Душегуб
Шрифт:
— Твари, вы знали. Получился обман, нехорошо.
— Нужно было тебя спровадить, чтоб не мешался, — не стал лукавить Стальной Тим.
— Ну и подавитесь.
В следующую секунду Винчи исчез.
Под брюзжание Тима, сильно воняющее недоверием и порицанием, мы с Сэмом бросили Харона в камеру. Четырёхколёсный дождался нас в приёмной, устроившись поудобнее.
За неимением лишних рук взять Донни пришлось Кейт, чему она, разумеется, не обрадовалась.
— Сэм, — сонно прошелестел Тим, — мальчика нужно отнести Освальду.
— Не родителям?
—
Кудрявый потоптался на месте, раздумывая над возражением, но вскоре унёсся с маленьким трупиком. Дверь захлопнулась, и по помещению растёкся тяжёлый вздох шерифа, который сейчас мало отличается от половой тряпки.
Похоже, он пропустил мимо ушей главную новость:
— Эй, Тим, Душегуб схвачен, — кивнул я головой в сторону тюрьмы.
— Кто сказал?
— Я сказал только что…
— Почему ты это сказал?
После такого нелепого вопроса в голове зазвенели тишина, совсем как муха. Целый рой поганых созданий жужжит, ползает по мозгу и гадит, гадит, гадит! Я обратился взглядом за помощью к Кейт, но та растеряно хлопает ресницами мне на зависть.
Проще всего ляпнуть, что я не понимаю Тима.
— Тим, ты чего? Харон — убийца, я поймал его! В чём дело?
Шериф подкатился к столу и трижды хлопнул ладонью по столешнице:
— Стол большой, Марк, надеюсь, все твои улики поместятся…
Тут оживилась Кейт:
— Мы нашли в его доме отметки. Шесть штук по количеству убитых детей.
— Отлично, Кейт, а скажи: сколько у жука лап?
— Шесть…
— Шесть? — картинно всплеснул руками Тим. — Шесть! Какое совпадение! Марк! Чтоб завтра же все жуки в округе сидели в клетке! Это они убивали детей! Вы двое это всё серьёзно? Какие, нахрен, отметки? Вам нужны отметки — съездите к моей сестре в Манук, там у неё стены изрисованы, что можно самого Сатану вызвать! Это всё, что у вас есть?
И всё, что хотелось бы выложить как неопровержимые доказательства, застряло в горле, сжато защитными рефлексами: произнеси — Тим пройдётся по твоей родословной со знатными матюками…
Кейт угрюмо опустила голову.
— Он оказал сопротивление при аресте.
— И что, Марк? Этот псих всем оказывает сопротивления! Ты его выпустишь!
— Нет!
— Без вопросов, есть альтернатива: возвращай значок.
Опять в угол загоняешь, Тим? Хочется наплевать на приличие и свалить гада мощным ударом. Тупой идиот, стоит на своём… Как можно не видеть очевидных вещей?
— Это ошибка…
— Марк! Мне совсем не хочется отправлять на виселицу первого попавшегося лишь по той причине, что тебе нужно поскорее стать полицейским! Кто тебя вообще пустил в дом Харона?
— Это мы с Сэмом туда проникли, — еле слышно призналась Кейт.
— Хорошо, тогда вопрос тебе… Молчишь? Всё роскошно! И ещё, Марк, если не угомонишься, то очень скоро мне придётся напрягать мозги и придумывать, как бы тебя наказывать. А мне и наказывать и придумывать неохота! Намёк понят?
— Да пошёл ты…
— Немедленно иди и выпусти Харона! — лопнуло терпение шерифа. Каждая морщина затрещала от гнева.
— Он же без сознания…
— Вот уж что меня меньше всего волнует!
Странное чувство: я хочу кричать на начальника, хочу схватить его за грудки и грубой силой вбить в него очевидность
своей правоты, но сил и решимости нет, как у маленького кролика перед здоровенным лисом.Руки опускаются — не поднимешь. Кусаешь губы от злости — больно, не более того.
Единственное, что остаётся, — повиноваться.
Я привык в своей жизни ко всякому дерьму: я ел мышей, я шёл двадцать миль под ливневым дождём, я даже рубил человека на куски и кормил ими милую хрюшку по прозвищу Бегемотиха. Моя коллекция пополняется пробуждением в позе коромысла на плече кого-то очень большого.
Трясёт, хочется облеваться, да тут ещё и лицо горит. Воняет кровью, нос кажется воздушным шариком, челюсть словно черви-костоеды попортили. Ну да, как я так умудрился выкинуть из головы неплохую драку? Мы вколачивали друг в друга кулаки, мы ломали кости, а что сейчас? Свежий воздух и меня бесцеремонно транспортируют по улице.
Видно, я проиграл. Бывает.
— Эй, ты очнулся?
— Марк?
Меня усадили на обочину прямо к коробке с ненужными вещами, которые кто-то поленился выбрасывать. Сразу стало ясно, что досталось не только лицу. После встречи с разъярённым слоном люди должны чувствовать себя схожим образом… Мои проклятия славному бойцу.
— Я проиграл? — прошипел я, боясь резко пошевелиться.
— Нет, раз ты на свободе. Но это временно.
— Задрал ты уже вешать на меня свой непрофессионализм! Лучше поведай, рассказчик, кто меня так невзлюбил?
— Это был Сэм. И я ещё добавил. Ты что, не помнишь?
— Ты? — тот ещё урод, чтоб у него мошонка отсохла! — Постеснялся бы признаваться…
— Мало тебе досталось.
Марк с презрением состроил великоактёрскую морду и отступил. Он ещё чем-то недоволен! Людей, должно быть, воспитывают грибы, раз они тебя сперва бьют, а потом ругают, что на тебе мало шрамов. В качестве воспитательный мер я бы всех подобных умников сажал на раскалённый лом!
— Что вы там, всё ищете, в кого плюнуть? Ты напрасно заваливаешь своё время дерьмом, Марк. Слушай сюда…
Но ему слушать не захотелось. Просто ушёл, бросив меня посреди улицы, когда я еле могу конечностями дрыгать. А ведь в голове уже сформировалась истинно умная лекция, способная стать сытной пищей для ума. Как жаль, что все предпочитают держать мозг на диете. А что я должен помнить? Ммм, это опять ты…
Спрятался на заднем дворе, чтобы покурить. Элементарные правила безопасности предписывают не дымить в тёмное время суток, чтобы огонёк не привлекал внимания, но я так нуждаюсь в самокрутке, что плевать хочу на правила.
Правила, правила, правила…
Проблемы хватают за жабры, а избавиться от них сложнее, чем прыгнуть выше задницы. Можно только задымить, чтоб не так бросались в глаза. Струи ароматного дыма вытекают изо рта и медленно растворяются, как и все мои идеи. Я что-то совсем потерялся. Думал, что докончить дело Энгриля будет просто, как пуговицу в дырочку вдеть. Отсей из целого города убийц одного единственного. Что, сложно?
Невероятно.
У меня нет зацепок, либо я достаточно туп, чтобы их игнорировать.