Дьяволы

Он уже не понимал, с кем сражается. С эльфами? Литовцами? Сицилийцами? Кастильцами? Пиктами? Ирландцами? Ведьмами из сожженной башни? Монахами из спаленной церкви? Столетия врагов смешались, как краски на палитре безумца.

Он толкался, давил, рычал в тесноте, не различая, мертвые вокруг или живые — все беспомощны, как пробки в потопе. Люди стонали, кусались, били локтями, падали, чтобы быть растоптанными в грязи.

Во рту вкус крови. Вкус смерти.

— Убить ублюдков! — прорычал он, вырывая заклинившую руку с мечом. — Всех до одного!

Вечеринка была в самом разгаре, когда Санни вышла из коридора, готовясь к эффектному входу.

— Та-да! — пропела она, но никто не заметил. Жаль. Она потратила часы на наряд и сверкала, как положено. Гости веселились под высокими сводами столовой, запруженной людьми. На галерее тоже. Все танцевали, смеялись, флиртовали, говорили одно, а подразумевали другое. Улыбки, взгляды, взмахи рук — все как в высокоставной игре социальных шахмат на черно-белом полу. Санни обожала людей, они были такими странными.

Хотела бы и она быть одной из них.

Санни сжимала приглашение. Она так радовалась, получив его. «Дорогая Санни, вы сердечно приглашены...» и так далее. Хотя сейчас не помнила, как вскрыла конверт. Может быть была пьяна? Однажды она выпила бокал вина. На вкус как ноги. Закружилась голова, потом вырвало, и Вигга уложила ее в постель.

Кто такая Вигга? Санни почесала затылок. Странно.

Она бросила плащ швейцару, но тот не заметил, и плащ смялся на полу, где кто-то тут же наступил.

— Я здесь, — сказала она, но швейцар проигнорировал грубиянку, принимая пальто у женщины, втиснувшейся следом. Санни заметила: на ней была маска. Потом увидела — маски у всех. Кроме нее.

Она в панике уставилась на приглашение. «Маскарад...» Нет! Маска нужнее всего ей. Ее лицо ужасно. От одного вида людей тошнило. Она закрыла лицо руками и почувствовала, как жарко покраснела... Странно, ведь раньше не умела. Часами пыталась перед зеркалом. Не получалось.

— Простите, — пробиралась она боком через толпу, но никто не расступался. — Пропустите! — Ее толкали, наступали на ногу, а когда она задохнулась, чей-то локоть угодил в рот.

— Ты, блять, издеваешься? — прорычала она, но все смеялись над шуткой. Женщина с мускулистыми плечами, растрепанными волосами и надписью на щеке сидела за столом, оживленно беседуя с воздухом.

Санни снова взглянула на приглашение — теперь это был потрепанный цирковой плакат: «Узрите в ужасе единственную пленную эльфийку Европы!» Третьим номером после живой статуи и мужика с бородавкой. Неправда. Не про бородавку. Про эльфийку. «Публике не нужна обыденность», — говорил Директор. Она хотела, чтобы он был здесь, хоть и ненавидел ее. Даже ненависть что-то значила.

Доказательство, что ты оставил след.

Все было слишком ярко и громко. Она слышала мух. Пьяна? Не тошнило, но достоинство точно потеряла. Какая польза от достоинства, если тебя не видят? Какая польза вообще? Если тебя нет для других, то существуешь ли ты?

Оркестр играл ту самую музыку с громкой трубой, под которую ее освистывали и сбивали шутовской палкой. Санни не любила эту мелодию.

В кругу масок гуляки указывали на сгорбленного седого мужчину со шрамами. «Здесь что-то не так, — бормотал он. — Нам не стоило сюда приходить».

— Привет! — Санни щелкнула пальцами перед его лицом. — Мы знакомы?

Он не узнал ее. Не увидел. Она смяла приглашение дрожащим кулаком. Ярость, ужас, отчаяние... Никто не заметил. Да и плевать бы.

Она втиснулась в угол, сползла на пол, прижав колени к груди. Санни умела становиться невидимой. Это ее фишка.

Но как стать видимой?

Вот в чем проблема.

Глава 25 Ничего, кроме правды

Ветер рвал пламя свечей, вздымая пыль в причудливые узоры. Бронзовые круги гудели и дымились. Бормотание отрубленной головы наводило Алекс на мысль, что ее спутники в доме сходят с ума. Если они вообще когда-либо были в нем.

И чему тут ухмылялся Бальтазар?

— Что-то не так, — сказала Алекс.

— Все не так! — Брат Диас махнул на голову, круги и бормочущего мага. — Уже недели как ничего не «так»!

— Он пытается разорвать буллу.

— Теперь ты эксперт и по магии, и по этикету?

— Я вижу ложь насквозь, — огрызнулась она. — Слышала, как он говорил об этом. — Кивнула на барона. — С ним.

Вампир вяло приложил руку к груди, изображая невинность.

— Со мной?

— Это правда? — Брат Диас выглядел почти раненым.

Барон Рикард вздохнул. — Ко мне обращаются без страха быть осуждеными. Я вампир. Нравственные суды оставляю тем... — Лениво махнул в сторону монаха. —...у кого меньше разума и больше лицемерия.

Бальтазар ухмылялся все шире, движения становились резче. Ветер срывал бумаги со столов, хлестал Алекс волосами по лицу, обои хлопали о гнилую штукатурку.

— Почему ты не сказала раньше? — взвизгнул брат Диас.

Алекс облизала губы. В основном потому, что надеялась сбежать еще ночью, начать новую жизнь, которую точно не угробит, как старую. Оборотни, вампиры и маги остались бы лишь пятном в памяти.

Но напали Марциан с его зверолюдьми, остальные сыновья Евдоксии, видимо, знали о ней, и пришлось держаться своих. Якоб, Вигга, Санни... Что ни говори, а они были на ее стороне. Впервые за долгое время кто-то был на ее стороне. До этого ее «сторона» напоминала блять пустыню.

— Прикажи ему остановиться! — закричала она поверх грохота.

Монах метнулся, как человек, готовый утонуть, но не отдать приказ. Хреновый лидер. Но Алекс тоже хреновая принцесса.

Она схватила его рясу. — Святейшая поставила тебя главным! Твои слова в булле! Прикажи ему остановиться!

— О, Святая Беатрикс... — Он стиснул челюсть. — Бальтазар Шам Ивам Дракси! — Маг, не прерывая бормотания, приоткрыл глаз. — Приказываю тебе...

Бальтазар рванул рукой, и слова монаха оборвались хрипом. Тот согнулся, хватая за горло, глаза вылезали из орбит.

— Маг остановил его дыхание, — невозмутимо заметил барон.

Алекс подхватила брата Диаса, опускавшегося на колени.

— Отпусти его! — завизжала она на Бальтазара, но маг неделями игнорировал ее, кроме самодовольных лекций о Карфагене. Сейчас он стоял, обнажив зубы в гримасе между болью и триумфом, ветер рвал его халат.