Единственная. Твоя

— Ой мне, — тихонечко пропищала Дарья и замолкла.

И над рекой тишина поплыла — даже костер затих. Или это у нее уши заложило?

А венок осторожно огибал застывших в воде людей. Рисовал на воде медленный, полный легкости танец. Скользил все мимо, пока не уткнулся в травянистый выступавший острым гребнем берег. На котором стоял Данияр.

Едва слышный вздох — или, может, шум ветра — пронесся над поляной.

А Любава кое-как выбралась из воды и на негнущихся ногах побрела обратно к селению. Хватит с нее праздника.

Глава 12

— Что это было, Данияр?! Что, я тебя спрашиваю?!

Варвара шипела и стискивала крохотные кулачки. Мелкая против его роста, и вроде не страшная, но оказалось, что за пухлыми губами пряталось гадючье жало.

— Это я узнать хотел, — бросил Данияр сквозь проступившие клыки. — Что. Это. Было?!

Щеки женщины пошли алыми пятнами. Глаза забегали.

— Еще и меня обвиняешь! Стоило этой приехать, как ты… — Варвара запнулась и отступила на шаг.

А зверь внутри на дыбы взвился, требуя схватить дуру за космы и шею ей свернуть, но Данияр только крепче кулаки сжал.

— Следи за языком, — зарычал глухо. — И упреки при себе держи, ясно?!

Варвара так и вскинулась. Побледнела, глаза чернотой налились. Но далеко за лесом вдруг громыхнуло, и оскал на лице женщины сменился нежной улыбкой. Будто и не было ничего.

— Прости, единственный мой, — проворковала и тут же нырнула под руку, выпрашивая объятий.

Данияр отстранился. Хватит с него обмана!

— Иди к костру, — процедил, сдерживая яростный рев зверя. Ему вторил звук приближавшейся грозы.

— С тобой хочу, — упрямо прищурилась Варвара.

И Данияр пошел.

Не мог не пойти — праздник в самом разгаре, выяснять отношения не время.

А взгляд так и тянуло к деревьям, между которыми скрылась девушка.

И на сердце от тревоги муторно. Доберется ли сама? Только бы до дождя успела…

* * *

— Нет… О, боги… Снова!

Любава изо всех сил старалась не бежать, но ноги несли сами.

А вокруг черной стеной лес. Ни единого огонечка — нет рядом деревни! В одно мгновенье тропинка вдруг исчезла, оставляя ее среди мрака и равнодушных колючих звезд.

— Кто-нибудь! Ау-у-у!

Голос срывался и сипел. За каждым углом мерещились чудища. Красноглазые, хищные. И тьма стелилась под ноги мерзкими щупальцами. Любава чувствовала их холодные и липкие прикосновения.

— Ау-у-у! — заорала, не жалея связок.

Вдруг среди стволов почудилась светлая фигура. Приглядевшись, Любава так и обмерла.

Человек! Девушка!

— Стой! Стой! — бросилась за незнакомкой, но та словно и не слышала. Или нарочно прочь бросилась.

Белое платье мелькало среди деревьев, а светлые волосы развевались по ветру.

Почему-то казалось, что девушка смеется! Машет рукой, зовет бежать за ней очертя голову.

И Любава бежала.

Спотыкалась, падала, вскакивала на израненные ноги и снова бросалась в погоню. До сбитого дыхания и огненных пятен перед глазами.

Ей надо совсем немного! Еще самую чуточку поднажать и…

— Стой! — истошный крик дернул ее назад с такой силой, что Любава на землю шлепнулась.

Бедро пронзило огненной болью, и цветастая пелена перед глазами вдруг расступилась.

— Ой… — заскулила от страха и быстро-быстро отползла назад.

Обрыв!

Она только что чуть не бросилась с обрыва в погоне за каким-то мутным пятном! Как?!

Любава судорожно оглядывалась по сторонам, но «фигуры» нигде не было. Только лес шумел, а из-за толстых стволов зловеще вспучивалась тьма. Тянулась к ней черными когтями, шипела проклятья… Кровь в жилах леденела!

— Пойдем отсюда, быстрее, — грохнуло над головой.

Если бы могла, Любава упала в обморок от страха, но тут ее с такой силой под локоть дернули — чуть вовсе руку не оторвали!

Неожиданная боль привела в чувство.

— Что вы себе позволяете?! — возмутилась дрожащим голосом, оборачиваясь к… женщине?!

Перед ней стояла незнакомка.

Немолодая уже, хоть в темноте не разглядеть толком. Волосы длинные, распущенные, а на шее, как у Рады, связки амулетов и оберегов.

— Идем же, — нетерпеливо повторила женщина. — Иначе… — осеклась вдруг и к чему-то прислушалась. — А-а-а, явился, дурака кусок!

Любава не успела ничего понять, да и спросить тоже, как из-за деревьев выпрыгнула до боли знакомая громадина. И полным ходом к ней!

— Мишка! — только и успела всхлипнуть Любава, а ее чуть обратно на землю не опрокинули!

Медведь вился у ног, как собака. Вставал на задние лапы, скулил, урчал, лизал щеки и все пытался обнять своими огромными лапищами.

Незнакомка скривилась.

— Потом миловаться будете! — пихнула медведя в бок. — Уходим! Гроза скоро!

И, словно услышав торопливые слова, небо ответило жутким грохотом. Налетел студеный ветер, засверкала молния, озаряя и страшный овраг и плотный частокол деревьев, за которыми все еще сидела тьма. Сторожила добычу, жадно скалила пасть… Любава облизнула пересохшие губы и даже не пикнула, когда женщина поволокла ее прочь от страшного места.

— Не успеем до деревни, — бормотала незнакомка, петляя между соснами. — Тропа сбивается, не туда ведет… Ну что ты пыхтишь, валенок мохнатый? — крикнула вдруг на медведя. — Помогай давай!

И зверь вдруг гигантским прыжком бросился вперед, прямо в сгущавшийся перед носом мрак. Ударил лапой по воздуху, во весь рост поднялся и как заревет — лес дрогнул, у Любавы чуть сердце не встало.

А женщина рванула ее за руку, вынуждая сорваться на бег. Протащила сквозь возникшие невесть откуда кусты и выпихнула на поляну.

— Боги! — выдохнула Любава, хватаясь за свой амулет.

А за спиной невесело хмыкнули.

— Они самые. Капищ, что ли, не видела?

Видела, конечно, но не такое! Семь огромных идолов высилось по кругу ровной, точно блюдце, поляны. Светлая древесина светилась изнутри, позволяя разглядеть все, вплоть до последней руны, изукрасившей мощные столбы. А в центре росли две раскидистых ели. Одна больше, вторая чуть меньше. На их ветвях перемигивались маленькие искорки-светляки… или это у нее в глазах блестело от сверкавших молний?