Дон Жуан

28

Им нужно бы скрываться от людейИ петь, как соловьи в зеленой чаще,Не ведая пороков и страстен.Избранники свободы настоящейЖивут одни: чуждается друзейОрел, высоко на небе парящий,Вороны же и галки — шумный люд,Как мы, добычу стаями клюют.

29

Прекрасная Гайдэ с моим ЖуаномНа ложе нег вкушали сладкий сон,Но тайную тревогу, как ни странно,Порою ощущал невольно он.Как ручеек в саду благоуханном,Ее уста шептали; как бутонПрекрасной розы, забываясь дремой,Она дышала счастьем и истомой.

30

Как ветер беспокоит иногдаПоток альпийский сладким дуновеньем,Так наших душ глубокая вода,Встревоженная странным сновиденьем,Таинственно томится, и тогда,Озарена чудесным просветленьем,Бесчувственна, но, чувством смущена,Не глядя, видит вечное она.

31

Гайдэ приснилось, что в ночи туманнойОна к скале прикована. ВокругРевут и воют волны океана,Хватая жертву тысячами рук.Вот поднялись до уст; ей душно, странно,Ее томит мучительный испуг,Вот захлестнули голову… О божеНо умереть никак она не может!

32

Затем она как будто бы однаИдет босая: острые каменьяИзрезали ей ноги, и онаДолжна идти, идти за смутной теньюВ покрове белом; ужаса полна,Гайдэ глядит на странное виденье:Оно молчит, и движется вперед,И подойти поближе не дает!

33

Сменился сон: пред ней пещеры сводыВ уборе сталактитов ледяных;Века и молчаливая природаНеутомимо выточили ихЕй косы растрепала непогода,И слезы из очей ее немыхОбильно льются на крутые скалыИ сразу превращаются в кристаллы.

34

И тут же, хладен, тих и недвижимИ странно бледен, как морская пена(Когда-то словом ласковым однимОна его будила неизменно!),Лежал Жуан, и жалобно над нимРыдало море голосом сирены:Заставить это сердце биться вновьУж больше не могла ее любовь!

35

И, странно, ей внезапно показалось,Что облик дорогого мертвецаМенялся — в нем как будто прояснялосьУсталое лицо ее отцаИ взгляд его недобрый; испугаласьГайдэ при виде этого лица,Проснулась — я увидела, бледнея,Что он, ее отец, стоит пред нею! Она вскочила с воплем и пред нимУпала; счастье, ужас и смятеньеУзнать того, кто прежде был любим,А ныне стал оплаканною тенью,Боролись в ней с отчаяньем немымТревоги, недоверья, опасеньяЗа милого. (Я тоже пережилПодобный миг, но я его забыл.)

37

Услышав крик отчаянный любимой,Проснулся мой прекрасный Дон-ЖуанИ, храбростью горя неукротимойСхватил тотчас же острый ятаганНо Ламбро, до поры невозмутимый,Сказал с презреньем' «Глупый мальчуган!Смирить твою отвагу озорнуюДесятку сотен сабель прикажу я!»

38

Но тут Гайдэ воскликнула опять«Ведь это мой отец! О, „милый, милыйЕму я ноги буду целоватьОн нас простит, как небо лас простилоОтец! Позволь судьбу благословлять,Которая тебя нам возвратила!Сорви обиду сердца своегоНа мне одной, но пощади его!“

39

Старик стоял спокоен, строг и прям,Его глаза светились странным светом.Я думаю, он был взволнован самИ медлил с окончательным ответом.Наш юный друг, и вспыльчив и упрям,Хотел блеснуть отвагой в деле этом;Он за себя решился постоятьИ собирался с честью умирать.

40

„Отдай оружье!“ — Ламбро молвил строго.Жуан сказал: „Без боя не отдам!“Старик суровый побледнел немногоИ возразил: „Тогда смотри ты сам,За кровь твою я не отвечу богу!“И тут, от слов переходя к делам,Свой пистолет он вынул из карманаИ взвел курок, прицелясь в Дон-Жуана.

41

Как странно звук взведенного куркаВнимательное ухо поражает,Когда, прищурясь, нас издалекаПриятель у барьера поджидает,Где нас от рокового тупикаЕдва двенадцать ярдов отделяют!Но кто имел дуэлей больше двух,Тот потеряет утонченный слух.

42

Нацелился пират; еще мгновеньеИ роковой конец бы наступилИ песне и Жуану, без сомненьяНо крик Гайдэ отца остановил:„Виновна я! Убей без сожаленьяМеня одну! Он вовсе не просилМоей любви! Смотри! Его люблю я!Как ты, бесстрашна я, и с ним умру я!“

43

Вот только что бессильно перед нимОна слезами горькими рыдала,Но он молчал, угрюм и недвижим.И вот она опомнилась и встала,Бледна, стройна, строга, как серафимРазгневанный. Теперь она сиялаОтвагой; взор ее ужасен был,Но руку Ламбро не остановил.

44

Так друг на друга черными очамиОни глядели молча; что за сходство!В неукротимом взоре то же пламя,В осанке та же сила превосходства.Он был упрям, она — еще упрямей.В ней сказывалось крови благородствоТак может гнев и жажда отомститьРучную львицу вмиг преобразить.

45

Их сходство проявлялось и в повадке,И в блеске глаз, и даже в форме рук,Они имели те же недостаткиИ те же добродетели — и вдругВсе вспыхнуло в жестокой этой схватке:,Ведь ни один привычный светлый звукНи милые слова, ни слезы счастьяНемыслимы, когда бушуют страсти.

46

Отец угрюмый помолчал немного.Потом, смотря на дочь, заговорил:„Не я ему показывал дорогу,Не я ему несчастье причинил!Свидетель бог, я поступил не строго:Никто б такой обиды не простил,Не совершив убийства. Все деяньяВлекут награду или наказанье!

47

Пускай он сдастся! Или я готовТебе поклясться этой головою,Что голову его, не тратя слов,Снесу вот этой самою рукою!“Тут свистнул он, и двадцать молодцовПокорною, но шумною толпоюВбежали. Он сказал им „Мой приказ:Схватить или убить его тотчас!“

48

К себе рванул он дочь, ей руку сжав,Меж тем Жуана стража окружила,Осиным роем на него напавНапрасно билась, напрягая силы,Гайде я руках отца, как злой удав,Ее держал он. От нее закрылаЖуана стая хищников, но онЕще боролся, битвой увлечен.

49

Один бежал с разбитой головою,Другой упал с разрубленным плечом,Но третий ловко вашего герояУдарил быстро вынутым ножом:И тут уж все накинулись гурьбоюНа юношу. Кровь полилась ручьемИз нанесенной ятаганом раныНа голове несчастного Жуана.