Дьяволы

— Еще вина! — гаркнул ее муж в коридор и вернулся к кровати с ухмылкой. — Большинство проблем решаются увеличением дозы.

— И утром будет топор в голове? — спросила Алекс.

Он задумался, пожал плечами: — Хуже не станет.

В дверь скользнула фрейлина с кувшином — почти наверняка Плакидия, глаза опущены.

— А если это отравлено? — Алекс, уже навеселе, пошутила. Или полу-шутила. Последнее, чего она ждала от брачной ночи, что она начнет нравиться.

— Паранойя в жене — порок, — Аркадий выхватил кувшин и отхлебнул из горлышка. — Но в императрице… необходимость. Не так ли? — Он взглянул на Плакидию, нахмурился. — Мы знакомы?

— Это Плакидия, — сказала Алекс. — Из безупречной семьи.

— В отличие от нас… Сейчас вспомню…

Плакидия подняла взгляд. Аркадий щелкнул пальцами: — С черными волосами вы — вылитая… ученица моей матери…

— О. — Плакидия склонила голову, швырнула поднос. Металл грохнулся о мрамор, закружился. — Как же это осточертело.

— Подожди… — Алекс ухватилась за столбик кровати, пытаясь сесть. — Что?

В дверь заглянула Зенона. Алекс никогда не видела ее улыбающейся. Теперь она улыбалась — ярко и голодно. Половина лица была в каплях крови. — Догадались?

— Стойте… — Алекс задрожала. Тепло хмеля уступало место леденящему ужасу. — Что?

Аркадий отступил: — О нет…

Плакидия схватила его за запястье: — О да.

— А-а! — Он рванулся, лицо исказилось от боли. Рука побелела под ее пальцами. Иней полз по коже, вены почернели. Кувшин выпал, разбился, вино замерзло лужей.

Он медленно повернулся к Алексу, скрипя, как лед: — Беги… — Шепот стал дымкой на синих губах. Глаза помутнели.

— Блядь! — Алекс сорвалась с кровати, запуталась в покрывале, рухнула на пол.

— Рожденная в пламени? — Зенона шагнула к ней, зубы обнажены, волосы колыхались от жара. Как пиромантка из таверны. Ужас той ночи сдавил горло. — Умри в…

— Пошла на хуй! — Алекс швырнула бокал. Тот стукнулся о щеку Зеноны, разбившись о стену. Алекс рванула к часовне, босые ноги скользили по мрамору.

— Боже… — Оглянувшись, она нащупала потайную защелку.

Аркадий застыл статуей, покрытый инеем. Плакидия ударила его и тело рассыпалось на розовые осколки льда. Его рука отлетела в сторону.

Щелк — дверь открылась. Алекс ввалилась в проход, цепляясь за косяк.

Зенона поднялась, лицо в крови от пореза на щеке. Гобелен за ее спиной почернел и задымился, когда она подняла руки, и ослепительная волна пламени рванулась вперед.

Алекс захлопнула дверь, огонь лизал края, жар ударил как пощечина. Она отшатнулась в темноту, хлопая по обгоревшим краям платья, кашляя от серного смрада.

— Боже… — Она нащупала фонарь в нише. — Боже… — Подняла стеклянный колпак, ударила раз, другой, пока пламя не вспыхнуло. — Боже… — Дверь начала светиться? Дым струился из щелей? В коридоре становилось жарко?

Она спотыкалась, срывая паутину, к комнатке с узким окном, где в последний раз говорила с Санни. Как же она хотела, чтобы Санни была здесь! Но все уехали: Санни, Якоб, Вигга, даже брат Диас — все плыли в Святой Город…

Герцог Михаил! Его покои этажом ниже. Стражи все еще верны ему. Она рванула к узкой лестнице, камень леденил босые ноги. Шаг вниз... И услышала скрежет шагов снизу. Кто-то поднимался.

— Боже… — Запах гари. Першение в горле. Схватив платье и фонарь, она полезла вверх, царапая стену плечом. Золотой венок сполз на глаз. Она сорвала его, швырнув вниз.

Вывалившись в тронный зал, залитый светом четырех лампад, Алекс метнулась к бронзовым дверям. Приоткрыв створку, и услышала крики, треск пламени. Смех?

Отпрянув, огляделась: гобелены, статуи, оружие на стенах. Негде спрятаться. За троном — узкая лестница вверх, к Пламени Святой Наталии. Она поползла на четвереньках, как пес, задыхаясь.

На галерее ослепило: Пламя Святой Наталии пылало в чаше. Темная фигура — монахиня в алом капюшоне, хранительница огня. Больше ничего, кроме дров у парапета, арок под зеркальным куполом… и цепи. Цепи, что предупреждала город о эльфах. Алекс схватила ее, дернула.

Сверху хлопнуло, посыпались искры. Порох хлынул в жаровню.

Черная жижа хлынула в море, и Бальтазар завороженно наблюдал, как круги расходятся, поглощаются волнами, бьются о стену гавани и отскакивают, сплетаясь в сложный танец.

Его мысли вновь вернулись к колдуньям-близнецам из Монастыря Святого Себастьяна. Их идентичные приемы с противоположными эффектами. Волны. В земле. В воздухе. Единая структура всей материи… Он не мог отогнать эту идею. Она была идеальна, прекрасна в своей простоте, так гармонировала с упорядоченной вселенной, в которую он все еще верил. Можно ли магически вызвать волну в чем угодно, если…

— Что это? — Санни указала вверх. Бальтазар поднял взгляд к вершине Фароса. Там, в сгущающихся сумерках, Пламя Святой Наталии горело синим.

Брат Диас нахмурился: — Разве это не сигнал эльфийского вторжения?

Бальтазара охватило знакомое чувство тяжести. То самое, что он испытывал, пытаясь разорвать заклятье. То, что было при вердикте Небесного Суда. То, что было когда Охотники на ведьм выскочили из могил.

— Что-то не так, — прорычал Якоб. Некоторые гуляки на причале тоже заметили, указывая вверх в возбужденном бормотании.

Бальтазар поморщился: — Нас это не касается, верно?

— Алекс в беде, — Санни спрыгнула с юта на палубу, проходя мимо капитана, который приказывал закрыть люки.

— Мы не знаем этого! — взмолился Бальтазар. — Она не может знать!

— Если все в порядке, — Якоб вытащил меч на несколько дюймов и с щелчком вложил обратно, — скоро вернемся.

— Она императрица Трои, — заныл Бальтазар, — вечно в беде. Мы не можем спасать ее от каждой мелочи!

— Никого не прошу идти…

— Я иду, — брат Диас сжал флакон под рясой.

— Это опасно, — предупредил Якоб.

Вигга встала, хлопнув по штанам: — Где тут веселье без риска?

Батист стояла возле мачты.

Бальтазар фыркнул: — Хоть ты-то не станешь рисковать?

— Приходит время… — Батист проверила кинжалы, взглянула на Фарос. — Придется высунуться.

— Что? — Бальтазар остолбенел. — Я не иду, и точка!

— Конечно, не идешь, — она дружески хлопнула его по плечу, спеша вниз. Ни капли презрения. И от этого стало еще больнее.

— Часами торопили отплыть! — капитан крикнул вслед, глядя, как они сбегают по трапу. — Теперь остаетесь?