Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Стихи понравились Камилл, а еще боле самому Ансельму. Онъ расхвалилъ ихъ и замтилъ, что Хлорисъ эта должна быть ужь слишкомъ сурова, если ея не въ состояніи тронуть слова, такъ глубоко и искренно выливавшіяся изъ души.

— О, тамъ по вашему, все, что ни пишутъ влюбленные поэты, все это сущая правда? — воскликнула Камилла.

— Правда, потому что, въ этомъ случа, прервалъ Лотаръ, они говорятъ не какъ поэты, а какъ влюбленные, у которыхъ на душ и язык одна правда.

— Въ этомъ никто не сомнвается, замтилъ Ансельмъ, старавшійся стать истолкователемъ мыслей Лотара передъ Камиллой, не обращавшей теперь ни малйшаго вниманія на мужа, видя и слыша только любовника. Зная очень хорошо, что вс эти похвалы и стихи принадлежатъ ей одной, что мнимая Хлорисъ — это она сама — Камилла спросила у Лотара, не помнитъ ли онъ еще какихъ-нибудь стиховъ въ этомъ род.

— Помню, отвчалъ Лотаръ, но они кажется не такъ хороши какъ прежніе. Впрочемъ, можете сами судить; вотъ они:

Я гибну, но отверженный тобой, У ногъ твоихъ умру скорй, чмъ стану Жалть о томъ, что я тебя любилъ. Пусть буду я, въ гробу, забвенью преданъ, И неоплаканный тобой погибну Безъ славы и любви. Пускай тогда на этомъ мертвомъ сердц Увидятъ, какъ отпечатллся образъ Прекрасный твой. Его я сохраню, Какъ мощи, на ужасное мгновенье, Которымъ мн грозитъ моя любовь. (Отъ неудачь она лишь возрастаетъ). Несчастливъ тотъ, кто осужденъ во мрак По морю безъизвстному плыть въ ураганъ; Гд ни маякъ, ни компасъ не направитъ, Не освтитъ его пути.

Ансельмъ похвалилъ и эти стихи, сковавъ такимъ образомъ собственными руками еще одно звено въ той цпи, въ которую онъ заковывалъ свою честь. Чмъ боле обезчещивалъ его Лотаръ, тмъ боле и боле возвышался онъ въ собственныхъ своихъ глазахъ, и чмъ глубже опускалась Камилла въ пропасть позора, тмъ выше и выше возносилась она въ свтлой добродтели, во мнніи своего мужа.

Однажды, оставшись одна съ своей камеристкой, Камилла сказала ей:

— О, моя милая Леонелла, какъ мн совстно теперь самой себя. Какъ мало умла я дорожить собой, какъ скоро и легко бросилась въ объятія Лотара; побда надо мной не стоила ему ни времени, ни труда. О, какъ я боюсь, чтобы онъ не обвинилъ меня въ крайней распущенности и легкомысліи. Повритъ ли онъ, что у меня не хватило силъ противиться этому пламени, которымъ онъ прожигалъ меня насквозь.

— Полноте вамъ безпокоиться объ этомъ, сударыня, отвчала Леонелла; найдите вы мн такую богатую вещь, которая бы потеряла цну оттого, что ее скоро получили; напротивъ, говорятъ — дать скоро, значитъ дать вдвое.

— Правда твоя, сказала Камилла, но также говорятъ: то, что стоитъ мало, цнитъ себя еще меньше.

— Не васъ она касается эта поговорка, возразила Леонелла; потому что любовь, какъ я слышала, иногда ходитъ, иногда летаетъ; она бгаетъ со мной, тащится съ вами, охлаждаетъ одного, воспламеняетъ другого; ранитъ на лво, убиваетъ на право. Случается, что не успетъ она начать своего дла, какъ ужь глядь! оно и кончено; и сегодня утромъ она подступаетъ къ крпости, а къ вечеру уже беретъ ее; потому что это, сударыня, въ силахъ противиться любви? И изъ-за чего вамъ, право, тревожиться? Разв Лотаръ не знаетъ, что вамъ нужно было спшить и устроить все, пока не пріхалъ господинъ Ансельмъ, потому что тогда поздно было бы браться за любовныя дла. Для любви случай — значитъ все, особенно въ самомъ начал; это я на опыт узнала, потому что и я вдь, сударыня, человкъ, какъ другіе; во мн тоже играетъ молодая кровь. Но объ этомъ я разскажу когда-нибудь посл, а теперь добавлю вамъ въ утшеніе, что не кинулись же вы вашему любовнику на шею, не увидвши въ его глазахъ, да взорахъ, да подаркахъ, всей его души; имли вы кажется время узнать: стоитъ ли онъ того, чтобъ вы его любили? Полно, полно же вамъ тревожиться и воображать себ ни всть что; уврьте лучше себя, что Лотаръ любитъ васъ также, какъ вы его; и что ловецъ, поймавшій васъ въ свои любовныя сти, стоитъ своей добычи, право это будетъ лучше, чмъ думать о такихъ пустякахъ, какъ то: скоро сдались вы или нескоро? И чего вамъ нужно: любовникъ вашъ не только вренъ, благоразуменъ, заботливъ и скрытенъ, какъ долженъ быть всякій благородный любовникъ, но изъ его достоинствъ можно сложить цлую любовную азбуку; вотъ прослушайте-ка, сударыня, какая это азбука, и какъ я ее знаю. И Леонелла принялась въ алфавитномъ порядк перечислять всевозможныя качества, необходимыя любовнику, такъ что только для двухъ буквъ во всей азбук не оказалось подходящихъ словъ, но за то на одно с нашлось цлыхъ четыре

Азбука эта разсмшила Камиллу, увидвшую, что ея горничная сдлала большіе успхи въ любви, чмъ она думала, и Леонелла дйствительно призналась ей, что она не совсмъ платонически влюблена въ одного благороднаго молодаго человка. Извстіе это смутило Камиллу, заставивъ ее опасаться, чтобы шашни Леонеллы не обнаружили какъ-нибудь ея собственнаго безчестія. Она спросила свою горничную: зашла ли та въ своей любви дальше любовныхъ признаній? Леонелла безстыдно отвчала ей, что пора признаній для нее давно миновала. Что длать? Госпожи въ своемъ паденіи увлекаютъ за собою горничныхъ, теряющихъ всякій стыдъ; имъ достаточно увидть, что госпожа ихъ споткнулась, чтобы самимъ открыто захромать на об ноги. Камилла просила только Леонеллу, ничего не говорить ея возлюбленному о любви своей госпожи, и вести свои сердечныя дла какъ можно осторожне, чтобы не провдали о нихъ какъ-нибудь Ансельмъ или Лотаръ. Леонелла все это общала ей, но сдержала свое слово такъ, что держала Камиллу въ постоянномъ страх, какъ бы интрига Леонеллы не обнаружила ея собственной.

Узнавъ тайну своей госпожи, смлая и развратная Леонелла задумала принимать своего любовника въ дом Камиллы, вполн убжденная, что госпожа ея хотя бы и узнала про это, не могла бы однако выгнать ея любезнаго. Къ такимъ то послдствіямъ приводитъ слабость женщинъ: он становятся рабынями собственныхъ своихъ служанокъ, вынуждены бываютъ сами потворствовать и помогать ихъ развратнымъ продлкамъ. Это испытала на себ Камилла; сколько разъ она знала, что горничная ея заперлась съ своимъ любезнымъ въ одной изъ комнатъ ея дома, и не только молчала, но сама заботилась о томъ, чтобы любовниковъ не открылъ какъ-нибудь ея мужъ. Все это не послужило однако ни къ чему, и Лотаръ, однажды, рано утромъ, увидлъ мужчину, выходившаго изъ дома Камиллы. Недоумвая, кто бы это могъ быть, онъ принялъ его сначала за какое-то привидніе, во видя, что это привидніе, закутавшись въ свой плащь, украдкой удалялось отъ покинутаго имъ дома, онъ вскор разстался съ своимъ ребяческимъ предположеніемъ, и въ голов его мелькнула другая мысль, погубившая бы и его и Камиллу, если бы послдней не удалось на этотъ разъ отвести ударъ. Лотаръ вообразилъ себ, что незнакомый мужчина, вышедшій изъ дома Камиллы, въ такой непріятный часъ, былъ вовсе не у Леонеллы, да и гд ему было помнить теперь о Леонелл? а у самой Камиллы, которая, думалъ онъ, такъ же легко кинулась въ объятія другого, какъ недавно кинулась въ объятія его самого; увы! такова участь женщины, измнившей своему мужу; ей перестаетъ врить даже тотъ, кому она отдала свою честь. Любовнику ея постоянно кажется, что она отдается другому еще легче чмъ ему; онъ становится подозрителенъ и рабски вритъ всему, что можетъ кинуть тнь за ея врность. Ослпленный, приведенный въ ярость мнимой измной Камиллы, Лотаръ, въ припадк ревности, сжигавшей вс его внутренности, совершенно обезумлъ и побжалъ къ спавшему еще Ансельму.

— Узнай, Ансельмъ, узнай; сказалъ онъ ему, что ужь нсколько дней я нахожусь въ борьб съ самимъ собою; я насилую себя, чтобы скрыть то, чего я не могу и не долженъ скрывать. Узнай, что твердость Камиллы поколебалась, и она готова исполнить все, что я попрошу у нее. Если я медлилъ открыть теб эту роковую правду, то только потому, что хотлъ окончательно убдиться: преступленіе ли это или только притворство со стороны твоей жены? Можетъ быть она желаетъ испытать меня и увриться серьезно ли я влюбленъ въ нее, какъ это я показывалъ по твоему желанію. До сихъ поръ я думалъ, если Камилла такъ нравственна, какъ мы полагали, то пора бы ужь ей сказать теб о моемъ неотвязчивомъ преслдованіи. Но она не торопятся съ этимъ признаніемъ, и я нахожу поэтому совершенно искреннимъ съ ея стороны назначенное мн свиданіе, въ твоей уборной, въ первый разъ когда тебя не будетъ дома (въ уборной Ансельма происходили свиданія Ансельма съ Камиллой). Во всякомъ случа не торопись наказывать неврную; преступленіе только задумано, но не сдлано еще, и въ ршительную минуту, въ душ ея, быть можетъ, проявится раскаяніе. Послдуй и теперь моему совту, какъ слдовалъ ты до сихъ поръ всмъ остальнымъ, кром одного; начни дйствовать тогда, когда сомннія въ неврности твоей жены исчезнутъ, и ты въ состоянія будешь сообразить свои дйствія съ причиной, вызывающей ихъ. Скажи, что ты удешь завтра дня на два, на три въ деревню твоего друга, какъ это теб часто случалось длать, и спрячься въ своей уборной; — тамъ, кстати, за обоями и мебелью сдлать это легко, — тогда мы оба увидимъ собственными глазами врна или неврна Камилла. Если намренія ея преступны, чего слдуетъ боле страшиться, чмъ ожидать противнаго, тогда обдуманно, безъ всякаго шума, ты отмстишь ей за тотъ позоръ, которымъ она тебя покроетъ. Бдный Ансельмъ остолбенлъ и какъ будто уничтожился при этомъ дружескомъ открытіи Лотара. Гроза разразилась надъ нимъ въ ту минуту, когда онъ наименьше ожидалъ ея; когда онъ вкушалъ уже радости тріумфа, торжествуя побду Камиллы, презрительно оттолкнувшей, по его мннію, любовь Лотара. Нсколько секундъ онъ простоялъ неподвижно, опустивъ глаза и не произнеся ни слова, но наконецъ сказалъ: «Лотаръ, ты оправдалъ мои ожиданія; ты дйствовалъ до сихъ поръ, какъ другъ мой, и я во всемъ слдовалъ твоимъ совтамъ. Длай же теперь, что знаешь, но только дйствуй въ тайн«.

Лотаръ общалъ сдлать все, что просилъ его Ансельмъ, но скоро опомнился и горько раскаялся въ своихъ словахъ. Теперь понялъ онъ, какую непростительную сдлалъ онъ ошибку. Разв не могъ онъ отмстить Камилл не такъ безжалостно и позорно? Онъ проклиналъ свою безумную поспшность, и не находя средствъ исправить ее, ршился признаться во всемъ Камилл. Имя возможность тайно видться съ нею почти во всякое время, онъ въ тотъ же день отправился къ ней и былъ встрченъ такими словами: «другъ мой! на сердц у меня лежитъ тяжелое горе, и оно когда-нибудь разорветъ эту грудь. Распутная Леонелла каждую ночь приводитъ въ себ любовника и держитъ его до утра. Подумай, какой опасности я подвергаюсь; сколько поводовъ оклеветать меня представится каждому, кто увидитъ ея любовника, скрытно выходящаго рано утромъ изъ моего дому. Хуже всего то, что я не могу не только прогнать, но даже упрекнуть ее. Она знаетъ про нашу любовь и этимъ заставляетъ меня молчать. О, какъ я страшусь, чтобы это не привело въ какой-нибудь гибельной катастроф.

Лотару показалось сначала, что это уловка, придуманная съ цлію уврить его, будто виднный имъ утромъ мужчина былъ любовникъ Леонеллы, но слезы любимой женщины, просьбы помочь ей въ ея почти безвыходномъ положеніи открыли ему всю правду и заставили его тмъ сильне раскаяться въ его безумной утренней выходк. Онъ просилъ Камиллу успокоиться, общалъ обуздать наглость Леонеллы, и разсказалъ ей, какъ, въ припадк сумасшедшей ревности, онъ открылъ тайну ихъ Ансельму, какъ послдній долженъ былъ спрятаться въ своей гардеробной и увидть собственными глазаи чмъ платили ему за его любовь. Лотаръ умолялъ Камиллу простить ему эту безумную выходку и вмст обдумать, какъ выйти имъ изъ того лабиринта, въ который завела его необдуманная, роковая поспшность. Извстіе это привело въ ужасъ Камиллу; она нжно упрекнула Лотара за его подозрніе и за то еще худшее дло, на которое онъ ршился въ первую минуту озлобленія. Но такъ какъ женскій умъ, боле слабый для зрлаго размышленія, находчиве ума мужскаго для хорошаго и дурнаго дла, поэтому Камилла скоро нашла средство помочь бд, повидимому, неисправимой. Она сказала Лотару, что пусть Ансехьмъ спрячется завтра въ своей уборной, и она устроитъ все такъ, что это испытаніе поможетъ имъ только продолжать ихъ любовныя сношенія безъ опасеній и тревогъ. Что думала она длать? этого она не сказала, и попросила только Лотара войти въ уборную, когда позоветъ его Леонелла, и потомъ отвчать ей на вс вопросы такъ, какъ будто онъ не знаетъ, что Ансельмъ спрятанъ тутъ же. Напрасно Лотаръ упрашивалъ ее сказать, что намрена она длать? и этимъ дать ему возможностъ дйствовать увренне и благоразумне. Камилла повторяла одно, что пусть онъ только отвтитъ за предложенные ему вопросы. Больше она ничего не сказала, опасаясь, чтобы Лотаръ не отказался помочь ей въ исполненіи задуманнаго ею плана, который она находила превосходнымъ, и не предложилъ взамнъ какого-нибудь другого, гораздо худшаго.

На другой день Ансельмъ сказалъ, что онъ удетъ въ деревню своего друга, вышелъ изъ дому, но скоро вернулся и спрятался въ своей уборной; Лотаръ и Камилла приготовили ему тамъ вс средства спрятаться какъ можно лучше. И спрятанный сидлъ онъ, полный тхъ мукъ, какія испытываетъ человкъ, готовый увидть погибель своей чести, находящейся въ рукахъ дорогой для него женщины. Уврившись, что Ансельмъ сидитъ уже спрятаннымъ, госпожа и горничная вошли въ уборную, и Камилла съ глубокимъ вздохомъ сказала Леонелл: «Леонелла, не лучше ли пронзить этой шпагой безчестное сердце, клокочущее въ груди моей прежде, чмъ привести въ исполненіе то, что я задумала и чего я не открою теб, опасаясь, чтобы ты не помшала мн. Но нтъ, я не должна искуплять своей кровью чужихъ заблужденій. Нужно прежде узнать, что могло заставить Лотара обратиться ко мн съ преступнымъ предложеніемъ, попирая честь мою и его друга? Леонелла, открой окно и подай ему знакъ войти сюда; онъ, безъ сомннія, ожидаетъ теперь на улиц, полный преступныхъ надеждъ и желаній; но прежде, чмъ дойдетъ очередь до его желаній, исполнится мое, столько же благородное, сколько ужасное.

— О, дорогая госпожа моя, воскликнула превосходно заучившая свою роль Леонелла, что намрены вы длать съ этой шпагой? Неужели вы хотите убить себя или Лотара? Но, подумайте, сударыня, чего не наговорятъ тогда о васъ злые языки? Забудьте лучше вашу обиду и не пускайте вы сюда этого злодя. Что можемъ сдлать мы слабыя, беззащитныя женщины противъ изверга, готоваго на все. Да онъ не помнитъ себя, онъ весь горитъ теперь, и пожалуй, прежде чмъ вы успете сдлать ему что-нибудь, онъ вамъ сдлаетъ такое, что лучше бы жизнь ему вашу взять. О, проклятая эта доврчивость вашего супруга, впустившаго къ себ въ домъ такого развратника. Сударыня, а если вы вправду убьете его, продолжала она, потому что вижу я, вы теперь сами не свои, что станемъ мы тогда длать съ нимъ?