Дьяволы

Якобу было все равно. Один против десяти. Ста. Тысячи. Он сражался бы до конца, как всегда. Ради клятв.

Глубоко вдохнул, подавил кашель, Якоб медленно обнажил меч. — Хоть козлорылых на этот раз нет.

— Нет, — Батист тронула его за рукав, — но... э-э...

Якоб не любил оборачиваться, но тут решил сделать исключение. Увидел брата Диаса с выпученными глазами. Принцессу Алексию с оскаленными зубами. Капитана, отошедшего от руля с опущенными руками. Все смотрели в одну сторону. На кормовой поручень.

Кто-то переваливался через него. Женщина в помпезном мундире, как у Констанса, но мокром, с болтающимися позументами. Шлем? Нет. Это была ее голова — серебристая, чешуйчатая, странно заостренная.

Она уставилась на Якоба огромными влажными глазами, жабры на шее раскрылись, и она издала пронзительный визг, обнажив два ряда шилообразных зубов.

Якоб вздохнул. — Охуенно, блять.

Глава 28 Огонь на воде

Последние недели выдались насыщенными даже для Алекс. Ее объявили наследницей Змеиного Трона Трои, познакомили с Папой, атаковали свинолюди и горящая колдунья, она наблюдала, как толпу успокаивают речью о пельменях, и видела говорящую отрубленную голову. Казалось бы, ее уже ничем не удивить.

Но ее вечно застигали врасплох.

Женщина. Две руки. Две ноги. Но кожа чешуйчатая, блестящая. Слишком широко расставленные желтоватые глаза, приплюснутый нос, капризно опущенные губы. Все отдавало рыбьим. А еще жабры. Раскрывающиеся с каждым вдохом, обнажая розовую бахрому внутри горла. Абсурд. Почти шутка. Не смешная. Особенно с ее мечом, утыканным шипами.

— О боже... — простонала Алекс. Сквозь дым доносились звуки: звон стали, крики боли, ярость... Все как в таверне, но на море.

На море все хуже!

— Ты плавать умеешь?

Алекс резко обернулась. Санни сидела на поручне, одной рукой вцепившись в сеть вант, спокойно, будто изначально родилась на атакованной рыбо-людьми палубе.

Алекс сглотнула.

— Не очень.

— «Не очень» или «совсем нет»?

— Совсем нет!

Почему она в Венеции училась ходить, писать и болтать о Карфагене, вместо того чтобы плавать? Трудно впечатлять знаниями древней истории, когда легкие наполняются морской водой.

Впереди Якоб отступал, прикрываясь щитом. Рядом Вигга пятилась, прикрывая дрожащего брата Диаса. Сзади Бальтазар и Батист отходили от рыбообразных фигур, маячивших в дыму, их мокрые мундиры поблескивали позументами. Алекс бы и сама отступила, но отступать было некуда.

— Куда идти? — пискнула она.

Санни посмотрела вверх.

С огромной неохотой Алекс запрокинула голову. Веревочная сеть уходила в кошмарный лабиринт: хлопающие паруса, паутина снастей, скрипучие реи. От одного вида подкашивались колени.

— Ты шутишь? — прошептала она.

— У меня нет чувства юмора, — Санни протянула руку.

Алекс замерла, издавая жалобный звук, пока рыбо-люди смыкали круг. У одного из них из головы торчал коралл, а на конце... Глаз? Он смотрел прямо на нее!

— Вперед! — рявкнул Якоб, не оборачиваясь.

— О боже... — Алекс схватила руку Санни, взобралась на поручень и, бросив взгляд на бурлящую воду, вцепилась в сеть.

Вверх по вантам. Что может быть уместнее для такой крысы, как она?

Рыбо-человек шагнул вперед, огромные губы дрожали, издавая булькающие звуки. Брату Диасу почудилось что-то вроде «Помогите», но это противоречило огромному топору, занесенному над головой. Или это был крюк на шесте? Не важно, какой формы металл, когда он вонзается в череп.

Брат Диас шарахнулся вправо. Лезвие просвистело мимо, вырвав щепки из поручня. Он метнулся влево. Удар врезался в поручень слева. Монах споткнулся о мачту, отскочил с хрипом, поскользнулся на накренившейся палубе. Его сумка распахнулась, рассыпав неотправленные письма. Кормовой поручень ударил по ногам, он отчаянно ухватился за него, сорвав ноготь, и свалился за борт.

Он уже готовился вскрикнуть, падая в море, но успел лишь вдохнуть, как боком ударился о дерево. Поднялся, держась за пульсирующий висок, всматриваясь в дым. Видимо, упал с юта на палубу.

Собирался поблагодарить удачу, как рыбо-человек прыгнул, проворно, как лосось, и приземлился перед ним, занося крюк.

Брат Диас попятился, пятки скользили по доскам. Поднял руку, чтобы отчаянно блокировать удар...

— Это мой ебаный монах!

Вигга рухнула на рыбо-человека коленями, вдавив его в палубу. В ее руках сверкали плотницкие топоры. Двойной удар — кровь брызнула на ее оскал.

Брат Диас вскочил, кашляя. В дыму мелькали силуэты: двое боролись на полу, другие сражались за копье. Вдруг, онувидел блеск металла.

— Налево! — завизжал он. Вигга пригнулась — алебарда пролетела над ее головой. Шип прошел в сантиметре от носа Диаса. Солдат в позолоченном шлеме ринулся на него.

Вигга метнулась, невероятно быстрая для своих размеров, подсекла его топором, от чего противник взмыл в воздух с визгом. Вторым ударом она вбила его голову в палубу, расколов доски.

— Направо! — Диас закричал. Вигга увернулась, топор описал дугу, размозжив шлем солдата. Тот пролетел мимо Диаса, вырвав кусок поручня, и шлепнулся за борт.

— Ебучие макаронники, — проворчала Вигга, швырнув обломок топора.

— Лучник! — взвизгнул Диас. Вигга развернулась и метнула топор. Лезвие вонзилось в лоб лучника на платформе. Тот выпустил стрелу в небо, падая назад.

— Видал бросок? — она тряхнула Диаса за рясу.

— И-и-ик! — выдавил он. Из дыма за ней поднялось самое отвратительное существо, какое он видел.

У него было тело человека в запачканном мундире, но вместо головы — желеобразная масса с глазами-тарелками и щупальцами. Сквозь кожу просвечивал мозг, как орех в желе. Щупальца раздвинулись, обнажив фиолетовые присоски, и черный клюв раскрылся, издав оглушительный вопль...

Глухой удар. Вигга увернулась и врезала кулаком в живот, подняв существо в воздух. Оно шагнуло, исторгая черную рвоту, но она схватила его за запястье и щупальца, взметнула вверх и всадила в мачту вниз головой.

Существо забилось в желе, Вигга навалилась, вгрызаясь в переход между человеческой шеей и морской тварью. Вырвав кусок резиновой плоти, она вытерла чернильные губы.

— Терпеть не могу морепродукты, — рыкнула.

Бальтазар не питал особой любви к палубам, каютам или камбузам кораблей. Тесные, грязные, зловонные места, где сбивались в кучу отбросы общества, вечно пьяные и горланящие непонятные морские термины. Но даже они казались раем по сравнению с трюмами... Особенно этим, куда гигантский таран галеры врезался, как незваный гость, а сквозь развороченный борт хлестали фонтаны соленой воды.