Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Первая моя забота будетъ отнести сей пакетъ на условленное мсто. Не замдли написать ко мн, коль скоро его получишь. Увы! Я весьма опасаюсь, чтобъ отвтъ твой не пришолъ письма поздо.

Кларисса Гарловъ.

Письмо LV.

АННА ГОВ, къ КЛАРИСС ГАРЛОВЪ.

Въ субботу 25 Марта.

Какой совтъ могу теб подать, благородная моя пріятельница? Достоинства твои вмняются въ твое преступленіе. Теб столько не не возможно переменить свойство, какъ и тмъ, кои производятъ на тебя гоненія. Припиши свои злощастія безмрному различію, которое находится между тобою и ими. Что ты отъ нихъ требуешь! не показываютъ ли они своего своенравія? И въ разсужденіи кого? чужой: ибо по справедливости, ты имъ не принадлежишь. Они утверждаются на двухъ пунктахъ; на собственной своей непроницательности (и я бы дала охотно ей истинное ея названіе, если бы смла) и на почтеніи, котораго знаютъ, что ты не можешь къ самой себ не имть; принимая также въ разсужденіе твой страхъ со стороны Ловеласа о которомъ почитаютъ тебя увренною, что ты повредила бы честь своего нрава, еслибы прибгнула къ нему, дабы избавиться отъ своихъ безпокойствій; имъ извстно также, что памятозлобіе и непреклонность теб не свойственны; что волненіе произведенное ими въ твоей душ, будетъ имть жребій, подобный всмъ чрезвычайнымъ движеніямъ, которыя скоро утишаются, и что будучи однажды выдана замужъ, ты ни о чемъ больше помышлять не будешь, какъ о утшеніи себя въ своемъ положеніи. Но знай, что сынъ и старшая дочь твоего отца пріуготовляютъ теб нещастіе во всю жизнь, если ты сочетаешься бракомъ съ такимъ человкомъ, котораго они для тебя опредляютъ, и который иметъ уже съ ними тснйшую связь, нежели какую бы ты могла когда нибудь имть съ такимъ мужемъ. Не видишь ли ты, сколько они стараются сообщать столь тсно сопряженной съ нимъ душ все то, что знаютъ о справедливомъ твоемъ къ нему отвращеніи.

Въ разсужденіи его неотступности, т, которые оной удивляются, худо его знаютъ. Онъ не иметъ ни малйшаго чувствованія нжности. Если онъ когда нибудь женится, то поврь, душа ни зачто будетъ почитаться въ его мысляхъ. Какимъ образомъ искалъ онъ душу, когда ее не иметъ? Всякой не ищетъ ли себ подобнаго? и какъ бы онъ зналъ цну того, что его превосходитъ, когда по самому предположенію онъ того не понимаетъ? Если случится, что принадлежа по нещастію ему, показалась бы ты ему очевидно меньше нжною, то я думаю, что онъ мало бы о семъ сожаллъ, поелику отъ того боле бы свободы слдовать гнуснымъ склонностямъ, которыя надъ нимъ владычествуютъ. Я слышала отъ тебя примчаніе госпожи твоей Нортонъ.,,Что всякой человкъ, которой есть добычею владычествующей страсти, охотно предпочтетъ удовлетвореніе оной двадцати другимъ подчиненнымъ страстямъ, коихъ пожертвованіе будетъ стоить ему меньше, хотя бы они были гораздо похвальне.,,

Какъ я не опасаясь, должна представить теб его въ ненавистнйшемъ вид, нежели въ какомъ уже прежде ты его воображала, то за долгъ почитаю обьявить теб нкоторыя мста не давно бывшаго между имъ и кавалеромъ Гарри Довнетонъ разговора, который кавалеръ вчера разсказывалъ моей матер. Ты тутъ увидишь подтвержденіе его началъ, чтобъ управлять страхомъ, какъ дерзкая твоя Бетти теб изъяснила, слышавъ отъ него самаго.

Сиръ Гарри безъ всякихъ околичностей, сказалъ ему, что онъ удивляется видя его столько упорно старающагося о полученіи тебя противъ твоей склонности.

Объ етомъ я не много безпокоюсь, отвчалъ онъ.

Двицы, которыя столько показываютъ притворства, обыкновенно бываютъ страстные женьщины; (недостойная тварь:) и никогда бы его не тронули, продолжалъ онъ нсколько подумавъ, непріятныя ужимки пригожей жены, когда бы она подала ему поводъ къ озлобленію своему. Притомъ земля твоя по выгодности своего положенія вознаградила бы его довольно за все то, что онъ долженъ претерпть отъ твоей холодности. По крайней мр надялся бы онъ на твою снисходительность, еслибы не имлъ успха къ твоей любви, и щастливе бы былъ по сей причин, нежели три четверти мужей ему извстныхъ. (бдный. Наконецъ добродтель твоя столько извстна, что служилабы ему залогомъ всего, чего бы онъ могъ желать.

Не опасаетесь ли вы, перервалъ Сиръ Гарри, чтобъ она, если будетъ принуждена за васъ выдти, не стала смотрть на васъ такъ какъ Елисавета Французская смотрла на Филиппа II, когда онъ ее принялъ на своихъ границахъ въ качеств супруга, которой ей казался свекромъ; т. е. съ большимъ страхомъ и трепетомъ, нежели снисхожденіемъ и любовію? И вы можетъ быть не лучшимъ будете казаться ей, какъ и сей старый монархъ своей принцесс.

Страхъ и трепетъ, отвчалъ сей ужасный человкъ, столько приличны уговоренной двиц, какъ жен; и начавши смяться (подлинно, другъ мой, Сиръ Гарри уврялъ насъ, что сія гнусная тварь смялась.) прибавилъ онъ, что его дло было внушать ей страхъ, еслибы онъ имлъ причину думать, что его лишаютъ любви; что съ своей стороны увренъ онъ, что если страхъ и любовь не должны быть совмстны въ супружескомъ состояніи, то мущина, который заставляетъ себя бояться, есть самый разсудительный.

Если бы глаза мои имли силу, которую приписываютъ Василиску, то я бы ничего столько усильно не желала, какъ идти поразить взоромъ сіе чудовище.

Однако мать моя думаетъ, что ты удивительную бы показала услугу преодолніемъ своего къ нему отвращенія. Если тамъ: говоритъ она, (я думаю, что уже о томъ тебя спрашивали) названіе и святость повиновенія, если исполненіе его ничего не стоитъ?

Какое нещастіе любезный другъ, что выборъ твой не иметъ лучшихъ предмтовъ! или Скилла, или Харибда.

Всякой другой особ, подобной теб съ которою бы поступали съ такою жестокостію, я знаю, какой бы тотчасъ дала совтъ. Но я уже говорила, что малйшая безразсудность, предполагаемая неразборчивость въ столь благородномъ нрав, каковъ твой, была бы рана для всего пола.

Пока я ласкалась нсколько независимостію, къ которой хотла тебя преклонить, сія мысль была единое средство, въ которомъ я находила утшеніе. Но нын, когда ты столь убдительно доказала мн, что должно оставить сіе намреніе, тщетно силюсь я искать какое нибудь пособіе. Я хочу оставить перо, дабы подумать еще о семъ.

Я думала, размышляла, разсматривала, и обьявляю теб, что не боле какъ и прежде успла. Что я теб намрена сказать, есть то, что я молода, какъ и ты, что имю разсудокъ гораздо тесне и страсти сильне.

Я теб давно говорила, что ты весьма много жертвуешь, предлагая о своемъ согласіи не вступать ни когда въ супружество. Если сіе предложеніе будетъ принято, то земля, которую имъ столь жалко отдлить отъ фамиліи достанется со временемъ твоему брату, и удобне можетъ быть, нежели сомнительнымъ возвращеніемъ., которымъ имъ льститъ Г. Сольмсъ. Ты стараешься, любезный другъ, вложить сію мысль въ странныя ихъ головы. Тиранниечское слово власти, есть единое только возраженіе, которое можно длать противъ сего торжествованія.

Не забудь, что если ты ршишься оставить своихъ родственниковъ, то почтеніе и нжность твоя къ нимъ не позволили бы подать на нихъ никакого обьявленія для своего оправданія. И слдовательно ты бы имла противъ себя публику; и если бы Ловеласъ продолжалъ свое разпутство, и не поступалъ съ тобою благопристойно, то какое оправданіе для ихъ съ тобою поступка, и для ненависти, которую они ему открыли!

Я прошу небо, чтобъ оно тебя боле просвтило. Имю еще сказать, что съ своими мыслями могла бы я предпринять все, хать во всякое мсто, нежели видть себя женою такого человка, коего бы ненавидла, и не престала бы всегда ненавидть, если бы онъ былъ подобенъ Сольмсу. Не боле бы также стала сносить досады и оскорбленія, коими ты отягощена, по крайней мр отъ брата и сестры, еслибы я имла такое терпніе въ разсужденіи отца и дядьевъ.

Мать моя увряетъ себя, что они по изтощеніи всхъ усилій къ покоренію тебя своимъ расположеніямъ, оставятъ предпріятіе свое, когда будутъ отчаеваться о успх. Но я не могу быть съ нею согласна. Я не вижу, чтобъ она имла другое основаніе, нежели собственныя свои догадки. Иначе я бы подумала въ твою пользу, что ето есть тайна между ею и твоимъ дядею.

Надобно возпрепятствовать, если можно, чтобъ ты не была увезена къ своему дяд. Сей гнусный человкъ, священникъ и церьковь, присутствіе твоего брата и сестры… Безъ сомннія ты будешь принуждена отдаться Сольмсу; и чувствія непреклонности, столь новыя для тебя, не оградятъ тебя въ столь тесномъ случа. Ты прибгнешь къ своему свойству. Будешь только себя защищать презрнными слезами, моленіями, и безполезными рыданіями и обрядъ не прежде будетъ оскверненъ, если позволишь мн сіе выраженіе, пока не осушатъ твои слезы, и принудятъ тебя молчать, и принять новый видъ чувствованія, которымъ бы ты могла получить прощеніе отъ своего новаго обладателя и забвеніе всхъ опытовъ твоей ненависти. Словомъ, любезный другъ, теб должно будетъ его ласкать. Прежнее твое поведеніе зависило отъ скромности твоего состоянія; а роль твоя здсь будетъ состоять въ томъ, чтобъ оправдывать его безстыдную насмшку, что дp3;вицы, которыя поступаютъ притворно, суть обыкновенно страстныя женьщины. И такъ ты начнешь прохожденіе сего званія чувствительною признательностію, за ту снисходительность, которая будетъ причиною пріобртенной тобою милости, и если онъ по своимъ правиламъ, не будетъ тебя принуждать страхомъ сохранять сіе чувствованіе, то я узнаю тогда, что обманываюсь.

Однако при всемъ томъ истинный вопроса смыслъ я должна оставить неопредленнымъ, и представить его собственному твоему ршенію, кое будетъ зависть отъ степени жара, который ты увидишь въ ихъ поступкахъ, или отъ опасности больше или меньше возрастающей быть увезенною въ домъ своего дяди. Но я повторяю еще моленія свои къ Богу, дабы онъ благоволилъ быть какому нибудь произшествію, которое бы могло теб воспрепятствовать принадлежать когда либо тому или другому изъ сихъ двухъ людей. О естлибы ты могла остаться двицею, дражайшая моя пріятельница, пока промыслъ покровительству достоинствамъ и добродтелямъ, не изберетъ теб человка достойнаго тебя, или по крайней мр столько, достойнаго какимъ можетъ быть смертный!