Дьяволы

— Ах... Боже... нет... да!

Он зацепился большим пальцем за упрямую ракушку и, дрожа от усилий, выкатился на камни, задыхаясь, как рыба на берегу. Тело трясло от холода, кожа в ссадинах и крови. Сил плакать не осталось.

— Спасибо за помощь! — взвизгнул он, поднимаясь.

— Ты справлялся, — огрызнулась Батист, вытаскивая плот.

— Трогательно, что ты спасаешь весла без лодки, вместо того, чтобы спасти того, кто только что спас тебя!

— Мне нравится этот пояс, — она отстегнула ремень. — А что до спасения, я дважды спасала тебя. Благодарность ничего не стоит.

— Благодарность? — Бальтазар, дрожащий без штанах (сброшенных ради плавания), едва сдерживал ярость. — За то, что нас выбросило бог знает куда на дикий далматский берег?

— Ты жив, разве нет? — ее тон ясно давал понять: жив лишь по ее милости.

— Благодарность, говорит! Никто не проявил бы столько терпения, как я...

Батист уперла руки в бока и выгнулась, рявкнув в небо:

— Ха!

—...но предупреждаю: мое терпение не безгранично. — Он подошел к веслам, размахивая руками. — У меня есть ремень, — он сорвал мокрый пояс и тряс им перед ее лицом, — но нет штанов! Что мне делать с ремнем без...

— Заткни им свою ебучую глотку! — взревела Батист, схватившись за голову. — Я сама вежливость в Европе...

Бальтазар упер руки в бока и выгнулся, рявкнув в небо:

— Ха!

—...я ладила с ведьмами, пиратами, троллями, — она загибала пальцы, — занудами-кардиналами, засранцами-аристократами, даже с тем проклятым призраком в генуэзской канализации...

— Жаль, я пропустил это приключение.

—...но еще не встречала мага, которого вынесла бы! И все же находила способ работать с ублюдками. Но ты... — она замолчала, прищурившись.

Он ухмыльнулся:

— Я заметил, ты причислила меня к магам.

Она закрыла лицо руками:

— Надо было бросить все после Барселоны.

— Ты смягчаешься! Рано или поздно ты начала бы оказывать мне должное почтение как одному из величайших умов Европы!

Батист мрачно уставилась в землю:

— О Спасительница... лучше бы ты утонул.

— Скоро ты будешь хвастаться, что кратко числилась моей соратницей!

Батист скривилась:

— О Спасительница, лучше бы я утонула.

— В свое время мы... ургх. — Бальтазар согнулся от тошноты.

— Это печать. — Батист посмотрела вглубь берега. — Принцесса Алексия жива.

Бальтазар скорчился от нового спазма:

— Радостные вести сыплются как из рога изобилия.

— Надо найти ее.

— И как, позволь спросить? Выжившие разбросаны на десятки миль! — Его скрутило новой волной, голова закружилась. — Нам нужно чудо, чтобы выследить ее.

Батист наклонилась, шипя в ухо:

— Вот бы со мной был один из «величайших умов Европы»!

— Дивинация — не моя сильная сторона... — Замерзающий, больной, Бальтазар пытался вспомнить, в чем он силен. — Но... возможно... смогу создать ритуал... если найду подходящий энергетический узел...

— Что?

— Проще говоря — каменный круг.

— Друиды? — Батист поморщилась. — Эти зазнайки слишком серьезны.

— Не фанат их мохового образа жизни, но нужда... — Он выпрямился, сглотнув желчь. С планом посадить Алексию на Троянский трон печать ослабла. — Под Никшичем есть древний круг.

— Ладно. — Батист кивнула. — Идем на восток. Найдем припасы. — Взглянула на него. — И штаны тебе.

— Наконец-то о моих нуждах.

— Не могу больше смотреть на эти прутики, которые ты называешь ногами.

— Мне говорили, что у меня изящные икры.

— Ты общался с патологическими лжецами.

— Да, сейчас я в компании величайшей из них. — Бальтазар перекинул ремень через плечо. — Осторожнее. Эти земли склонны к хаосу.

— Нам давно пора получить немного удачи. — Батист уже шла вдоль берега. — Может, застали спокойный момент.

Долина представляла собой поле боя.

Трупы людей и лошадей усеивали склоны, забивая ручей в болотистой низине. С первого взгляда Бальтазар насчитал несколько сотен. В подсчете мертвецов он был экспертом. Деревня поблизости была сожжена дотла, остались лишь обугленные балки и дымовые трубы. Стаи стервятников кружили в небе, а на земле копошились мародеры, жадно обшаривающие тела.

Он взглянул на Батист, изучавшую последствия явно крупной битвы:

— Спокойный момент, говоришь?

— Говорила, что нам пора получить удачу. Не что она пришла. — Она зашагала вниз по склону, ее высохшие волосы вздымались ветром.

— Здесь явно идет война, — проворчал Бальтазар, догоняя.

— И как это ты догадался?

— А кто воюет?

— Сербы?

— В Сербии... Логично. Но какие сербы и против кого?

Батист остановилась у трупа:

— Ты за кого воевал? — она наклонилась, притворно прислушиваясь. — Молчит. — Она двинулась дальше.

— Твоя цель — бесить меня? — заворчал Бальтазар.

— Хобби. — Батист свернула с тропы меж тел. — Ищи одежду, сапоги, что пригодится.

— У мертвецов?

— Вряд ли возразят. — Она перевернула тело, как бочку, и ловко обыскала карманы. — Не думала, что ты стесняешься трупов.

— Мертвые интересуют меня как тайна мироздания, а не источник мелочи! — Но Батист делала вид, что не слышит. Бальтазар вздохнул, подошел к офицеру с раскроенным черепом и начал стаскивать сапог.

— Блять... — Шнурки были туго затянуты. Пальцы закоченели от холода и соленой воды. — Блять...

— Ну?

Батист стояла над ним, руки на бедрах. На ней были лакированные сапоги кавалериста с латунными шпорами и расшитый мундир с дыркой над сердцем. Под ним пурпурный пояс с четырьмя кинжалами. Ее непокорные кудри выбивались из лесной шапки с облезлым пером.

Бальтазар уставился, пораженный. Как ни злило, но она снова выглядела безупречно:

— Как, черт возьми, ты все успела? Я даже сапог не снял!

— Я немного мародерствовала, — она поправила пояс.

— Не удивлен, — пробурчал он, ковыряя шнурок и ломая ноготь.