Дьяволы

Стать рабом Матери Церкви было унизительно, но превратиться в марионетку ярмарочного фокусника... Это уже перебор. Бальтазар удвоил усилия. Отбросил все: хлещущую вокруг тарана воду, холод по грудь, боль во лбу. Протянул волю по игле, через руну в разум колдуна.

Он брал верх, чувствуя сквозь покалывающую пелену, как дрожат пальцы врага на игле, будто его собственные. Еще чуть... Еще...

Что-то было не так. Слоги путались. Символы расплывались... Дышал ли он? Нет! Пока Бальтазар бился за контроль над скользким умом, подлый ублюдок обошел его и захватил диафрагму!

Зрение меркло, строфы рассыпались. Холодное присутствие френомансера просочилось в голову, как лед в кровь замерзающего путника. Игла дернулась. Ноги согнулись. Спина скользнула по тарану, колени ударили о палубу, вода поднялась до плеч.

Бальтазар пытался поднять руки. Пошевелить пальцами. Но он все еще держал Батист, руки закоченели от тяжести ее мокрого тела.

В тенях над ним бледное лицо ученика Евдоксии дернулось. Губы искривились в тонкую улыбку.

— Храбро, — Бальтазар понял, что говорит его же голосом, — но безнадежно. Теперь, когда вопрос контроля решен, ложитесь и впустите море в легкие, чтобы мы... уррргх...

Рука Батист вырвалась из воды, втолкнув клинок в горло колдуна.

Ледяное вторжение стало ослабевать, когда вторая рука Батист вцепилась в мокрый хитон френомансера. Черная кровь сочилась из уголков его рта и капала с рукояти ножа, который он тщетно пытался вытащить.

— Тыкнул в лоб? — прошипела Батист, высвобождаясь из рук Бальтазара. Глаза колдуна закатились, когда она выхватила второй кинжал, лезвие сверкнуло каплями. — Позволь ответить любезностью.

Клинок вошел между бровей с хрустом, будто полено раскалывается. Не самое простое место для удара, но Бальтазар признал — для поэтической справедливости лучше не придумаешь.

Ученик Евдоксии сполз в воду, и тело Бальтазара освободилось. Он судорожно вдохнул, закашлялся, вдохнул снова. Вырвал иглу из лба, едва не упав. Ноги подкосились.

Батист подхватила его под мышки, прислонив к тарану. Они стояли, опираясь друг на друга, тяжело дыша.

— Магия... может и высшее проявление... власти человека над природой, — выдавила она сквозь зубы, — но иногда... просто надо прирезать ублюдка.

— Впервые, — Бальтазар хрипел, — мы согласны. Можно даже сказать... что мы составляем отличную...

Батист не слушала. Отстранилась, хмурясь в сторону выхода. Его уже не было видно — вода поднялась до ее груди и продолжала прибывать.

— Ох, — сказал Бальтазар.

— Тебе нужно передышку? — спросил герцог Констанс.

Проблема Якоба была не в нехватке времени, а в его избытке. Он перепробовал все уловки: подставлял трупы под ноги герцога, заставлял его скользить по крови, отвлекал болтовней, затем молчанием, использовал крен палубы, леер, мачту, дым, солнце, застрявший в полу болт баллисты. Ничего не сработало. Даже близко.

— Кончай уже, — пробурчал Якоб. — Корабль тонет.

— И горит. — Констанс взглянул на пепел, кружащийся вокруг, будто на досадный снегопад, испортивший ему день. — Где та дерзкая малявка Алексия? Кажется, видел ее на снастях.

Якоб воспользовался моментом для выпада, но герцог отбил его с презрением.

— Надо было сдать ее. Всем было бы проще.

— Не сомневаюсь, — хрипло ответил Якоб, — но я всегда выбираю сложный путь.

— А я — полная противоположность.

Герцог ринулся вперед, заставив Якоба отпрянуть. Тот застонал, перенося вес на больное бедро, колено, голеностопы. Инстинктивно парировал первый удар, щитом заблокировал второй. Лезвие скрежетало по ободу, пока Констанс отскакивал, уже вне досягаемости для контратаки.

Якоб даже не задел подлеца. Слишком быстр, умел, чертовски молод. Он был так же хорош, как хвастался. Даже скромничал. Якоб истекал кровью из дюжины царапин. Чувствовал липкость на рукояти меча. Стекающую по щеке. Сапог хлюпал при каждом шаге. Дышать стало трудно, не то что сражаться. Скрывать это уже не было сил.

— Назови имя, — сказал Констанс, — пока не поздно.

— Тебе важно?

— Не особо. Но так положено на дуэли. — Финт. Якоб отпрыгнул, щит вверх. — Думал, оценишь жест. Чтобы все это... имело смысл. — Еще финт. Якоб снова клюнул. — А не было просто... вторником.

Якоб дрался на дуэлях всю жизнь. Достаточно, чтобы понять: он проигрывает. Но победа была не нужна, только время. Ему почудился вой Волчицы Вигги. Все может измениться. А Санни он верил. Возможно, та уже спасла Алекс.

— О Боже, — прошептала Алекс.

Она всегда считала, что не боится высоты, но это не прогулка по коньку крыши.

Под ней зияла пустота. Ветер трепал парусину, шелестел ее одеждой, мачта скрипела, кренясь все сильнее.

Она сфокусировалась на досках перед собой, на веревках, за которые цеплялась руками и на тех, по которым переставляла ноги. Ползла упрямо, пока не наткнулась на пустоту.

— Отлично! — донесся голос Санни. Эльфийка сидела в нескольких шагах на наклонном рее галеры. — Ты добралась до края. Не смотри вниз.

Алекс, конечно, тут же глянула вниз. Головокружительная пропасть до узкого канала с пеной между кораблями. Мачта терялась в дыму, палуба внизу усеяна телами. Одни двигались, другие нет. Паруса горели, снасти превратились в огненные сети.

— О Боже, — запищала она, услышав леденящий вой снизу. — Это Вигга?

— Неважно. Вставай на нок реи.

— На что?

— Брус, держащий парус, называется рея, конец реи...

— Сейчас лучшее время для урока ебаной морской терминологии?! — взвизгнула Алекс, ветер срывал слюну с ее оскаленных зубов.

— Ладно, обсудим позже.

— Что?!

— Если выживешь.

— Что?!

— Встань и прыгай! — Санни протянула руку. — Я поймаю!

— Как? Ты весишь меньше моего сапога!

— Хорошо. — Она убрала руку. — Тогда не поймаю.

— Не поймаешь?! — взревела Алекс.

— Решай быстрее!

Существо, похожее на омара, взобралось на марс и ползло по рее к ней.

— О Боже, — заныла Алекс. Медленно, цепляясь руками, она подтянула ноги на рею. Убеждала себя, что это как конек крыши. Главное — не смотреть вниз. Или назад. Или вообще никуда. Пальцы дрожали, дерево скрипело, дым щипал глаза. Или это был ужас.

— Прыгай! — крикнула Санни.

Пламя подбиралось. Алекс оторвала одну руку, закачалась. Хотела оглянуться, но заставила себя смотреть на руку Санни, на спасительный рей.