Дьяволы

Они двигались вдоль основания Колонны, лица в толпе мелькали, как маски в карнавале, а звон колоколов оглушал. Звенели они отовсюду: с церквей с позеленевшими куполами, с часовен на акведуке, с алтарей, где облупившиеся фрески изображали крестоносцев, рубящих эльфов.

Алекс задумалась, где сейчас Санни. Пробирается сквозь стражу? Прячется в толпе? Или притаилась под брюхом коня? Позже, может, притаится под ней самой. Она усмехнулась. Улыбаться становилось легче, особенно когда процессия въехала на площадь у подножия Колонны, и рев толпы усилился.

— Они… любят меня? — спросила она Якоба, чье хмурое лицо было островком спокойствия в этом безумии.

— О, обожают, — проворчал он. — Как можно обожать того, кого не знаешь и не узнаешь. Они любят идею. Мечту стать лучше. Искупиться. — Он покачал головой, глядя на толпу. — Кто бы ни правил, мир останется миром. А люди — людьми.

Батист фыркнул. — Не слушайте этого ворчуна.

— Значит, это хороший конец? — Алекс наблюдала, как жрецы с иконами, монахини с реликвиями и стража остановились у платформы, врезанной в Колонну. Там ее ждали знатные особы.

— Сомневаюсь, — Батист послал толпе воздушный поцелуй. — Хорошо заканчиваются истории, которые еще не дописаны.

— Дядя! — Среди богачей мелькнуло знакомое лицо. Герцог Михаил улыбался шире всех. Алекс забыла про этикет, спрыгнула с коня, пока слуги тащили позолоченные ступени, и бросилась к нему меж колонн, увековечивших древние победы.

Он подхватил ее, закружил, крепко прижал.

— Так рада тебя видеть, — прошептала она в его плечо. Сама удивилась, насколько это правда. Они почти не знали друг друга, но он всегда был на ее стороне.

— Я так долго ждал этого дня, — сказал он. — Порой думал, не настанет. Знаю, путь был тяжек. Прости, что не был с тобой. — Он отстранился, держа ее за плечи. — Но ты так изменилась! Выросла. Ты… вылитая мать…

— Не будьте жадиной, герцог, — пробасил святой-старикашка с бородой до пояса. — Дайте и нам приветствовать принцессу!

— Конечно! — Герцог смахнул слезу. — Разрешите представить: глава Церкви Востока, Великий Патриарх Мефодий Тринадцатый.

Алекс едва сдержала желание ткнуть Патриарха и спросить, что случилось с предыдущими двенадцатью, но решила следовать сценарию барона Рикарда. Она опустилась на колено, изображая принцессу:

— Ваше Блаженство, Ее Святейшество Папа передает сестринские приветствия, пожелания здоровья и надежду, что слуги Спасителя объединят две ветви истинной Церкви.

Патриарх поднял лохматые брови:

— Благочестивые слова, ваше высочество. После испытаний веры отрадно видеть законную наследницу Феодосии на Змеином Троне. Вас проверяли два Оракула Небесного Хора?

В его взгляде мелькнул расчет, но Алекс улыбалась, будто он старый друг:

— Да, Ваше Блаженство.

— В очищенной бледной палате?

— Я принцесса, не маг, но комната была белой. — Она рассмеялась, и знать подхватила.

— Вот булла, подтверждающая статус Пиродженнетос, — герцог Михаил развернул пергамент с печатями. — Подписана кардиналом Боком и Папой.

— Десятилетней Папой? — Патриарх усмехнулся, изучая документ.

— Папой, — бросил Якоб без тени улыбки.

— А это родимое пятно? — Мефодий пригляделся к шее Алекса. — И монета?

Алекс сняла с шеи половинку. Герцог подал свою. Стертые края совпадали. Кто-то ахнул. Кто-то кивнул.

Сомнительные доказательства? Алекс проводила аферы и с меньшим. Но людям хватало крохи, чтобы верить. Патриарх и герцог обменялись взглядам. Сделка была закрыта.

Мефодий воздел половинки монеты и буллу:

— Принцесса Алексия Пиродженнетос! Первородная Ирины, наследница Феодосии, признанная Оракулами, вернулась в Трою! Дабы защитить империю от эльфов и вести к процветанию!

Толпа взревела. Так Алекс была признана наследницей Змеиного Трона. Она изображала уверенность, а знать толпилась вокруг, ловя честь представиться…

...

Никчемной воровке.

Вот так мир, а?

Глава 53 Сразиться с великанами

Стражи закрепили железные перила по краю платформы. Женщина в цепи из позолоченных шестеренок с важным видом дернула длинный рычаг. Платформа дернулась, заставив всех пошатнуться, затем, не скрежеща, а с плавным гулом, начала подниматься вдоль канала в стене Колонны.

— Потрясающе, — прошептал Бальтазар.

Триумфальные колонны и здания скрылись из виду. Толпа благочестивцев превратилась в разноцветное пятно, а за стеной гавани заискрилось Эгейское море. Чем выше они поднимались, тем больше открывалось: лабиринт улиц, рушащиеся стены, крыши с позеленевшими куполами, а кое-где — свежие медные блики на дворцах богачей.

Троя. Жемчужина Востока. Бальтазар когда-то считал их прибытие сюда невозможным. Был уверен, что никчемная принцесса Алексия сгинет в огне, в клешнях краболюдей или под обломками аббатства. Но вот она стоит в центре внимания, обласканная власть имущими. Будущая императрица. И, надо признать, выглядит она почти убедительно.

Бальтазар поймал себя на опасной улыбке и отвернулся, чтобы не выдать себя. Неужели он испытывает отцовскую гордость к этой простушке? Как ни крути, девчонка оказалась крепким орешком, да еще с живым умом, когда ее должным образом стимулировал наставник. И его роль в ее выживании была неоспорима. Наград, конечно, не предвиделось. Но разве признание толпы чего-то стоит? Он знал, чего добился. Может, этого достаточно? Он наблюдал за шестернями подъемника, и улыбка расползалась шире.

— Если вы впечатлены сейчас… — Леди Севера стояла вплотную, изучая его. — Подождите, пока поднимемся выше.

— Э-э… — Месяцами Бальтазар мечтал вновь общаться с людьми благородных кровей. Теперь же, перед эталоном утонченности, он запнулся. — Боюсь, слишком долго жил среди варваров… Мой вид недостоин...

— Вы провели принцессу через немыслимые опасности. Носите каждое пятно как медаль. Я...

— Леди Севера, конечно. Слышал ваш разговор на причале… — Его поразила не только ее безупречность, но и скромность. Качество, которое он раньше не ценил, но теперь видел: чем меньше она подчеркивала статус, тем весомее он становился. Ведь только ничтожества кричат о своей важности. — Я Бальтазар. — Он сделал сдержанный поклон, мысленно смеясь над своими прежними вычурными реверансами перед зеркалом.