Другой мир. Королева Мальронс
Шрифт:
– Но мы – пэны. Они никогда не разрешат нам зайти внутрь!
– Мы достаточно взрослые, чтобы выдать себя за них, – ответил Мэтт. – Спрячем лица под капюшонами.
– Вспомните Колина, – вмешался Тобиас. – Он был пэном, и все же циники считали его своим.
– Циники считают своими тех, кто вот-вот станет как они, – ответил Мэтт.
– Думаешь когда мы вырастем, то тоже станем циниками? – обеспокоенно спросил Тобиас.
– Надеюсь, нет.
Эмбер подалась вперед, чтобы лучше рассмотреть городские ворота.
– Глядите, пэны!
Из ворот показались пять маленьких фигурок с деревянными ведрами;
Только потом Мэтт заметил цепи, которыми все дети были прикованы к поясу циника. Конец каждой цепи исчезал под грязными рубашонками пэнов. Дети прошли недалеко от друзей и принялись наполнять ведра речной водой, после чего под бдительным взором надсмотрщика двинулись обратно. Последний пэн шел слишком медленно, и это очень не нравилось цинику. Тот подошел к нему и злобно спросил:
– Снова будешь стонать? Шевелись!
Он ударил мальчика по затылку, и тот, даже не вздрогнув, принял удар.
Мэтт вскочил, каждый мускул его тела был готов к бою.
В этот момент он мог разорвать циника на куски.
Тобиас и Эмбер успели схватить друга и снова усадили на землю.
– Ты псих! – разозлилась Эмбер. – Хочешь, чтобы нас убили? Часовые легко могут нас услышать!
Гнев Мэтта утих, он понял, что потерял контроль над собой. Жестокость циника затуманила его разум, а ведь главное, что им требовалось сейчас, – быть рассудительными и спокойными, чтобы как можно эффективнее противостоять взрослым. Насилие порождает насилие. Неужели то, что ему пришлось пережить в течение нескольких недель, так изменило его?
– Я просто устал и немного нервничаю, – попытался успокоиться Мэтт.
Наблюдая за воротами, друзья просидели в яме еще около часа, а потом выработали такую тактику: дождаться рассвета, натянуть пальто с капюшонами и войти в город. В дневную жару сделать это, не вызвав подозрений у часовых, было невозможно.
Если вдруг их допросят, они притворятся пэнами, предавшими свое племя и решившими присоединиться к циникам. Нужно было скрестить пальцы, чтобы этот план сработал.
Воспользовавшись паузой, друзья отдохнули, размяли ноги и съели по куску сушеного мяса и зеленого хлеба.
Наступила ночь, и они быстро заснули, наслаждаясь прохладой.
На заре, до того как небо на востоке просветлело, Эмбер разбудила мальчиков. Они миновали окружавшие стену заросли, теперь до ворот оставалось несколько десятков метров.
Двери находившейся под аркой сторожки были открыты. Внутри виднелись двое часовых, один из них дремал, сидя на табурете.
Наступало утро, и в предрассветных сумерках Эмбер заметила висящие возле ворот пожелтевшие плакаты. На таком расстоянии она не могла прочитать, что там написано, и попыталась воспользоваться своей силой. Эмбер умела направлять стрелы Тобиаса в цель; сейчас надо было сделать обратное – заставить приблизиться предмет, находящийся на расстоянии. Это оказалось непростой задачей.
После нескольких безуспешных попыток ей удалось все же отклеить сначала один угол плаката, потом другой, и лист упал на землю. Никто этого не заметил.
Новым усилием Эмбер подняла его над землей,
бумага скользнула между ногами часового. Последние три десятка метров было легче – прямо поверх травы плакат поплыл к Эмбер и вскоре очутился у нее в руке.– Почему ты не попросила у меня бинокль? – поинтересовался Тобиас.
– Как я смогу развивать в себе изменения, если не буду тренироваться?
– Что это? – спросил Мэтт.
Эмбер перевернула лист и увидела черно-белый рисунок. Лицо Мэтта. Сходство было явным. А внизу – сделанная от руки надпись:
По приказу ее величества каждый, кто встретит этого подростка, должен сообщить представителям власти. Любой, кто поможет задержать этого подростка, будет щедро вознагражден.
– Да чтоб тебя, – выругался Тобиас, – все усложняется.
Мэтт покачал головой:
– Я не могу пойти в город, где на каждом шагу такие объявления.
– Не будем ничего менять, просто ты подождешь нас там. – Эмбер показала в сторону ямы.
Мэтт хотел возразить, но Эмбер погрозила ему пальцем и добавила:
– Ты обещал меня слушаться. Так вот что я хочу тебе сказать: в городе мы сможем что-нибудь узнать, а потом вернемся обратно. Мы наверняка найдем какую-то информацию. Мы с Тобиасом сходим туда, а ты тем временем будешь ждать нас и пообещаешь не совершать никаких глупостей.
– Я уже не ребенок, – раздраженно ответил Мэтт, – нет смысла говорить мне, что делать, а что нет.
Тобиас ощутил, как нарастает напряжение, но промолчал. На этом разговор закончился. Еще целый час друзья ничего не предпринимали. Фонари, в которых горел животный жир, погасли. На улицах появились первые прохожие: сначала мужчина, который тянул за собой усталую корову, затем еще двое, толкавшие деревянные тачки.
Эмбер и Тобиас натянули капюшоны, и девушка сказала Мэтту:
– Мы встретимся там, где ночевали, – в яме ты будешь в безопасности. Жди нас вечером. Если мы не вернемся, значит попали в плен или того хуже. Не пытайся ничего сделать, лучше погибнуть двоим, чем всем.
– Не говори так.
Эмбер некоторое время молча смотрела на него, но Мэтт не сумел разобрать, что было в ее взгляде. Она повернулась и направилась к воротам, едва успев махнуть Мэтту рукой, Тобиас последовал за ней.
Мэтт видел, как под напряженным взглядом солдата друзья подошли к арке. Они уже собирались войти в город, когда часовой двинулся к ним. И тут перевязь, на которой висел его меч, неожиданно порвалась. Оружие упало солдату на ногу, он вскрикнул от боли и, больше не обращая внимания на Эмбер и Тобиаса, присел на корточки. Друзья беспрепятственно зашли в ворота.
«Это Эмбер, я уверен!» – радостно подумал Мэтт.
Тобиас и Эмбер скрылись в лабиринте улиц.
21. Необычный магазинчик
Узкие улицы были заставлены лотками, с которых торговали фруктами, кожаными и деревянными поделками и тканой одеждой. Чем выше поднималось солнце, тем больше появлялось торговцев здесь. По переулкам разносился аромат жареного мяса и сладкого меда. Торговцы составляли большую часть тех, кто в этот ранний час находился на улицах, они громко переговаривались, сетуя на что-то или хихикая по пустякам.