обращался весьма человколюбиво. Посл его смерти, согласно оставленному имъ завщанію, невольники были раздлены поровну между его наслдниками и султаномъ, считающимся наслдникомъ всхъ своихъ подданныхъ; онъ иметъ право на полученіе одинаковой части съ родными покойнаго изъ его наслдства. Я достался одному венеціанскому ренегату, взятому въ плнъ Ухали въ то время, когда онъ былъ юнгой на христіанской галер и сдлавшимся въ послдствіи его любимцемъ. Новый хозяинъ мой, Гассанъ Ага, былъ однимъ изъ самыхъ жестокихъ ренегатовъ; пріобрвши огромное богатство, онъ былъ сдланъ впослдствіи королемъ алжирскимъ. Я послдовалъ за нимъ изъ Константинополя въ Алжиръ, восхищенный тмъ, что буду находиться близко отъ Испаніи; не потому, чтобы я намренъ былъ писать кому нибудь о моемъ несчастномъ положеніи, но потому, что я думалъ, не будетъ ли въ Алжир судьба благопріятне для меня, чмъ въ Константинопол, гд и много разъ пытался бжать, но всегда безуспшно. Въ Алжир я думалъ поискать новыхъ средствъ достигнуть того, чего я такъ пламенно желалъ, — надежда возвратить свободу не покидала меня ни на минуту; и когда въ моихъ прежнихъ попыткахъ успхъ не оправдывалъ ожиданій, я никогда не падалъ духомъ; — посл всякой неудачи въ ум моемъ рождалась новая мысль и въ душ новая надежда, и какъ ни слаба она была, она, тмъ не мене, поддерживала мое мужество.

Такъ проводилъ я жизнь, заключенный въ тюрьм, называемой турками баньо, въ которыхъ мусульмане содержатъ безъ разбора всхъ плнныхъ христіанъ: частныхъ, королевскихъ и рабочихъ. Послдніе съ трудомъ могутъ ожидать возвращенія изъ неволи; они принадлежатъ всмъ вмст и никому въ частности, и потому ихъ некому выкупить. Многіе частные люди приводятъ въ эти баньо своихъ невольниковъ, особенно когда послдніе ожидаютъ быть выкупленными, и оставляютъ ихъ здсь до дня выкупа. Тоже бываетъ и съ невольниками султана. Ихъ не гоняютъ на работы, но если ихъ не скоро выкупаютъ, въ такомъ случа, чтобы заставить невольниковъ настоятельно хлопотать о выкуп, ихъ посылаютъ, какъ другихъ, таскать лсъ; работа, я вамъ скажу, не легкая. Не смотря на мои увренія, что у меня нтъ никакого состоянія и никакой надежды быть выкупленнымъ, меня помстили между плнниками, ожидавшими выкупа, узнавши, что я капитанъ, и на меня надли цпи, скоре въ знакъ того, что я подлежу выкупу, чмъ съ цлію удерживать меня въ невол. Такъ очутился я въ тюрьм съ множествомъ значительныхъ лицъ. Хотя мы испытывали постоянно голодъ и другія лишенія, ничто, однако, не мучило насъ такъ сильно, какъ зрлище тхъ неслыханныхъ истязаній, какимъ подвергалъ на нашихъ глазахъ христіанскихъ невольниковъ мой господинъ. Не проходило дня, чтобы онъ не приказывалъ кого-нибудь повсить; сегодня садилъ на колъ одного, завтра отрзывалъ уши другому, и нее это за такіе пустяки, а иногда и вовсе безъ причины, — что, по словамъ самихъ турокъ, онъ длалъ зло, единственно изъ любви къ нему, слдуя внушенію своей свирпой натуры, заставлявшей его быть плаченъ человческаго рода. Одинъ только плнникъ умлъ ладить съ нимъ, это былъ испанскій солдатъ Саведра; съ цлію освободиться изъ неволи, онъ прибгалъ къ такимъ средствамъ, что память о нихъ будетъ долго жить въ томъ краю. И однако Гассанъ Ага никогда не ршался не только ударить его, но даже сказать грубое слово, между тмъ какъ мы вс боялись, — да и самъ онъ не разъ ожидалъ, — что его посадятъ на колъ, въ наказаніе за его постоянныя попытки къ побгу. Еслибъ у меня было время, я разсказалъ бы вамъ столько интереснаго про этого солдата, что, вроятно, усплъ бы занять васъ разсказами о немъ несравненно боле, чмъ разсказомъ о себ самомъ, къ которому я теперь возвращаюсь.

На дворъ нашей тюрьмы выходили окна (въ тхъ странахъ ихъ длаютъ чрезвычайно узкими), богатаго и знатнаго мавра, закрытыя частыми и толстыми ршетками. Однажды, сидя на террас нашей баньо съ тремя изъ моихъ товарищей (вс остальные были въ то время на работ), и пробуя, для препровожденія времени, скакать съ цпями на ногахъ, я случайно поднялъ глаза и увидлъ, что изъ окошечка въ дом мавра, опускается трость съ привязаннымъ на конц ея пакетикомъ. Тростью этой махали сверху внизъ, какъ бы подавая намъ знать прійти и взять ее. Мы внимательно оглянулись по сторонамъ, и одинъ изъ моихъ товарищей, убдившись, что насъ никто не видитъ, подошелъ къ опущенной изъ окна трости, но ее въ ту же минуту приподняли и стали качать направо и налво, подобно тому, какъ качаютъ толовой въ звавъ отрицанія; товарищъ нашъ вернулся назадъ, и трость стали опять опускать. Другой мой товарищъ отправился по слдамъ перваго и испыталъ ту же неудачу. Наконецъ, третій также возвратился ни съ чмъ. Посл нихъ я ршился попытать счастія, и не усплъ подойти въ стн, какъ трость лежала уже у моихъ ногъ. Я оторвалъ привязанный къ концу ея пакетъ и нашелъ въ немъ, завернутыми въ платк, десять маленькихъ золотыхъ монетъ, называемыхъ sianis, каждая изъ нихъ равна нашимъ десяти реаламъ. Говорить ли, какъ обрадовался я этой находк? радость моя была также велика, какъ и недоумніе о томъ, откуда пришло намъ, или лучше сказать мн, это богатство; такъ какъ трость опустили на землю только при моемъ приближеніи, то ясно было, что деньги предназначались мн. Я взялъ драгоцнный подарокъ, сломалъ трость, вернулся на террасу, чтобы взглянуть на дорогое окно и увидлъ мелькавшую въ немъ руку ослпительной близны. Мы подумали тогда, что врно одна изъ женщинъ, жившихъ въ дом мавра, подала намъ милостыню, и въ знакъ благодарности сдлали нсколько поклоновъ по мавритански, скрестивъ руки на груди, наклоняя голову и нагибаясь всмъ тломъ. Немного спустя намъ показали въ окно маленькій крестъ изъ тростника и въ ту же минуту спрятали его. Это заставило насъ предположить, что въ дон мавра находилась какая-нибудь невольница христіанка. Но близна руки, но драгоцнные браслеты заставили насъ усомниться въ справедливости этого предположенія. Не ренегатка ли это? подумали мы, зная, что мавры уважаютъ ихъ боле, нежели своихъ женщинъ и часто женятся на нихъ. Во всхъ нашихъ предположеніяхъ мы были, однако, далеки отъ истины. Съ этихъ поръ взоры наши постоянно обращались въ завтному окну, въ этому полюсу, на которомъ явилась намъ невдомая звзда. Въ продолженіи двухъ недль мы, однако, не видли блой руки, и изъ окна намъ не подавали никакого знака. Хотя мы употребляли вс усилія узнать, это жилъ въ дом противъ насъ, и не было ли тамъ какой-нибудь ренегатки; мы узнали только, что тамъ живетъ знатный и богатый мавръ Аги-Морато, начальникъ форта Бота, должность весьма значительная въ томъ краю. Но въ то время, когда мы потеряли всякую надежду получить другой подарокъ, въ окн, неожиданно, опять появилась трость съ привязаннымъ на конц ея другимъ, гораздо большимъ пакетомъ; — и въ этотъ день въ баньо не было никого. Къ трости опять подошли трое моихъ товарищей, и опять безуспшно; ее опустили на землю только при моемъ приближеніи. Въ этотъ разъ я нашелъ въ платк сорокъ испанскихъ червонцевъ и написанное по арабски письмо, на конц котораго былъ нарисованъ большой крестъ. Я поцаловалъ крестъ, взялъ деньги и возвратился на террасу, гд вс мы поклонились, какъ въ прошлый разъ, въ знакъ благодарности; въ окн еще разъ появилась рука, и когда я показалъ знаками, что прочту письмо, окно затворилось. Никто изъ насъ, къ несчастію, не зналъ по арабски, и если велико было наше желаніе прочесть письмо, то намъ представлялась еще большая трудность найти кого-нибудь, кто бы могъ это сдлать. Я ршился, наконецъ, доврить нашу тайну одному ренегату изъ Мурсіи, давно желавшему сдлаться моимъ другомъ, принявъ напередъ всевозможныя предосторожности, помощью которыхъ можно было бы заставить его хранить ввренную ему тайну: Въ магометанскихъ странахъ встрчаются такіе ренегаты, которые, желая возвратиться на свою христіанскую родину, стараются добыть себ рекомендацію какого-нибудь знатнаго плнника, свидтельствующаго о честности ренегата, объ услугахъ, оказанныхъ имъ христіанскимъ плнникамъ и о тонъ, что онъ желаетъ покинуть магометанъ при первомъ удобномъ случа. Нкоторые ренегаты добиваются этихъ рекомендацій, движимые истинно хорошими намреніями; другіе хитрятъ и стараются получитъ ихъ, преслдуя разныя нечистыя цли. Они посщаютъ христіанскія стороны только для грабежа, и въ случа несчастія, показываютъ свои рекомендаціи, какъ доказательство того, что они, желая возвратиться въ лоно христіанской религіи, воспользовались случаенъ пріхать вмст съ турками. Они получаютъ, такимъ образомъ, очень легкое церковное прощеніе и примиряются съ людьми; потомъ, обдлавъ за родин свои дла, возвращаются опять въ Варварійскія земли, чтобы приняться за старое ремесло. Но нкоторые ренегаты, повторяю, пользуются этими рекомендаціями, какъ честные люди, ищутъ ихъ съ хорошими намреніями и остаются навсегда въ христіанскихъ странахъ. Одной изъ подобныхъ личностей былъ ренегатъ, сошедшійся со мною; онъ имлъ отъ всхъ моихъ товарищей рекомендательныя письма, въ которыхъ мы отзывались о немъ съ самой выгодной стороны. Еслибъ турки нашли у него эти рекомендаціи, то сожгли бы его живымъ. Я узналъ, что онъ можетъ не только говорить, но даже писать по арабски. Прежде, однако, чмъ довриться ему, я просилъ его прочесть одну бумажку, найденную мною, какъ я уврялъ, въ щели моего сарая. Взявши письмо, онъ внимательно осмотрлъ его и принялся читать про себя; я спросилъ его, понимаетъ ли онъ, что такъ написано?

— Все ршительно понимаю, отвчалъ ренегатъ, и если вы хотите, чтобы я перевелъ его вамъ, такъ дайте мн бумаги и чернила; на бумаг мн это легче сдлать чмъ на словахъ. Мы дали ему чернилъ и бумаги, и онъ принялся потихоньку писать. Вотъ вамъ полный испанскій переводъ этого письма, отъ слова до слова, сказалъ онъ, окончивши свое писаніе. Замтьте только, что Лельля Маріемъ значитъ Два Марія. Письмо было такого рода.

«Когда я была ребенкомъ, у отца моего жила невольница христіанка, научившая меня на моемъ язык христіанскимъ молитвамъ и много говорившая мн о Лельл Маріемъ. Христіанка умерла, и душа ея отправилась не въ огонь, а вознеслась въ престолу Аллаха, потому что съ тхъ поръ я видла ее два раза, и она велла мн отправиться въ христіанскіе края, чтобы увидть такъ Лельлу Маріемъ, которая очень любитъ меня. Но я не знаю, какъ мн отправиться туда? Я видла черезъ мое окно многихъ христіанъ, но изъ нихъ только ты показался мн дворяниномъ. Я молода и красива, и могу взять съ собою много денегъ. Можешь ли ты сдлать такъ, чтобы я ухала съ тобою; въ христіанской стран ты сдлаешься, если захочешь, моимъ мужемъ; если же не захочешь, тогда Лельля Маріемъ пошлетъ кого-нибудь, кто женится на мн. Письмо это я пишу теб; выбери хорошаго человка, который бы прочелъ его; не довряйся только маврамъ, они обманутъ тебя. Все это очень огорчаетъ меня. Я хотла бы, чтобы ты никому не доврялся, потому что если отецъ узнаетъ, что я пишу къ теб, то броситъ меня въ колодезь и завалитъ каменьями. Къ моей трости я привяжу ниточку, а ты привяжи въ этой ниточк отвтъ; если же теб некому написать его по арабски, такъ напиши какъ-нибудь; Лельла Маріемъ сдлаетъ такъ, что я его пойму. Пусть хранитъ тебя Аллахъ и этотъ крестъ, который я цалую такъ часто, какъ мн велла христіанка невольница».

Господа, вы не удивитесь, если я вамъ скажу, что эта записка удивила и восхитила насъ. Видя нашу радость, которой мы не могли скрыть, ренегатъ понялъ, что это письмо не случайно найдено нами, и умолялъ насъ довриться ему, общая рисковать жизнью для нашего освобожденія. Говоря это, онъ вынулъ, хранившееся у него на груди, металлическое распятіе, и со слезами на глазахъ клялся, изображаемымъ этимъ распятіемъ Богомъ, въ котораго онъ не смотря на свое отступничество, питалъ живую вру, свято хранить все, что мы ему откроемъ. Онъ говорилъ, что ему кажется, или врне онъ предчувствуетъ, что при помощи женщины, написавшей намъ это письмо, мы должны возвратить себ свободу, а онъ надется достигнуть цли самыхъ пламенныхъ желаній своихъ, состоящихъ въ томъ, чтобы возвратиться въ лоно святой его матери церкви, отъ которой онъ былъ отторгнутъ, какъ гнилой удъ, грхомъ и невжествомъ. Говоря это, ренегатъ обливался такими слезами и обнаруживалъ такое глубокое раскаяніе, что вс мы единодушно ршились сказать ему, какъ получили это письмо, не скрывая отъ него ничего. Мы ему показали то окошечко, изъ котораго опускалась трость, и онъ общалъ узнать, кто живетъ въ томъ дом. Отвтъ на письмо мавританки ренегатъ написалъ тотчасъ же подъ мою диктовку. Я вамъ повторю его^отъ слова до слова, потому что живо помню до сихъ поръ всякую мелочь, касающуюся этого событія; память о немъ превратится только съ послднимъ вздохомъ моимъ. Вотъ что отвтилъ я мавританк:

«Да хранитъ тебя Аллахъ и Присноблаженная Лельля Маріемъ, истинная Матерь Бога нашего. Нжно любя тебя, она внушила теб мысль отправиться въ христіанскіе края. Попроси Ее открыть намъ, какъ исполнить то, что она велла; Она такъ добра, что сдлаетъ это. Я же и вс мои товарищи христіане готовы умереть за тебя. Напиши мн, что думаешь ты длать, а я отвчу теб. великій Аллахъ послалъ въ намъ христіанскаго плнника, умющаго читать и писать на твоемъ язык, что доказываетъ это письмо, и ты безъ страха можешь теперь писать намъ все, что теб будетъ угодно. Касательно же того, что по прізд въ христіанскіе края, ты хочешь сдлаться моей женой, то я даю теб слово христіанина жениться на теб, если ты этого пожелаешь; христіане, какъ теб извстно, лучше мавровъ сдерживаютъ свои общанія. Да хранятъ тебя Аллахъ и Лельля Маріемъ святымъ своимъ покровомъ».

Написавъ и запечатавъ это письмо, я обождалъ двое сутокъ, и когда въ тюрьм не было никого, я отправился на террасу взглянуть — не появится ли въ знакомомъ окн трость? ожиданіе мое скоро исполнилось. Увидвши трость, я въ ту же минуту подалъ знакъ, хотя я и не видлъ кому, привязать къ ней нитку, но оказалось, что она была привязана уже. При помощи ее, я отправилъ отвтъ мавританк, и нсколько минутъ спустя въ окн показалась опять наша звзда съ блымъ знаменемъ мира, маленькимъ платкомъ. Его опустили на землю, и мы нашли въ немъ боле пятидесяти золотыхъ монетъ, увеличившихъ въ пятьдесятъ разъ нашу радость и утвердившихъ насъ въ надежд возвратить себ свободу. Въ ту же ночь вернулся ренегатъ. Онъ сказалъ, что въ указанномъ нами дом живетъ дйствительно мавръ Аги-Морато, что онъ баснословно богатъ, иметъ всего одну дочь, первую красавицу во всей Варварійской стран, на которой хотли жениться многіе вице-короли Алжирскіе, но она постоянно отказывала всмъ, и что у нее была невольница христіанка, недавно умершая. Все это совершенно согласовалось съ тмъ, что было сказано въ письм. За тмъ мы посовтовались съ ренегатомъ на счетъ того, какъ похитить мавританку и возвратиться въ христіанскія страны. Ренегатъ совтовалъ обождать отвта Зораиды (такъ называлась та женщина, которая хочетъ называться теперь Маріей), такъ какъ мы вс согласны были въ томъ, что она одна могла найти средства преодолть вс предстоявшія намъ трудности. Ренегатъ клялся умереть или освободить насъ.

Въ продолженіе слдующихъ четырехъ дней, тюрьма наша была полна народу, а потому во все это время мы не видли трости. На пятый день мы остались наконецъ одни, и знакомая трость не замедлила появиться съ такимъ большимъ грузомъ, что мы не могли сомнваться въ новомъ богатомъ подарк. На этотъ разъ я нашелъ въ платк письмо и ровно сто золотыхъ монетъ. Бывшій съ нами въ ту пору ренегатъ перевелъ намъ тутъ же письмо мавританки. Вотъ что она писала намъ:

«Не знаю, господинъ мой, какъ ухать намъ въ Испанію; Лельла Маріемъ не сказала мн этого, хотя я и спрашивала у нее. Все, что я могу сдлать, это дать вамъ много золотыхъ денегъ чрезъ окно. Выкупитесь этими деньгами ты и твои друзья, и одинъ изъ васъ пускай сейчасъ же отправится въ христіанскія страны, купитъ тамъ лодку и возвратится назадъ. Меня вы найдете въ саду моего отца; я буду у главныхъ воротъ, на берегу моря, на которомъ проведу все лто съ отцомъ и нашими невольниками. Ночью вы можете легко похитить меня тамъ и привести въ лодк. Помни, что ты общалъ быть моимъ мужемъ, иначе я попрошу Лельлу Маріемъ наказать тебя. Если ты никому не можешь доврить покупку лодки, въ такомъ случа выкупись и позжай самъ; ты вернешься скоре, чмъ другіе; я врю этому, потому что ты христіанинъ и дворянинъ. Постарайся узнать гд нашъ садъ; когда ты придешь туда гулять, я буду знать, что въ тюрьм нтъ никого и дамъ теб много денегъ. Пусть хранитъ тебя Аллахъ».

Таково было второе письмо. Прочитавши его, вс мои товарищи изъявили желаніе отправиться въ Испанію и купить тамъ лодку, общая исполнить это съ величайшей точностью. Я также предложилъ свои услуги, но ренегатъ сказалъ, что онъ не позволитъ ни кому изъ насъ освободиться прежде другихъ, зная по опыту, какъ плохо сдерживаютъ свои общанія люди, освободившіеся изъ неволи. Очень часто, говорилъ онъ, знатные плнники выкупали кого-нибудь изъ своихъ товарищей, отправляли его съ деньгами въ Валенсію или Маіорку купить тамъ катеръ и пріхать за выкупившими его плнниками, и никогда эти люди не возвращались назадъ. Радость видть себя на свобод и боязнь попасть опять въ неволю заставляли ихъ забывать о благодарности къ кому бы то ни было. Въ доказательство этого, онъ разсказалъ намъ въ немногихъ словахъ одно происшествіе, случившееся въ Алжир съ нсколькими христіанскими дворянами, и удивительное даже въ той стран, въ которой привыкли ничему не удивляться; такъ часты тамъ самые необыкновенные случаи. Ренегатъ сказалъ намъ, чтобы мы отдали ему предназначенныя для выкупа деньги, на которыя онъ лупитъ катеръ въ самомъ Алжир, подъ предлогомъ вести торговлю съ Тэтуаномъ и другими прибрежными городами; когда же у него будетъ катеръ, тогда, говорилъ ренегатъ, онъ безъ труда найдетъ средства освободить насъ; и если мавританка исполнитъ свое общаніе и дастъ довольно денегъ для выкупа насъ всхъ, въ такомъ случа намъ очень легко будетъ ухать среди благо дня. Вся трудность состояла теперь въ томъ, что мавры не позволяютъ ренегатамъ покупать обыкновенныхъ катеровъ, а только большія судна; справедливо предполагая, что ренегатъ, особенно если онъ испанецъ, можетъ купить небольшой катеръ, для того, чтобы возвратиться на родину. Но это не бда, сказалъ онъ намъ, я войду въ половину съ какимъ-нибудь тагаринскимъ мавромъ, [11] предложивъ ему купить пополамъ катеръ, и потомъ длить вмст со мною торговые барыши. Подъ его именемъ, я пріобрту катеръ, и тогда дло сдлано.

11

Такъ назывались мавры, жившіе въ восточной окраин Испаніи: Валенсіи и Арагоніи.

Хотя мы, правду сказать, предпочитали послать кого-нибудь изъ нашихъ купить въ Маіорк лодку, какъ совтовала намъ мавританка, тмъ не мене мы не ршились противорчить ренегату, страшась, чтобы въ случа отказа онъ не выдалъ и насъ и Зораиду, за которую вс мы готовы были пожертвовать жизнью. Такимъ образомъ намъ пришлось вручить нашу судьбу въ руки Бога и ренегата; Зораид мы отвтили, что все будетъ исполнено по ея совтамъ, которые такъ хороши, какъ будто внушены ей самой Лельлой Маріемъ, и что отъ нее одной будетъ зависть теперь поспшить отъздомъ или немного обождать; вмст съ тмъ я повторилъ ей общаніе быть ея мужемъ. Посл этого, въ т дни, когда въ тюрьм не было никого, мы получили отъ Зораиды, при помощи платка и трости, еще до двухъ тысячъ золотыхъ. Въ одномъ изъ своихъ писемъ она писала мн, что въ будущую пятницу будетъ въ саду, и до отъзда дастъ намъ еще нсколько денегъ; если же всего этого будетъ мало, то она просила увдомить ее объ этомъ, общая дать намъ столько денегъ, сколько будетъ нужно; такая пустая сумма, писала она, ничего не значитъ для ея отца, — въ тому же въ рукахъ ея находятся ключи отъ всхъ отцовскихъ богатствъ. Мы дали ренегату пятьсотъ ефимковъ на покупку лодки, а за восемьсотъ я выкупилъ себя, передавъ эти деньги одному валенсіанскому купцу, находившемуся, въ ту пору, въ Алжир. Онъ выкупилъ меня на слово, обязуясь внести за меня деньги съ приходомъ перваго корабля изъ Валенсіи; — еслибъ онъ заплатилъ тотчасъ же, вице-король заподозрилъ бы его въ томъ, что онъ удерживалъ деньги, предназначенныя для выкупа меня, и пускалъ ихъ въ оборотъ, во время пребыванія своего въ Алжир. Господинъ мой былъ такой коварный человкъ, что я не ршился совтовать купцу заплатить за меня деньги немедленно.