Дьяволы

На языке насилия Якоб говорил свободно. Подозрения были, но когда солдаты задвинули решетку, капитан дернул рычаг, механизм загрохотал, а город поплыл внизу, детали сложились в ясную картину.

Как один гвардеец перенес вес на переднюю ногу, корпус слегка развернут, словно натянутый лук. Как другой барабанил большим пальцем по пряжке меча. Как третий стоял слишком близко к Батист, жевательной мышцей дергаясь от напряжения.

— Рад, что вы с нами! — Брат Диас улыбнулся гвардейцу. Во многих вопросах монах оказался удивительно учен. Но в языке насилия он был неграмотен.

Якоб не мог точно сосчитать гвардейцев, не выдав себя поворотом головы. Потому смотрел вперед, глубоко вдохнул и выдохнул. Странно: лишь в такие моменты он чувствовал покой. Иногда знание грядущего это бремя. А иногда — благо.

— Ваша гвардия, наверное, лучшая в Европе, — сказал он.

Капитан покосился. — Каждый сам покупает доспехи — так велика честь служить.

— Древки копий из акация? — Якоб восхищенно кивнул. — Из Африки везете?

— Хорошие — Вигга многозначительно подняла бровь, глядя на копья четырех стражников вокруг. Она могла не понять намека на любом языке, но в насилии ее не проведешь.

— А паламерион... — Капитан сжал эфес меча и немного вытащил его из ножен, чтобы похвастать позолотой.

— Я всегда предпочитал прямые клинки. — Якоб небрежно положил правую руку на кинжал, оставив большой палец под гардой. — С ними вырос. Но ваши сабли... видел, как они рубят с седла. Императрица не экономит на элите, а, брат Диас?

— Полагаю... — Монах нахмурился. — Вы вдруг разговорились.

— Я среди тех, кто говорит на моем языке! — Якоб хлопнул по мокрому наплечнику соседа — сержанта со шрамом, самого опасного в зоне досягаемости. — Но я бился во многих сражениях. И знаю, чего вам не хватает.

— Чего? — прохрипел сержант.

— Невидимого эльфа.

—...

Наступила пауза. Капитан нервно засмеялся. Парочка его людей хихикнула. Но Якоб оставался каменным, сжимая плечо сержанта все сильнее. Вскоре, по мере того как Троя растворялась в моросящем дожде, смешки стихли.

— Нет, — сказал Якоб. — Я серьезно.

Они были хорошими солдатами, но их словарь языка насилия оказался скуден. Их учили войне, а не уличной драке в подъемнике. Их инстинкт — использовать копья или мечи, бесполезные в тесноте.

Якоб чувствовал себя одинаково уверенно и в темной подворотне с ножом, и в кавалерийской атаке. Пока капитан вытаскивал меч, он уже занес ногу. Даже опираясь на сержанта, удар вышел слабее, чем хотелось, но попал капитану в бедра, заставив отшатнуться. Этого хватило: тот споткнулся о невидимое, перелетел через перила и исчез с пронзительным воплем.

Во многих языках риторическая пауза губительна. В драке каждое действие должно быть быстрым, чтобы противник не успел ответить. Якоб уже выхватывал кинжал, и ударил его гардой в рот сержанту. Тот рухнул, давясь зубами, а лезвие метнулось вправо. Стражник увернулся, и острие лишь содрало щеку, отхватив лоскут лица.

Он отступил, зажимая рану окровавленной рукой, другой пытаясь вытащить меч. Якоб прижал его клинок, наступил на ногу, ударил головой в кровавое месиво и, ухватив за скользкий нагрудник, швырнул в товарища. С помощью невидимой ноги оба полетели за перила.

Брат Диас барахтался в захвате с гвардейцем, чьему присутствию так радовался. Батист рычала, вонзая кинжалы в противника. Другой тупо дергал меч, пока Санни материализовалась на его руке, перехватив руку. Якоб ударил локтем в горло и стражник рухнул, хрипя.

У ног Вигги валялись три изуродованных тела. Четвертый замахнулся булавой, но она поймала его запястье, схватила за шлем и вдавила в стену подъемника. Металл взвыл, брызнули искры, а по камню растеклась кровавая полоса.

Последний стражник прижал брата Диаса к перилам, приставив кинжал к горлу: — Назад! — брызнул слюной. — Или убью!

— Не советую, — Вигга бросила труп с головой-месивом, ее татуированная рука алела до плеча.

— Давайте без спешки! — Якоб разжал пальцы, показывая ладони. — Никаких... резких движений.

Санни возникла из ниоткуда, вцепившись зубами в руку стражника. Тот выронил кинжал, и брат Диас вырвался. Когда его взгляд прояснился, он увидел, как Вигга, схватив нагрудник гвардейца, перегибает его через перила.

— Вигга! — брат Диас ухватил ее за локоть. — Стой!

— Зачем? — Она оскалилась, толкая мужчину к нарастающей пропасти. Тот безуспешно цеплялся за ее татуированные запястья, когда ноги оторвались от пола.

— Приказываю не причинять ему вреда! — взвизгнул брат Диас. — Что там наверху? Императрица Алексия в опасности?

Гвардеец метнул взгляд на Санни, брата Диаса, Якоба, растирающего окровавленные костяшки: — Вам не остановить это! Самозванка не осквернит Змеиный Трон...

— Ой, да иди ты на хуй — Вигга швырнула его за перила. Тот исчез с коротким вскриком.

Брат Диас уставился в пустоту: — Я сказал не трогать его!

— Черт. — Вигга почесала затылок. — Точно. Наверное, забыла.

Наверху подъемника ждали еще стражники, но Санни не стала терять время.

Алекс нуждалась в ней.

Она затаила дыхание и метнулась вбок между остриями копий, пока те орали. Затем свернула с дорожки и рванула сквозь аккуратные кусты Висячих Садов к Дворцу.

Никого не удивило, что проблемы не закончились у подъемника. Звуки насилия разносились со всех сторон: факелы слепили, за деревьями мелькали бегущие фигуры.

Санни помогала устроить два дворцовых переворота. Оба были тем еще адом. Этот ощущался так же. Она подавила отрыжку, морщась от кислоты в горле. Узы Папы сжимались, тянув обратно в Святой Город — как раз то, чего не хватало, чтобы затаиться в разгаре гражданской войны.

Но Алекс нуждалась в ней.

Она миновала двух солдат, катающихся по мокрой траве в борьбе за кинжал. Могла бы вмешаться... но куда? Кто прав, кто виноват? И кто она, враг Бога, чтобы решать? Виновато обошла их на цыпочках, шепнув беззвучное «прости», спряталась за ствол, перевела дух и побежала дальше.

Двери Дворца были распахнуты. Плохо. Без охраны. Еще хуже. Санни скользнула внутрь. Темные портреты угрюмых императоров следили за ней. На ковре была лужа крови, стены в брызгах, мраморный пол в алых следах. Все это откровенно пугало.