Dreamboat 1

Под вениками неизвестный хоронился до начала активных действий, потом дверь вскрыл, а веники в темноте как надо не разложил, схалтурил, мол, и так схавают. И ведь схавали, подозрений не возникло, лишь парильщик про банника подумал. Уходил, понятно, через окно, потому и задвижка осталась открытой. Однако же потом, спустя день или два, вернулся, гвозди в дверной петле поменял. Кто он?

Северианов задумался. Если он прав, то Оленецкого расчётливо и хладнокровно убили. Причём убийца действовал в одиночку, без сообщника, иначе, зачем весь этот огород городить, напарник просто впустил бы его незаметно и так же незаметно выпустил обратно. Убийство исполнено безукоризненно, никто ничего не заподозрил, все списали на несчастный случай. И что это значит? Только то, что все очень плохо. В несчастный случай верят и мадам де Ловаль, и заговорщик Прокофий Иванович Лазарев, и, что хуже всего, начальник контрразведки Петр Петрович Никольский... А это значит, что комиссара ЧК Оленецкого убили не заговорщики, не "Организация борьбы с большевиками", а кто-то ещё. Зачем? А главное, кто? Некто, ненавидящий большевиков всеми фибрами? Чушь! Агент разведки белых? Допустим, того же генерала Васильева? Слабовато. Стал ли агент действовать на вражеской территории без поддержки офицерского подполья? Северианов задумался, а ведь, пожалуй, возможно. Профессионалу связываться с дилетантами - это крах, поражение и очень скорая гибель. Северианов некстати вспомнил, как попал в засаду чекистов. Но, в подобном случае, Никольский должен был знать... И зачем инсценировать несчастный случай? Здесь, пожалуй, правы и мадемуазель Жанна, и Прокофий Иванович Лазарев: проще застрелить из засады. Или в той же бане разрядить барабан револьвера и в Оленецкого, и в Башилина. А можно ещё и "зачиститься", чтобы совсем свидетелей не осталось: заодно с чекистами застрелить банщика Трифона Тимофеевича и мадемуазель Жанну. Грубо, но значительно проще.

Если от ситуации обособиться и рассуждать абстрактно, то... То выйдет всё в несколько ином свете. Если, скажем, связать между собой воедино несколько, на первый взгляд, самостоятельных событий, то в результате получится новый вывод, новое суждение. Северианов вдруг понял, что не даёт ему покоя. Троянов! Да, невидимый противник сработал прекрасно: Ордынский и Оленецкий погибли в результате несчастного случая, Башилин скомпрометирован, от руководства операцией отстранен, "Обморок" Житин в растерянности, операция пробуксовывает и уже готова сорваться, но тут появляется Троянов. И берет командование на себя: операция начинается позже, начинается не там, где планировали, вражеский центр не разгромлен, а только потрепан... Но вооруженного выступления все-таки не произошло, господа офицеры до самого освобождения города вынуждены прятаться от чекистов... Тогда зачем было надо затеивать столь хитромудрые комбинации с баней и женским бунтом? Только для того, чтобы обезглавить ЧК? Вернее, не так: чтобы убрать двоих чекистов, оставив в живых Троянова?

А кто сказал, что Троянов должен был остаться в живых? Выжил - не значит должен был выжить... Просто что-то помешало Троянову умереть. Что? Когда в него стреляли, не в эту ли ночь, часом? Или, может быть, Троянов должен был споткнуться на лестнице и сломать шею? Или отравиться угарным газом? Надо проверить, срочно проверить...

Цирюльник совсем не походил на свой картинно-богатырский образ при входе, ни длинных усов, ни молодецкого смоляного чуба не было и в помине, напротив, имел он распаренное красное лицо с мелкими седыми кудряшками вокруг огромной лысины, крючковатый нос коршуна и необъятный живот. Быстро-быстро работал ножницами, неуклюжие с виду руки порхали над севериановской шевелюрой труженицей пчелой, собирающей нектар. Остриженные волосы струились вниз стремительным водопадом, собираясь на полу неровным смоляным ковром. Говорил он ласково, расслабленно-тягуче и убаюкивающе.

– Что ж Вы, дорогой мой, так голову-то запустили, безобразие, ужас, кошмар, просто возмутительно. Вы молодой, красивый мужчина, обязаны выглядеть так, чтобы при одном только взгляде на Вас молодые девушки впадали в сладостную негу и ради Вашего благожелательного отношения готовы были бросить все: дом, родителей, благосостояние. А с такой головой Вы у них, уж извините, только легкое пренебрежение вызовете. Мне, честное слово, стыдно и неудобно за Ваш вид. Стрижка, куафюра, она таланта требует, мастерства. Я, почитай, сызмальства этому ремеслу обучался. Ад настоящий! Спать ложился за полночь прямо на полу, под голову полено, рваная шубейка заместо одеяла. Только и это удовольствие недолго: не успел заснуть - а уже пора просыпаться, вставать и идти за водой. В пять утра. Зимой - в опорках с ушатом на санках, летом - с коромыслом, ведра тяжелые, спина прогибается, ноги еле-еле передвигаю. Вернешься, глаза слипаются, спать охота - мочи нет, но тут следующие обязанности: сапоги хозяйские надраить до зеркального блеска, чтобы, значит, солнечные зайчики скакали. Опять же, дров нарубить, полы подмести и вымыть, самовар поставить. Это чтобы хозяин, проснувшись, смог сразу горячего чайку откушать. Гоняли меня, ни передохнуть, ни присесть на минутку. А чтобы не ленился, да справлялся со всеми обязанностями - всячески подгоняли, ускорение придавали. Подзатыльниками, тумаками, пинками, а то и розгами. Как говорится, чем попало и за всё. И хозяин, и хозяйка, и мастера - все подряд.

Цирюльник немного отодвинулся назад, прищурив глаз, полюбовался плодами своей работы, вновь защелкал ножницами.

– Так вот, часам к десяти хозяин собирал нас, мальчиков - подмастерьев в одной из комнат, и начиналась учёба. Хозяин болел часто, оттого злющий все время был, что твой аспид. Учил нас азам парикмахерского искусства. Сначала рассказывал о способах изготовления париков, шиньонов и кос, а затем давал задания для самостоятельной работы. В течение дня нужно было сделать тридцать полос в три пробора, вшивая в монтюр по одному волосу. Занятие утомительное, не только навыков требует, но больше ловкости пальцев и хорошего зрения, а еще огромной усидчивости - малейшая ошибка тут же приводит к безнадежной порче всего изделия. Ну а что за этим последует - догадаться несложно. Ну а если удавалось свободную минутку улучить - смотрел я во все глаза, как мастера бреют и стригут, завивают локоны и нафабривают бакенбарды, все до мельчайших деталей запоминал, впитывал. И пригодилось впоследствии, первым учеником стал, потом потихоньку сам в мастера начал выбиваться. Трудился, не покладая рук, потом от хозяина ушел, поступил на службу к молодому куаферу Саше Архипову, замечательному талантливейшему мастеру, золотые руки, не побоюсь этого слова! Все парижские новинки знал, всему обучил. К Архипову в очередь на месяц вперед записывались, сама Ольга Павловна, супруга градоначальника прически делать изволили. Саша истинным художником был, своим мастерством любую, прости Господи, кикимору в принцессу превратить мог.

– И что же дальше?

– В Париж отбыть изволили. Меня с собой звал, да я, дурень, не поехал. Я тогда как раз женился, сапоги новые справил со скрипом, гардероб обновил, таким гоголем ходил, что твой павлин. Молодой был да глупый. Так и проработал всю жизнь, из дня в день: стрижка, бритье, локоны завивал, прически различные исполнял. Жена не выдержала, в 1907 году сбежала с тенором театра "Парнас". Я не осуждаю ее, я понимаю. Прекрасное великолепие роскошества, арии и каватины, полонезы и мазурки куда приятнее сердцу того, что я мог дать ей. Потом к Трифону Тимофеевичу пристал. Раньше-то баня здесь знатная была, для господ, не для простого люда. Не хуже знаменитых московских! Все первейшие люди города посещали Трифона Тимофеевича. Ведь если вдуматься, то какой русский человек не любит сходить в баню, где можно расслабиться, отдохнуть, завести настоящий мужской разговор, выпить, наконец!? Это единственное место, куда мужчина может с чистой совестью отправиться и не получить потом взбучку от жены...

Цирюльник на мгновение прервался, отстранился, внимательно рассматривая идеальность получившейся прически, удовлетворенно прищурился, вновь защелкал ножницами.

– К сожалению, ничто не вечно в этом суетном мире: подожгли баньку завистники - и пришлось заново отстраиваться да сызнова начинать. Ну, я тогда Трифона Тимофеевича не бросил, вместе горе мыкали, перед самой войной дела опять на лад пошли. Трифон Тимофеевич обратил свой взор на небольшое озерко Круглое, располагавшееся в пределах территории, ограниченной улицами Ружинской, Новгородской, Казинкой - на границе Верхнеданьевского парка. В народе "Круглое" звали "Новоелизаветинским Байкалом". К реке Воре от этого озерка отходил водосток, вившийся по дну лога, который тянулся вдоль Казинки. Залез тогда Трифон Тимофеевич в долги, последнее заложил, в короткий срок выкопал неподалеку от озерка колодцы и построил здание торговых бань. В газете даже объявление пропечатали следующего содержания: "Новая Центральная Торговля. Баня Т.Т. Дорофеева. Ружинская улица, собственный дом. Устроена по новому образцу с паровым поддавателем пара. Открыта ежедневно. При бане имеется опытный массажист-мойщик". И сразу же после открытия в газетенках упреки посыпались, якобы публика ропщет по поводу того, что полы в бане плохо чистятся и покрываются слоем отвратительной слизи, а душ работает и вовсе пресквернейше. Только зазря они это все затеяли: бани большой популярностью пользовались, так что к 1912 году Трифон Тимофеевич смог заменить деревянный корпус на каменный. Даже помню, умора, специально для иностранцев Трифон Тимофеевич вывеску повесил на английском языке "Русская баня - Russian crematorium". Пошутил. Дескать, что для русского удовольствие - то для иностранца - геенна огненная. Он тогда вообще веселый был, говаривал, раз на Казинке стоим - все казисто у нас будет... Потом революция. Обязали нас простых работяг мыть да стричь, зубы больные удалять, вывихи вправлять. Я это не хуже любого фельдшера могу.

– И чекисты захаживали?
– спросил Северианов.

– А как же-с! Кто был никем, тот станет всем. То есть, раньше мылся в простонародной мыленке за три копейки, самое шикарное, за гривенник, да постригался "под горшок", а теперь, как представитель победившего пролетариата, запросто можно в господской бане нежиться! Кто ж откажется? Пролетариат с большим удовольствием пользовался. Всю грязь да вшивость сюда приносил, одни убытки да разорение. А пикнуть не моги - враз в ЧК угодишь! Ну а уж сами товарищи чекисты отдыхали здесь во всю ивановскую! Подстригал я их.

– И как они Вам показались?

Цирюльник тяжело вздохнул, обмахивая шею Северианова специальной щеточкой.

– Побриться благоволите?

– Разумеется!
– улыбнулся Северианов.
– Воспользоваться услугами такого мастера почту за огромную честь.

Горячие салфетки коснулись щек Северианова, цирюльник правил бритву, быстро и в то же время со скрупулезной тщательностью взбивал пену.

– Как не называй их, - цирюльник неопределенно махнул рукой.
– Жандармы, полицейские или чекисты - суть одна: держать и не пущать, лишь окраска разная. И те и другие порядок с одной стороны блюдут, а с другой с этого порядка кормятся. В прежние времена городовому обязательно полтинник дай для расположения, хотя он на службе государевой и казна ему жалование платит. Но полтинник - это для пущего уважения-с. Господин начальник городской полиции Давид Михайлович Баженов всегда захаживали с превеликим удовольствием, хорошо, если двугривенный парильщику бросит, это по настроению. Мог и ничего не дать, да ещё и наорать: знай место своё, чернь! И чекисты не лучше и не хуже. Просто власть поменялась, почувствовали себя господами, вот и все.

Легкими выверенными движениями он прошелся бритвой по севериановским щекам, не пропуская ни миллиметра заросшей щетиной кожи.

– Баньку-то Трифон Тимофеевич на совесть отстроил, все в ней по высшему разряду. "Баня парит, баня правит", как говорится. Каменку сам Кузьма Трофимович Правилин клал, лучший мастер на всю губернию, зеркала в раздевальной в большую копеечку влетели. Семейные отделения барышни с собачками посещали, купать изволили питомцев своих, ублажать. Буфет замечательный, квасок на любой вкус: и хлебный, и солодовый, и медовый, и ягодный. И из вареных груш, с клюквой, с вишней, с хреном. Шампанское для господ из высшего общества: "Моэт", "Аи", "Вдова Клико", "Каше блан", "Родерер Силлери", "Абрау-Дюрсо", "Excelsier".

Северианов улыбнулся сквозь мыльную пену.

– Если верить Вашим словам, не во всякой ресторации подобный выбор был.

– Честное благородное слово! Не считайте меня хвастуном или лгунишкой, говорю истинную правду!

– В чем, в чем, а в этом не сомневаюсь! И что же, все в упадок пришло?

– Революция...
– индифферентно и внешне совершенно безучастно вздохнул цирюльник.
– Все наперекосяк. "Весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем...". И так далее. Разрушить-то разрушили, а что впоследствии? "Мы наш мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем"? Такое возможно? Чтобы из грязи да сразу в князи?