Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Предубжденіе твое противъ Г. Сольмса чрезвычайно тебя ослпило. Чувствительность и соболзнованіе заставляютъ насъ открыть глаза. Сей честной человкъ одной только теб кажется презрительнымъ; и въ узномъ жител, который по своей разсудливости не хочетъ быть беспутнымъ петиметромъ, я не вижу, чего бы боле должно желать со стороны обхожденія. Въ разсужденіи его свойства надобно теб прежде его вызнать, чтобъ по томъ судить.

На конецъ я теб совтую разпологаться за благовременно къ сему краткому путешествію, какъ для собственнаго своего спокойствія, такъ и для увренія своихъ родственниковъ, что по крайнй мр въ чемъ нибудь безъ огорченія можешь ты имъ показать послушаніе. Ты меня будешь щитать между ими, если теб угодно будетъ дать мн такое письмо, хотя я твой братъ.

Жамесъ Гарловъ.

П. П. Если ты соглашаешься принять Г. Сольмса, извинись предъ нимъ въ своемъ поступк, дабы посл могла видть его въ какомъ нибудь мст съ меньшею застнчивостію, то онъ прідетъ, куда теб угодно. Если ты желаешь также прочесть договорныя статьи прежде, нежели теб ихъ принесутъ для подписанія; то они тотчасъ къ теб. будутъ присланы. Кто знаетъ, не послужатъ ли они теб къ вымышленію новаго возраженія? сердце твое свободно, ты ето знаешь. Безъ сомннія сіе должно быть справедливо, ибо не говорила ли ты о томъ своей матери? И можетъ ли благочестивая Кларисса притворяться?

Я не требую отъ тебя отвта. Онъ не нуженъ. Однако спрошу тебя, Клари, не имешь ли ты еще какого нибудь продолженія?

Конецъ сего письма столько мн оскорбительнымъ показался, хотя онъ могъ быть приданъ и безъ участія прочихъ, что я тотчасъ взяла свое про въ намреніи писать къ своему дяд Юлію, дабы по твоему совту земля мн была возвращена. Но сія смлость изчезла, когда я представила себ, что не имю такого родственника, который бы могъ меня подкрпить, и что таковой поступокъ послужилъ бы только къ раздраженію ихъ, не соотвтствуя моимъ видамъ. О! Естьли бы Г. Морденъ здсь былъ.

Не весьма ли несносно для меня, которая недавно почитала себя любимою всми, не имть никого кто бы могъ сказать слово въ мою пользу, принять участіе въ моихъ длахъ, или дать мн убжище, если бы необходимость меня принудила искать онаго; для меня, которая по своему тщеславію думала, что имю столько друзей, сколько знаю особъ, и которая ласкалась также, что не совсмъ ихъ недостойна; потому что и въ томъ и въ другомъ пол, во всхъ состояніяхъ, между бдными, какъ и между богатыми, все что носитъ образъ моего творца, имло справедливое участіе въ нжной моей любви. Дай Богъ, любезная пріятельница; чтобъ ты была за мужемъ! Можетъ быть Г. Гикманъ по твоей прозьб согласился бы принять меня въ свое покровительство до конца сей бури. Однако съ другой стороны симъ бы подвергнула я его многимъ безпокойствіямъ и опасностямъ, чего бы не за хотла ни за какія въ свт выгоды.

Я не знаю, что должно предпринять, нтъ, не знаю, да проститъ меня въ томъ небо. Но чувствую что терпніе мое изтощилось. Я бы желала… Увы! Не вдаю, чего бы могла желать безъ преступленія. Однако желала бы, чтобъ всевышній благоволилъ меня призвать въ свои ндра: не нахожу боле, что бы могло меня здсь прельщать. Что такое есть сей свтъ? Что онъ представляетъ привлекательнаго? Благія, на которыя мы возлагаемъ свою надежду, суть столько разнообразны, что не знаемъ, на которую сторону должно обратить желаніе. Половина рода человческаго служитъ къ мученію другой, и сама претерпваетъ столько же мученій, сколько причиняетъ. Таковъ есть особливо мой случай; ибо повергая меня въ злощастія, родственники мои не стараются о собственномъ своемъ благополучіи, выключая только моего брата и сестры, которые кажется находятъ въ томъ свое удовольствіе, и наслаждаются тмъ вредомъ, коего они суть виновники.

Но время оставить перо, потому что вмсто чернилъ течетъ только желчь раздраженія.

Письмо LII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ, къ АНН ГОВЕ.

Въ пятницу въ 6 часовъ поутру.

Двица Бетти увряетъ меня, что вс говорятъ о моемъ отъзд. Ей приказано, говоритъ она, быть готовою хать со мною вмст, и примтивъ нкоторыя знаки моего отвращенія къ сему путешествію, дерзнула сказать мн, что слышавъ нкогда отъ меня великіе похвалы о романическомъ положеніи замка моего дяди, она удивляется видя во мн толикое равнодушіе къ столь сходному съ моимъ вкусомъ дому.

Я ее спросила, отъ нея ли происходитъ сіе безстыдство, или ето есть примчаніе ее госпожи.

Отвтъ ея гораздо боле причинилъ мн удивленія, ето весьма не сносно, сказала она мн, что ей не можно сказать хорошаго и слова, безъ того, чтобъ ее не лишили сей чести.

Какъ мн казалось, что дйствительно она почитала свои слова нсколько удивительными, не помышляя о дерзости ихъ, то я вознамрилась не открывать ея безчинства. Но въ самомъ дл сія тварь приводила меня иногда въ удивленіе своимъ безстыдствомъ, и съ того времени, какъ она находится при мн, я видла въ смлости ея боле разума, нежели сколько прежде думала. Ето показываетъ, что наглость есть ея дарованіе, и что щастіе опредливъ ее къ услугамъ моей сестры, меньше изьявило ей милости, нежели природа, которая учинила ее больше способною. Я иногда разсуждала, что природа самую меня боле произвела для того, чтобъ имъ служить обимъ, нежели чтобъ быть госпожею одной или сестрою другой; и съ нкоторыхъ мсяцовъ щастіе поступаетъ со мною такъ, какъ бы оно того же самаго мннія.

Въ пятницу въ 10 часовъ.

Идя въ свой птичникъ, слышала я, что братъ мой и сестра смялись изъ всей своей силы съ своимъ Сольмсомъ и радовались по видимому о своемъ торжеств. Большой полисадникъ отдляющій дворъ отъ сада препятствовалъ имъ меня видть.

Казалось мн, что братъ мой читалъ имъ свое послднее письмо; поступокъ очень благоразумный, и который, скажешь ты, весьма много согласуется со всми ихъ намреніями, чтобъ сдлать меня женою такого человка, коему они открываютъ то, что по малйшей снисходительности должны мы скрывать тщательно въ семъ предположеніи, для пользы будущаго моего спокойствія. Но я не могу сомнваться, чтобъ они меня не ненавидли во внутренности своего сердца.

Подлинно сказала ему моя сестра, вы ее принудили къ молчанію. Не можно запрещать ей къ вамъ писать. Я объ закладъ бъюсь, что она со всмъ своимъ умомъ не ршится отвтствовать.

Безъ сомннія, отвчалъ ей мой братъ, (съ видомъ школьной гордости, которой онъ исполненъ; ибо почитаетъ себя какъ свтскимъ человкомъ, который сочиняетъ лучше всхъ) я думалъ, что далъ ей послдній ударъ. Что вы о томъ скажете Г. Сольмсъ?

Письмо ваше мн кажется безотвтнымъ, говорилъ ему Сольмсь; но не послужитъ ли оно къ большему ея противъ меня раздраженію? Не опасайтесь, отвчалъ мой братъ, и надйтись, что мы преодолемъ, если вы первый не будете утомлены. Мы уже довольно твердое положили основаніе. Г. Морденъ долженъ возвратится скоро: надобно окончить прежде его прибытія, безъ чего бы она вышла изъ нашей зависимости.

Понимаешь ли дражайшая моя Гове, причину ихъ торопливости?

Г. Сольмсъ объявилъ, что онъ не ослабитъ своей твердости, пока братъ мой будетъ подкрплять его надежду, и пока отецъ мой останется непоколебимымъ въ своихъ разположеніяхъ.

Сестра моя говорила брату, что онъ весьма удивительно меня сразилъ въ разсужденіи того побужденія, которое обязываетъ меня имть обращеніе съ Г. Сольмсомъ; но что проступки не послушной дочери не должны ему дать права простирать свои насмшки на весь полъ.

Я думаю, что братъ мой далъ, на сіе отвтъ нарочито жаркой и колкой. Ибо онъ и Г. Сольмсъ весьма много ему смялись, и Белла, которая также смялась, называла его дерзкимъ, но я не могла ничего боле слышать, потому что они удалились.

Если ты думаешь, любезный другъ что разсужденія ихъ не разгорячили меня, то ты увидишь себя обманутою, читая слдующее письмо, которое я писала къ своему брату въ первомъ воспламененіи ярости. Не уличай меня боле въ чрезмрной терпливости и кротости.