Другие грабли. Том 3

Что я облажаюсь или что я не облажаюсь.

Потому что если я облажаюсь, то все останется, плюс-минус, как оно есть, но у меня еще будут шансы что-то исправить со следующими кандидатами на ликвидацию. А вот если я не облажаюсь… здесь начинается неизведанная территория, на которую еще не ступала нога человека.

Из нашей временной линии, в смысле.

Мир должен стать другим. История всех стран, которые в итоге не будут завоеваны монголами, пойдет совсем другим путем. Как все это будет развиваться, если исчезнет могущественный внешний враг, определявший политику на протяжении нескольких столетий?

Оставалось только надеяться, что все эти перемены будут в лучшую сторону.

В отличие от всех моих прошлых путешествий во времени, теперь я мог управлять процессом. Довольно ограниченно, но все же.

У меня был пульт, сделанный Виталиком на коленке, а у пульта была всего одна кнопка, нажатие на которую должно было перенести меня в следующую эпоху. Весь мой маршрут от глубокого прошлого к относительному настоящему был запрограммирован заранее, но я мог сам управлять процессом и убраться из древней Монголии в любой момент.

Что весьма полезно, если учесть количество кавалерии, которое может прискакать сюда из-за холма.

Кочевники прибывали.

Я не мог их видеть, но знал об этом совершенно точно, ведь я лежал на земле, а земля дрожала от топота копыт их лошадей. Виталик говорил о нескольких тысячах. Капля в море, если учесть, каким количеством воинов оперировал Чингиз-хан, но чтобы прикончить меня, хватит и этих тысяч. Да что там говорить, и нескольких десятков хватит, наверное.

Сначала у меня кончатся патроны, а потом… Нескольких я смогу прихватить на тот свет и без пистолета, но на этом моя история и закончится.

* * *

— Вот, — с гордостью сказал Виталик. — Чудо и совершенство технической мысли. Наш взгляд, сука, в послезавтра. Из позавчера.

Устройство выглядело несерьёзно. Наспех спаянный серый кубик, на одной из граней которого красовалась большая пластиковая красная кнопка.

— И что это?

— Грубо говоря, это дистанционный пульт управления машиной времени, — сказал Виталик.

— А почему кнопка только одна?

— Это чтобы даже ты ничего не перепутал, — сказал Виталик. — Одно нажатие — одно перемещение. Маршрут твой запрограммирован, тебе остается только остановки переключать.

— А почему она красная?

— А какая она еще может быть? — удивился Виталик. — Зеленая, что ли? Все важные кнопки должны быть красными, это традиция такая.

Я потыкал в пульт пальцем. Штука оказалась довольно тяжелой.

— Вы ее хоть испытывали?

— Петруха испытывал, — сказал Виталик. — Вчера.

— И как далеко он прыгал?

— Говорю же тебе, во вчера, — сказал Виталик. — Вернулся по нажатию, проведя вчера около пяти минут, так что все сработало в штатном режиме. Что тебя смущает?

— То, что эта хреновина не выглядит особо надежной.

— Чего это она не выглядит? — возмутился Виталик. — Я там все контакты лично пропаивал, вот этими вот самыми руками.

Он потряс своими лапищами у меня перед лицом.

— Но времена владычества Чингиз-хана были не вчера, — заметил я. — Может, она на таком удалении вообще работать перестанет.

— Не перестанет, — заверил меня Виталик. — Эта штука пошлет нам сигнал через время, и даже если автоматический перенос не произойдет, мы сделаем все вручную. Чапай, на тебя работает команда долбанных гениев, а ты этого ни хрена не ценишь.

— Я ценю.

— Значит, ценишь плохо и недостаточно, — сказал он. — Слушай, мы можем настроить все так, чтобы тебя перебрасывало автоматом, но все ведь упирается в точность. Выдернем мы тебя по заранее составленному графику, а тут окажется, что ты какого-то гада недодушил, и тот, обидевшись на вот это вот все, стал гадом еще хуже прежнего. Поэтому я рассудил, что лучше тебе на месте решать. Так оно вернее будет.

— Звучит разумно, — признал я.

— Конечно, все это работает в определенных рамках, — сказал Виталик. — И если даже ты не нажмешь, то в определенный момент тебя все равно перебросит к следующему пункту. Но определенная свобода маневра у тебя все же появится. Сделал — ушел, сделал — ушел, не задерживаясь ни секунды сверх необходимости. Нам же не нужно, чтобы тебя в прошлом монголы повязали или еще кто-нибудь. Уверен, ты выкрутишься, но разговоры пойдут… Народу не нужны нездоровые сенсации. Особенно если учесть, что одеть тебя по эпохе мы не сумеем, и выделяться ты будешь… Ну, как перец на огуречной грядке, например. Или как прыщ на…

— Сравнение с перцем мне нравилось больше, — сказал я.

— Возможно, это потому, что в душе ты колхозник, — сказал Виталик.

* * *

Топот копыт стал ближе.

На этот раз я его не только чувствовал, но и слышал. Я аккуратно высунулся из своего укрытия и убедился, что трое из шести уже прибыли в точку рандеву. Я убрал голову.

Мне было известно, что будущего Чингиз-хана среди этих троих нет. Он должен появиться позже.

Что смущало меня больше всего, так это тот факт, что хронодиверсанты, которых мы старались стереть из истории, до сих пор никак себя не проявили. Конечно, можно было заверить себя, это потому что мы молодцы, сделали все скрытно и оперативно, и они ничего не заметили, не заподозрили, и хроноволна обрушится на них, как гром среди ясного неба, и они даже не успеют понять, что произошло и кто именно их переиграл, но…

Меня все равно грызли сомнения. А что, если они не пытаются нас остановить, потому что заранее знают, что у нас ничего не получится? Или, что еще хуже, этим планом мы только сыграем им на руку? Звучало бредово, но со всеми этими временными парадоксами нельзя было быть уверенным вообще ни в чем.

Неожиданно мне в голову пришла совсем дикая мысль. А что, если именно эта волна изменений спровоцирует тот самый хроношторм, который уничтожит большую часть реальностей, и причиной этой катастрофы стану я и моя идиотская уверенность в том, что я сумею все разрулить? Может ли быть так, что хроношторм стал результатом столкновения реальности, в которой меня не было, с реальностью, в которой я был? И чем больше я тут копошусь, тем сильнее становится грядущая буря?

Что если я и есть причина катастрофы вселенского масштаба?

С одной стороны, могло показаться, что я слишком много на себя беру, но с другой стороны была та самая пресловутая бабочка, преждевременная гибель которой аукнулась победой не того президента в предвыборной гонке.

Мы строили свою теорию на базе старого фантастического рассказа, и это не самый надежный фундамент, но ведь больше ее строить было не на чем.

В общем, я усомнился в себе и в своем решении и вот в этом вот всем, и сделал это, как водится, в самый последний момент, потому что снова послышался топот копыт, и вторая тройка прибыла на забитую ранее стрелу, и времени на раздумья у меня уже практически не осталось.

Я слышал, как они приближаются. Слышал, как они спешиваются. Как перебрасываются фразами на своем резком гортанном языке. Темучин, будущий Чингиз-хан и владыка половины мира, был уже здесь и находился от меня на расстоянии выстрела.

Мне нужно было принимать решение, и делать это быстро. Я знал, что встреча не продлится слишком долго, а потом они скроются за холмом и отправятся в очередной поход, и вокруг него будут тысячи всадников, а потом и десятки тысяч, и подобраться к нему будет невозможно, и что-то делать надо именно сейчас.