Эдуард Лимонов

Габрелянов, без сомнения, может считаться наиболее талантливым медиаменеджером современной России. Взяв за основу своего холдинга принципы «ковбойской журналистики» — сочетание ура-патриотизма с бульварностью и желтизной в духе канала «Fox news», — он достиг скандального успеха. Сообщая о том, что Путина ругать нельзя, потому что он «папа нации», Габрелянов тем не менее допускает довольно широкий плюрализм мнений в своих изданиях.

Тем более что выбирать Лимонову не приходилось: все остальные крупные российские медиа были либо прокремлевскими, либо либеральными. При этом иногда Эдуард шутит, что его работодателями стали нацболы и сочувствующие, имея в виду, например, сайт Прилепина и Шаргунова «Свободная пресса».

Как уже отмечалось, всё, что происходило с Лимоновым начиная с декабря 2011 года, очень напоминало период 1994–1996 годов. Тогда он критиковал слившую массовый протест в 1993 году, хотя и выигравшую потом выборы трусливую оппозицию в лице Зюганова и Жириновского, — и даже в пику им в итоге поддержал Ельцина на выборах 1996 года. Теперь мишенью Лимонова стали белоленточники. В его текстах 2011–2013 годов и почти двадцатилетней давности очень много параллелей. Был возрожден даже жанр «Лимонка в…».

«— Не кажется ли вам, что история повторяется, сделав круг, и периоды 1994–1996 годов с 2011-го по 2013-й весьма схожи? Возможен ли какой-то выход из этого замкнутого круга?

— Схожие периоды, абсолютно верно. Нам, партии, полицейское государство никогда не дало развиться до полноценно взрослого состояния, стать массовой партией. Мы были очень близки к тому, чтобы стать массовой партией. Конечно, мы все время пытались союзничать с кем-то. И в 1993 году у нас были союзники левые и националисты, Анпилов и Баркашов.

Ситуации действительно схожи. И когда после трагического 1993-го, после восстания патриотов, которое сейчас видится в куда более благоприятном виде, чем тогда. Это очень трагично, это гибель многих людей, и конечно, это история кровавая и трагическая. Но тем не менее, когда я вышел уже из тюрьмы в 2003 году, мы стали искать союзников. Пару лет мы были в более-менее союзнических отношениях с КПРФ. Когда мы увидели, что так больше продолжаться не может, мы никуда не сдвинемся, предложения саботируются, КПРФ ни на что не решается, и мы стали сами пытаться создать широкий союз различных политических партий. То есть мы уже были готовы к союзу с либералами даже до того, как он осуществился. В 2005 году я посетил и Хакамаду, и Явлинского, и других лидеров либеральных движений. Мы пытались туда втащить и Зюганова — я написал ему письмо. Мы пытались сделать коалицию “Россия без Путина”. В 2006 году я понял, что у меня нет достаточного авторитета, чтобы меня все поддержали. Во всяком случае я так это рассудил. И когда в 2006 году Каспаров предложил подобный союз, мы откликнулись. Тогда шло разбирательство в Таганском суде. И первое решение о запрете партии уже было принято. Впоследствии, в 2007 году, нас запретили уже решением Мосгорсуда и всех остальных судов, и мы как бы оказались вне закона. Нам нужно было, помимо всех политических задач, еще и спасать свою шкуру. Ну и решились на этот союз с либералами.

Теперь сразу переносимся в 2011 год. На протяжении всех этих пяти лет что мы делали? Мы ходили на Марши несогласных, это был очень важный порог, который преодолели либералы. Преодолели вслед за нами свою робость, свою трусость. Они поняли, что можно делать вот так, что можно выходить под дубинки. Мы продолжали оставаться с ними в союзе и во времена Стратегии-31, у нас был такой полигон для обучения граждан смелости. И наши Марши несогласных, которые прекратились из-за трусости Каспарова, теперь можно об этом открыто сказать, не опасаясь потерять союзника, поскольку он уже потерян. Потому что он настаивал на том, чтобы они проводились реже, а потом вообще не проводились. Ну, короче, загубил эту инициативу. Потому либералы же загубили и «Стратегию-31», несмотря на то, что там они научились сопротивлению. Они за пять лет прошли эту школу. И те, кто научился, влияли на массы всех остальных болотных этих хомячков.

Что мы наблюдаем в 2011 году? У нас был еще союз с либералами. По состоянию на 10 декабря того года он был, несмотря на всякие проблемы с Алексеевой, ее предательство, несмотря на попытки Немцова угнать Стратегию. Помните акцию 31 марта 2011 года в Питере, когда операторы снимали и транслировали в Вашингтон, а Гарри Каспаров с указкой показывал, какой храбрый Немцов, настоящий лидер оппозиции, ведет людей на приступ, хотя это были наши люди? Просто воспользовавшись тем, что вы и верхушка питерских нацболов не могла появляться на митингах, было заведено уголовное дело. Несмотря на это, у нас был с ними союз.

И что они сделали в декабре 2011 года? Они просто в одностороннем порядке вышли из этого союза сами, обосновывая это тем, что Лимонов хочет устроить кровавую баню на площади Революции. Поэтому мы — как позднее выяснилось, они пришли с этим предложением в московскую мэрию, в присутствии представителя администрации, заместителя мэра, это все было решено на федеральном уровне. Предали, бросили, разорвали с нами союз. Но мы имели точно такое же моральное право на все эти массы, которые вышли 10 декабря, как и они. И об этом говорит то, что 8 декабря массы вышли на Триумфальную площадь в количестве 8000 человек. Одних задержанных была астрономическая цифра ГУВД — 569 человек. Мы вышли вслед за массами. И когда они поняли, они собрались — тут очень важна датировка — 7-го утром, сепаратно собрались. Не знаю, что они там говорили, но, видимо, они сказали себе — если так дальше дело пойдет, то, естественно, массы пойдут к радикалам. В частности, к Лимонову, к нацболам, радикальным гражданским активистам. И уже 8-го вечером они были в мэрии. Содействовали в этом Пархоменко, представляющий “Эхо Москвы”, Немцов, Рыжков. Мы не хотели этого разрыва, мы имели такое же моральное право на все эти массы. Независимо от того, какая у нас идеология. С 2006 по 2011 год мы не выпячивали свою идеологию. Более того — я мирно пытался сделать из Каспарова лидера оппозиции. Сейчас об этом все забыли, но это было, на мой взгляд, правильное решение по тому времени. Так и надо было действовать. Другое дело, что для Каспарова труд оказался непосильным.

2011 год, когда я стою с тремя сотнями людей на площади Революции и кричу: “Они украли у вас революцию!” Это огромное трагическое событие. За это надо расстреливать. Может быть, когда-нибудь кто-то это и сделает. Виновных надо расстреливать. Потому что это действительно была возможность мирным путем сделать это. Надо было пройти 250 метров до Большого Черкасского переулка, где и находился орган, который совершил эту подтасовку. Встать там ста тысячам человек и сказать: никуда мы не уйдем, пока вы не отмените выборы. Потому что все последующие ребяческие эти затеи Удальцова, куда-то в фонтан они бегали. Это все уже через два-три месяца, когда поезд ушел, власть подготовилась, были созданы оперативные планы полицией.

В связи с уходом на Болотную были допущены непростительные ошибки, дилетантские, глупые. Ну как можно было уйти на остров из центра Москвы? На остров, на который достаточно два моста перекрыть, и все. Там можно поставить по 50 полицейских и КамАЗы. Уйти на остров из центра города! Вот за это расстреливать надо. Это предательство, совершенное сознательно, с надеждой, что потом удастся нае…ть власть».

Тем временем «дело 12-ти» было передано в суд, и в апреле 2012 года начался наш процесс. Вести его было поручено заместителю председателя Выборгского районного суда Петербурга Сергею Яковлеву. Бывший слесарь, потом прокурор и судья, крепкий мужчина средних лет с усами и в очках, он сразу произвел на нас неплохое впечатление. Вообще считается, что судья-мужчина, который, как правило, внимательно вникает в дело, лучше женщины в мантии, чаще руководствующейся эмоциями и личным отношением. Тем не менее нам предстояла большая судебная битва, исход которой отнюдь не был предрешен.

Процесс продолжался восемь месяцев — почти до Нового года. Два заседания в неделю, на которые мы ходили как на работу. Ключевым свидетелем защиты стал Лимонов, прибывший для дачи показаний в октябре 2012 года. Сопровождавший его в этой поездке адвокат Беляк описывает в своей книге «Адвокат дьяволов» сценку накануне приговора на квартире у одного из питерских партийцев:

«Наш ужин затянулся далеко за полночь.

“Я тебя провожу до гостиницы”, — заявил вдруг Лимонов, когда я сказал, что устал и мне пора уходить.

“Спасибо, не надо”.

“Нет, я пойду провожать, — не унимался Эдуард. — Прогуляемся”.

“Лучше отдохни, — завтра… нет, уже сегодня у вас будет трудный день. Во сколько часов вам ехать в суд?..”

Но он охмелел и не хотел ничего слушать: пойду, и все!

И тут я вспомнил знаменитый фильм Михаила Ромма “Ленин в Октябре”.

“Ну а как же партийная дисциплина?” — спросил я, призвав взглядом в союзники сидящих рядом парней, которых явно не обрадовало внезапное желание их вождя пойти гулять по ночному городу.