Дьяволы

— Я? — Монах посмотрел на Патриарха в золотых ризах, затем на свой скромный подрясник. — Вам нужен как минимум епископ…

— Разве сама Спасительница не был скромной пастушкой?

Брат Диас усмехнулся: — Буду скучать по нашим теологическим спорам.

Пока монах шел к аналою перед гробницами, Якоб вспомнил Второй Крестовый поход. Благословение перед последней вылазкой. Битву, отбросившую эльфов. Битву, из которой многие не вернулись. Рыцари, стоявшие на коленях плечом к плечу. Патриарх Космас, чей голос гремел, призывая гнев ангелов на врагов Божьих.

Брат Диас был проповедником иного рода. Он положил ладони на аналой, с нежностью проводя пальцами по резным краям, пока собравшиеся полукругом ждали.

— Я никогда не мечтал стать священником, — начал он. — Скорее, втянулся случайно…

— Сперва похотливо, — вставила Вигга.

— Ну… — Монах смущенно усмехнулся. — Вы не совсем ошибаетесь. Но говорят, именно на греховных путях мы встречаем Бога лицом к лицу. Со мной так и вышло. Признаю, я не просил этой миссии. И уж точно не просил этих спутников.

— Всем достаются те, кого они заслуживают, — пробормотал Якоб.

— Мы шли извилистой тропой, с множеством… тупиков. Порой я думал, мы никогда не достигнем Трои. Нашу выносливость испытывали не раз. Все помнят ту гостиницу.

— Хотела бы забыть, — сказала Батист.

— Коварство епископа Аполлонии.

— Один из самых подлых епископов, что я встречал, — проворчал барон Рикард, — и конкуренция была серьезной.

— Дом иллюзиониста и говорящие головы.

Вигга рассмеялась: — Они так мерзко протекали!

— Затем морская битва.

— До сих пор чувствую запах краболюдей, — прошептала Алекс.

— И чумная яма под Монастырем Святого Себастьяна.

— Славные деньки, — улыбнулся Бальтазар с отстраненным видом.

— Но на каждом шагу мы, вместе, преодолевали. Мы ссорились… — Брат Диас кивнул на Бальтазара и Батист, обменявшихся взглядами. — Но в итоге сражались друг за друга. Алексия… Ваше Высочество… Я видел, как вы учитесь. Растете. От девчонки, которую звали «крысой», до женщины, готовой править Империей.

Алекс пожала плечами: — Признаю, еще немного крысовата.

— Хорошей императрице нужны клыки, — сказала Вигга.

— Пусть Бог, святые и Спасительница благословят ваше правление, — брат Диас начертал в воздухе круг, — как в итоге благословили наш путь. Вначале я считал вас чудовищами. Теперь понимаю — вы просто люди. Может, и дьяволы, но на сей раз творившие Божью волю. — Он улыбнулся, кивнул и сошел с аналоя.

Бальтазар оценивающе поджал губы, словно сомелье, пробующий вино. Наклонился к Якобу:

— А он, черт возьми, не так уж плох, да?

— В целом… — Якоб задумчиво хмыкнул, — куда лучше, чем я ожидал.

Глава 62 Столько, чтобы соответствовать

Вигге смертельно наскучило.

Бесконечные песнопения, молитвы и бла-бла-бла этих занудных старцев. Желание спастись таяло на глазах, и она все чаще думала, что язычество куда лучше. У язычников молитвы хоть заканчивались до того, как приспичит облегчиться.

Какой-то усатый урод с бородищей в полтора метра бубнил о вспашке поля так долго, словно короновали плуг. Когда он заткнулся, Вигга вздохнула с облегчением, но тут поднялся другой, с еще большей бородой, и завел историю про рыб.

— Какого хуя происходит? — зашептала она, ерзая на скамье. — Мы что, коронуем рыбу?

— Это не буквально о рыбах, — прошептал брат Диас. — О милосердии.

— Тогда почему не сказать прямо? — Вигга недоуменно моргнула.

Она не особо жаловала Одина, Фрейю и прочих, те ей ничем не помогли, но она хотя бы понимала их. Они были мелочны, похотливы и жадны, как все, если не больше. В чем смысл быть богами, если не превосходить смертных? Но Спасительница задавала слишком высокую планку. Вигга уставилась на ее витражный образ с раскинутыми на колесе руками. Вся в добродетелях и жертвенности. Вигга же не могла сдерживать даже чих. Даже до укуса.

Якоб был мастером сдержанности. Стиснув шраматиую челюсть, он терпел. Ни выпивки, ни лжи, ни ебли. Он не давал обет против удовольствий, но жил так, будто дал. Зачем жить вечно, если не жить?

Рядом развалился барон Рикард, раскинув руки по спинке скамьи, словно в борделе. Дама рядом тяжело дышала, обмахиваясь и явно мечтая, чтобы он ее укусил. Вигга не понимала, как можно хотеть этого усмехающегося трупа, но лемминги ведь тоже обожают обрывы, да?

Она снова заерзала. Ее задница не создана для сидения.

— ебаные яйца Одина, как же скучно. Или, если я крещеная… «ебанные Сиськи Спасительницы»? Так можно?

Брат Диас потер виски. — В Базилике… желательно воздержаться от подобных изречений.

Тем временем Алекс села на табурет, пока бородач-священник бубнил за ней. Две служанки накинули на нее пурпурную мантию, закрепив массивной золотой брошью. Леди Севера вручила ей сноп пшеницы, герцог Михаил — позолоченное копье. Острие дрожало так, что Вигга надеялась, как бы оно не выбило глаз Патриарху, хоть какое-то развлечение. Но увы.

Все это бред, но, глядя на восхищенные лица толпы, Вигга вдруг уловила смысл. Выбор семнадцатилетней девчонки, едва держащей копье, лишь из-за рождения в «правильной» комнате — нелеп. Но оберни это блеском и ритуалом, и глупость станет священной.

— Что трудно создать, то трудно разрушить, — пробормотала она.

Патриарх вылил масло из золотой ложки на голову Алекс, а затем взял корону с подушки и медленно опустил ее. Драгоценности мерцали в полумраке.

— Брось уже и дай посрать! — прошипела Вигга. Ее услышали бы даже на галерке, будь здесь не тишина.

Она почувствовала перемену, когда Патриарх возложил золотую тяжесть на голову Алекса. То самое тянущее чувство в животе, что притащило ее в Трою, теперь звало обратно к морю.

— Ну вот и все. — Бальтазар потер живот, и Вигга поняла: он тоже это чувствует.

— Вот и все, — закрыл глаза барон Рикард. Они все это ощущали.

Четверо вельмож наклонились, и Вигга заметила, что Алекс сидела на золотом щите. Теперь ее подняли на плечи, выставив толпе, словно товар на аукционе. Все встали с колен, зашуршав одеждами, и Вигга наконец размяла ноги. Алекс едва держалась под тяжестью короны, косясь вверх, будто боялась, что та свалится, а копье и сноп пшеницы полетят вниз по нефу. Но корона удержалась. Запели хоры, зазвонили колокола. Вигга рассмеялась: колокола она любила еще с того набега, когда Олаф разбил один из них. Гул в сводах заставил ее задуматься, может, спасение все же лучше язычества. Твердости в решениях ей всегда не хватало. Даже до укуса.