Дядя самых честных правил 11

Сам же хозяин дома сложил руки перед собой и выжидательно уставился на гостя. Киж лукаво посмотрел на него, улыбнулся одними глазами и вытащил из кармана флакон с Бестужевскими каплями.

— Константин Платонович велел передать вам, Акакий Акакиевич. — Киж держал бутылочку на ладони, не торопясь передавать её Баширову. — Он помнит о вашей нужде и надеется, что и вы не забываете о нём.

Казалось, хозяин сейчас бросится вперёд и вырвет заветный флакон из рук гостя. Но человек-мышь всё-таки сумел удержаться и лишь нервно облизал губы. Впрочем, Киж не стал его долго мучить и вручил капли.

— Обожемой! — еле слышно выдохнул Баширов. — Наконец-то!

Он вытащил пробку, схватил стакан и накапал туда ровно пять капель.

— Не возражаете? — спросил он исключительно для проформы и, не дожидаясь ответа, выпил залпом.

Киж, налив себе рябиновки, с интересом наблюдал за Башировым. Тот закрыл глаза и сидел замерев, не двигая ни единым мускулом. Зато эфир вокруг него клубился грозовыми облаками, то сгущаясь, то втягиваясь внутрь хозяина.

— Аа-а-а…. — наконец открыл глаза Баширов. — Хорошо. Прошу прощения, Дмитрий Иванович, за неприятное зрелище.

— Что вы, Акакий Акакиевич, меня сложно поразить подобным. Я больше беспокоился, всё ли у вас хорошо.

— Теперь — абсолютно. Капли покойного Бестужева, упокой его душу, единственное средство, чтобы успокоить мой порченый Талант. А сейчас, прошу прощения, мне нужно привести себя в порядок.

Зажав флакон в кулаке, Баширов вышел из комнаты. Киж только покачал головой: ему показалось, что человек-мышь несколько переигрывал, желая подчеркнуть свою зависимость от капель.

Пока хозяина не было, Киж снял с пояса стилет, повернул рукоять и вынул спрятанный там small wand. Взмахнул им и отправил в камин Знак Огня. И, глядя на загоревшиеся поленья, покачал головой.

— Однако, не так уж и плохо быть магом.

Откинувшись в кресле, он цедил рябиновку и молча смотрел на языки пламени.

— Не успели заскучать без меня? — хозяин вернулся бодрым шагом, неся в руках папку с бумагами. — Ничего, сейчас я вам расскажу много интересного. Держите.

Отдав Кижу документы, Баширов начал вещать:

— Передайте Константину Платоновичу: что-то назревает в нашем богоспасаемом отечестве. Во-первых, странное шевеление на Южном Урале. Слишком много бывших опричников там собирается. Причём я не уверен, что они именно бывшие, а не отправленные своими родами. Во-вторых, переговоры с османами о мире саботируются всеми возможными способами. Будто кто-то хочет, чтобы войска оставались на границе. В-третьих, в некоторых петербургских гостиных ходят очень тихие шепотки, что ни Екатерина, ни Павел не годятся для императорской короны. И есть более достойные наследники Петра, чья кровь не разбавлена прусской.

— Очень интересно, — Киж прищурился. — Имена шептунов вам известны?

— Все подробности, что мне удалось узнать, в этих бумагах. Увы, конкретики маловато, только слухи, переданные через вторые руки. И вот ещё что. Мне стало известно, что государственный секретарь Испании маркиз Гримальди получил из России вексель на сто тысяч рублей золотом.

Киж подался вперёд, оставив бокал.

— Кто ему заплатил и за что?

— Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос. Я знаю только о переводе денег, но отправитель остался неизвестным. Полагаю, это может быть как-то связано с происходящим в Америке. Мне потому и шепнули об этих деньгах, так как слишком уж необычное дело: с Испанией у России мало точек соприкосновений.

— Благодарю, Акакий Акакиевич. Думаю, Константин Платонович оценит вашу работу.

— Делаю всё, что могу, Дмитрий Иванович.

* * *

Покинув дом Баширова, Киж отправился в квартиру, снятую на время пребывания в столице. Внимательно перечитал бумаги человека-мыши, переоделся в свежий костюм и направился к выходу. Но, выйдя на улицу, остановился и задумчиво хмыкнул.

— В Зимний дворец к Павлу? Нет, пожалуй, хватит на сегодня работы. Будем считать, что я настраиваюсь перед серьёзным разговором. Осталось только узнать, где сегодня развлекается высший свет со своими картёжниками.

Он накинул на себя «плащ мертвеца» и исчез, будто его и не было.

Через несколько часов Киж появился на балу у графа Андрея Петровича Шувалова. Вошёл невидимым, скинул «плащ» в тёмном углу и как ни в чём не бывало влился в толпу гостей. Прогулялся по залам, улыбаясь дамам и здороваясь с мужчинами, будто со старыми знакомыми. Разок станцевал с какой-то сударыней, шепча ей что-то во время танца, отчего та краснела и хихикала. Продегустировал все напитки, подававшиеся гостям. И неспешно направился к игральным столам, стараясь не слишком кровожадно улыбаться.

Впрочем, Киж не собирался обдирать столичных картёжников как липку. Так, «слегка» пощипал их на пару тысяч рублей, больше предпочитая обламывать игру шулерам или давать выиграть каким-нибудь бедолагам, которых «раздевали» более опытные игроки. И всегда вставал из-за игрального стола до того, как на его успехи начинали обращать внимание.

— Отпустите меня!

Киж обернулся на сдавленный шёпот. У стены, за кадкой с развесистой пальмой, стояли двое. Испуганная девушка с глазами беззащитного оленёнка. И пухлый молодой человек с рыхлым лицом, нетвёрдо стоящий на ногах. Он грубо держал её за локоть и буравил злым взглядом.

— Нет уж, в этот раз вы меня выслушаете!

— Мне больно!

— А мне не больно, дорогая кузина? — молодой человек плаксиво скривил рот. — Мне не больно?! Семья устроила вас в свиту наследника, запихнула набитую дуру во дворец. — Его голос неожиданно стал шипящим, как у змеи. — И как вы отплачиваете за эту доброту? Бессовестно отказываете мне в протекции! Будто вам трудно подойти к наследнику и попросить за меня.

— Я же вам сказала, Николенька, что не могу…

— Не называй меня Николенькой, дрянь! — он с силой сжал её руку, заставив вскрикнуть. — Для тебя, дура, я Николай Петро…

Пухлый тиранчик подавился словами, застыв с распахнутым ртом. Потому что за его спиной появился Киж и без размаха врезал в район поясницы. Высвободил руку девушки из пальцев молодого человека и развернул к себе лицом.

— Вы дурно себя ведёте, сударь.

— Убью! — выдохнул тот, скривив злобную гримасу.

— Это вряд ли, глупыш.

Киж коротко ткнул дурака в солнечное сплетение, заставив согнуться в три погибели.

— Ай-яй-яй! Зачем же столько пить! — театрально сокрушался мертвец, взяв пошатывающегося Николеньку под руку и провожая к ближайшему диванчику.

Усадив «пьяного» с наигранной заботливостью, Киж наклонился к нему, положив руку на шею.

— Ещё раз подойдёшь к ней. — Холодные пальцы мертвеца сжались. — И я тебя навещу с дружеским визитом.

— Ыыы…

— Ты понял меня, Николенька? Я очень не люблю, когда обижают слабых. И в следующий раз отрежу тебе что-нибудь. Может, руку, может, ногу. Или сломаю твою поросячью шею. Запомнил?

— Д-д-ды! — затряс тот головой.

— Вот и молодец. А теперь исчезни отсюда, быстро!