Две стороны одной монеты

— Как тебя зовут?

— Логан. Вали уже.

Он идет в сторону перекрестка, не оборачиваясь. В сквере на удивление людно: ранние пташки-мамаши вышли на прогулку с колясками, кто-то решил побегать, а место собачников заняли спешащие куда-то старики и уличные торговцы совершенно не сезонными мороженным и сладкой ватой.

Логан не дал никаких указаний, где мотаться Эрику эти три часа, так что он проводит какое-то время в бургерной. После утренней встречи у него разыгрался аппетит. Может, потому что теперь у него есть хоть какой-то курс для дальнейших действий, а не смутные планы потерянного одиночки.

Он думает о том, сможет ли посетить похороны матери, но не уверен, что ему позволят рискнуть.

Эрик идет в парк и все оставшееся время бродит по его многочисленным дорожкам. Он старается держаться подальше от оживленных мест, но никто не смотрит на него. Каждый поглощен своим делом: спортом, отдыхом, прогулкой. Эрик проходит мимо пары памятников и вспоминает фотографию с Шерон Ксавье.

Когда-то Чарльз с матерью ходил здесь, еще не представляя, как ужасно сложится его жизнь. Эдди тоже любила парки, но в детстве Эрик предпочитал носиться по дворам со сверстниками вместо того, чтобы неторопливо прогуливаться с матерью между клумб и цветущих кустарников. Его нельзя было загнать домой с улицы, где они с мальчишками до посинения гоняли мяч, или вытащить из автомастерской отца одного из ребят.

Он находит тот самый памятник с фотографии у детской площадки на краю парка, у пятой авеню. Очевидно, маленькие Чарльз с Мойрой играли здесь когда-то.

Памятник странно абстрактный и абсолютно безвкусный, на взгляд Эрика. Возможно, его мать, как и мать Чарльза, могла бы оценить нечто подобное и даже сделать фото. Но Эрик просто садится на скамью и смотрит, как на детской площадке играет несколько ребят. Вроде он был здесь пару раз. Но запомнил только тот, когда подрался с толстым мальчишкой по имени Крис, потому что он дразнился.

Эрик выходит к назначенному времени на нужный перекресток и топчется у светофора, не зная, что делать дальше. После парка город кажется ужасно шумным, серым и переполненным. Эрик чувствует себя уставшим, и все, чего ему хочется, — поскорее спрятаться в логове чертовых Людей Икс и крепко уснуть часов на шесть-восемь.

Неприметное, замызганное такси останавливается на обочине, и из него выглядывает водитель.

— Эй, мистер! Садитесь, подвезу куда нужно.

Эрик закатывает глаза и просит его отвалить, когда видит, что глаза у мужчины вдруг на секунду становятся желтыми.

Рейвен.

Чувствуя, что лишь подтверждает свою кличку тормоза, Эрик поспешно садится на переднее сиденье. Он ничуть не удивлен, услышав приветствие:

— Херов тормоз…

Машина трогается с места и увозит его прочь от парка и детских воспоминаний — своих и чужих.

Эрику кажется, что на самом деле он перекочевал из плена у одной команды Шоу к другой, а вовсе не находится на территории его оппонентов. Единственный, кто рад его видеть на новой базе Людей Икс, находящейся, как понял Эрик, в секретной квартире того самого Логана, это Хэнк. Он встречает их с Рейвен на пороге и втягивает Эрика в неловкие, но все же дружеские и поддерживающие объятья. Правая рука у него на перевязи, и он сбивчиво объясняет, что пуля застряла в ключице, но рана быстро заживает благодаря его ускоренной мутантской регенерации. Эрик не слушает, ему все равно. Хэнк жив и в порядке, и это первая хорошая новость за последнюю пару недель…

— У Логана звериные нюх и зрение. К тому же он был военным когда-то, и еще служил в ЦРУ, и был на войне… В общем, у него богатый опыт в секретных операциях. Мы подумали, что ты будешь искать меня дома или на работе, и расставили смотрящих. Логан угадал, что ты придешь к офису, и отыскал тебя.

Хэнк проводит его на кухню, где возится с обедом девушка в длинных перчатках. Она коротко кивает Эрику и не говорит ни слова больше, будто происходящее ее не касается. В квартире три комнаты, и это больше похоже на коммуналку. Если бы не ящики с боеприпасами… Эрик успевает заметить винтовки и гранаты, прежде чем Хэнк уводит его к столу.

— Мне очень жаль, что это случилось с твоей мамой, Эрик. Миссис Леншерр… Она была очень добра ко мне… — Хэнк выглядит искренне огорченным, и Эрик кивает в ответ на его слова.

Он должен спросить, хоть и не хочет знать правду:

— Хэнк. Это… все, кто выжили тогда? — он украдкой смотрит на напряженную спину девушки и вслушивается в голоса Рейвен и еще какого-то парня в гостиной.

Его друг ничего не говорит. Сердце Эрика падает, утягиваемое вниз грузом вины и сожаления.

— Можешь поесть и помыться, я принесу тебе свою одежду. Думаю, она подойдет. А потом… у всех есть к тебе вопросы.

Он стоит под душем целую вечность, но понимает, что только оттягивает неизбежное.

В комнате собираются все, кто есть. Рейвен и Хэнк, Логан, вернувшийся с дозора, белобрысый парень, которого зовут Алекс, и Роуг, оказавшаяся подругой Логана.

Эрик узнает, что, когда его забрали, на помощь команде подоспели Логан и Алекс — одни из самых сильных членов группы. Хэнк выжил только потому, что стрелявший в него солдат счел его мертвым.

Ему приходится рассказать все, что было после, во всех подробностях. Он напрягает память, чтобы выудить из головы каждое слово Чарльза, Шоу или Мойры, которое могло бы помочь. О существовании пансионата все знают из газет, сестра Мойра не новость для группы, зато на истории с Церебро Эрика заваливают вопросами. Что, где, сколько выходов, сколько охранников, видел ли, слышал ли что-нибудь необычное…

Всех приводит в волнение информация о том, что до Церебро от пансионата добираться около двух часов. Рейвен и Логан, словно цепные псы, хватают Эрика под руки и ведут к приклеенной на стену карте Нью-Йорка и ближайших округов. Остальные толпятся позади.

— На чем тебя везли? На машине или вертолете? Частном самолете?

— Не знаю, я был в отключке. Ничего не помню.

— Тебя не укачивает в транспорте?

— Нет.

— Возможно, одежда пахла машинным маслом или чем-то таким.

— Да нет, говорю же! Я не знаю! Я отключился еще в комнате, а потом очнулся также в постели. И я какое-то время был без сознания до и после прибытия в пункт назначения, поэтому не могу сказать точно про время.

— Ладно-ладно. Так что, выходит, Чарльз не может видеть нас сейчас? Так? — Хэнк поправляет очки, и Эрик вспоминает о сыворотке снова.

— Нет. Он говорит, что след теряется, когда мутация развивается и мутант учится управлять ею.

— Погодите, но ведь твоя мутация проявилась только недавно… — Алекс встревает в разговор, и все, только что расслабившись, снова настораживаются.

Эрик чувствует себя под прицелом пяти пар глаз.

— Да… Не знаю, сможет ли меня найти Чарльз сейчас, поэтому я не пользовался металлокинезом с тех пор, как… ушел из пансионата.

— Держи свою силу в руках, понял, — Рейвен тычет пальцем ему в грудь. — Если тебя засекут, нашему последнему убежищу конец. А я не намерена жить на улице только потому, что ты, тормоз, не научился вовремя себя контролировать.

Слова Рейвен злят, и Эрик чуть ли тотчас же не срывается, метнув в нее что-нибудь металлическое. Все замирают, глядя на его злое лицо, но он заставляет себя расслабиться и разжать кулаки.