Двадцать и двадцать один. Наивность

– Твоё право, – тихо ответил Коба. Сложнее и ужаснее всего для него было усомниться в лучшем и единственном своём друге.

Он не мог поверить, что Каменев мог не договаривать или того хуже – обманывать его, да и особого повода для этого Лев не давал. Поэтому, Коба решил на время забыть эту тему, поправил шарф и тоскливо напоследок оглянул улицу. Ветер подхватывал горстки сухой, шелестящей золотой листвы, которые так старательно собирал дворник Савелий Иванович с мокрой и рыхлой земли и проносил по всей улице, между группой легкомысленных юных барышней, развевая их плащи, стараясь выхватить из их тонких рук зонтики. Поистине, сложно было не любить русскую осень. Последуем же за порывами сентябрьского ветра – по адресу Смольного проезда, дом 1. Раньше это здание принадлежало институту благородный девиц – одно из самых красивых в Петербурге. Белоснежный фасад его был украшен колоннами, классическим, не вычурным орнаментом. Гармония, простота, строгость и логичная лояльность – всё это и привлекло большевиков, когда те были в поиске здания, после того, как их вытеснили из Дворца Кшесинской.

– Нет, Александра Михайловна, категорически с вами не согласен в этом вопросе.

В вестибюле Смольного рядом с гардеробом по обыкновенной привычке между работой или ближе к вечеру, как сегодня, собирались большевики. Некоторые торопились домой, ну а некоторые предпочитали принять участие в светских беседах. Мужчина еврейской внешности, возмущению которого не было предела, пытался найти своё пальто, среди множества таких же. Около него стояла женщина. Было видно по хитрой улыбке, что её забавляет и даже смешит негодование союзника.

– Ах, Моисей Соломоныч, как же вы старомодны. Двадцатый век на дворе, нужно мыслить современнее.

Бросив взгляд на коллегу, Моисей Урицкий – революционер со стажем, покачал головой. Ему сложно было повысить голос на женщину: короткие тёмные волосы были завиты под химию, одета она была в элегантную тёмно-коричневую блузку и юбку-карандаш с тонким кожаным ремнём. Она была одной из нескольких женщин в большевистской партии, более того – являлась одной из почётных членов ЦК. Благодаря ей товарищи всегда могли быть в курсе последнего слова европейской моды. Сегодня же у Александры и товарища Урицкого разгорелся невероятно эмоциональный диалог, свидетелями которого мог стать каждый желающий.

– Я знаю, какой нынче век, но эта ваша статья абсолютный беспредел, абсурд полнейший, – не унимался Урицкий. – Где это видано, чтобы женщина была наравне с мужчинами по правам и обязанностям. Это противоестественно, ещё с древних времён повелось – женщина детей рожать должна и о хозяйстве заботиться.

– Какой же вы скучный, почему индустриальное новое время вы сравниваете с каменным веком? – пожаловалась Александра товарищу. – Женщина – это особое прекрасное существо! Если речь идёт об интернационализме, почему же у женщин права ущемляются? Разве мы не достойны того же, что и вы? Чем мы хуже вас?

Наконец, найдя своё любимое пальто, Моисей Урицкий смог полностью развернуться к революционерке.

– Женщине место на кухне, борщи варить, а не революции устраивать. Не женское это всё дело.

– Всё у вас сводится к тому, что у женщины просто не хватает ума ни на что другое. Ужасный стереотип, что все женщины глупые, я непременно хочу развеять его, – пригрозила Александра. – И девушка может стать прекрасным Вождём, руководителем, если она умна, не потеряв при этом своего обаяния, красоты и сексуальности.

– Тут уже вы переборщили, как это бы странно не звучало при моей прошлой фразе. У меня просто не хватает слов, что на это ответить.

– А ничего не отвечайте, товарищ Урицкий, – большевичка откинулась на соседнюю стену. – Я уверенна в своей позиции, и я абсолютно права.

– И это я так толерантно реагирую, услышали б кто-нибудь ещё…

– Непременно расскажу всем нашим товарищам! – с улыбкой бросила Александра. – Я не боюсь их реакции, в конце концов, я такой же революционер, как и они.

Стоявший рядом со спорившими мрачный большевик пока не решался вступить в конференцию, но последнее заявление революционерки победило и всё более заинтересовывало его.

– И что же, судя по вашей концепции, Александра Михайловна, женщины не должны связывать себя с семьёй, главной составляющей любого общества на нашей планете?

– С вопросами о планетах – к Феликсу Эдмундовичу, это он шарит в астрономии, – ответила большевику Александра Михайловна с заметной мечтательной улыбкой. – А насчёт концепции семьи – да, именно так я считаю. Отягощение себя семьёй и бытовыми обязанностями может привести к деградации женского населения и лишения её всех радостей жизни.

– Интересно-то как! Например?

– И молодая девушка, и женщина могут находиться в свободных отношениях, и совсем не обязательно, чтобы они связывали себя оковами серьёзных отношений, как птица в клетке. Не понимаю этого, при мужьях женщины более скромно одеваются, они утрачивают былую красоту, муж непременно со временем потеряет к ней интимный интерес, и отношения перерастают из любви в уважение. Это рабство, а женщина такой жизни не достойна!

– То есть, – большевик сделал секундную паузу, чтобы подавить смех. – Вы этим хотите сказать, женщины должны вести образ жизни обыкновенной путаны?

– Вы – хам, товарищ Сокольников! – возмутилась революционерка, скрестив руки на груди. – Если нравится мужчина помимо законного мужа, то в этом нет ничего плохого и уж тем более антиморального – это оптимальная форма современного брака. Почему вам можно любовниц заводить, а мы – так сразу путаны? Где здесь справедливость, товарищ Сокольников?

– Значит, хотите равноправия полов? – уточнил большевик. – Полного?

– Разве я непонятно выразилась?

– Тогда пусть все женщины в армию идут, в военную промышленность, несут такую же физическую ответственность и нагрузки, как и мы. Дома строят, на заводах работают. Не хочется, не так ли?

– Я всё прекрасно понимаю, но это, знаете, уже перебор. Подержите, – и товарищ Коллонтай, бросив в руки товарища Сокольникова свой плащ, вынула зеркальце. – С другой же стороны – женщины сильнее и выносливее, чем вы, мы терпеливее и спокойнее – оттого и живём дольше вас. «И коня на скаку остановим и в горящую избу войдём», не беспокойтесь.

– О чём толкуем, товарищи?

Большевики обернулись, услышав оклик со стороны входа. Это с улицы вернулись Каменев и Коба. Лев отряхивал пальто от опавших листьев, ждал ответа от товарищей по партии.

– Да вот, Лев Борисович, обсуждаем вопрос о равноправии полов с товарищем Коллонтай, – ответил Сокольников, кивнув в сторону женщины.

– Хэх, интересно, есть прогресс? – Каменев явно заинтересовался в беседе, подсел к большевикам поближе. Коба же отстранённо держался с краю, исподлобья наблюдая за «конференцией».

– Если честно… – хотел было сказать Урицкий, но Александра умело воспользовавшись паузой, взяла инициативу речи на себя.

– Обсуждения идут прекрасно, мне за огромное счастье спорить с такими обаятельными, умными и симпатичными мужчинами, как товарищи Урицкий и Сокольников.