Эдуард Лимонов

Это было бы шестерилово такое. Все должно быть в истории четким. Это была бы двусмысленность. Вот мы пошли, говорили, что нужно остаться, и пришли бы туда? Что это было бы? Тотально мы бы уже ничего не смогли изменить в судьбе России. На какой Кремль бы мы пошли? Это вообще на фиг не нужно, везде стоят пулеметные гнезда… Надо было идти на ЦИК, и все. Я смотрел в глаза ментов — они были как у собак. Хмурые собачьи глаза. Никто ни к чему не был готов. Ни водометов на площади не было, ни хуя. Никто бы не решился в этот момент, сам верховный, отдать приказ. А если бы отдал — стрелять, быстрее бы кончилось».

Прошло несколько зимних месяцев, когда белоленточники то выстраивались вокруг Садового кольца, то снова ходили на Болотную.

Морозным днем 4 февраля состоялись парные митинги в Москве и Петербурге. В этот день меня вызвали в Следственный комитет для опроса в рамках нашего уголовного дела, куда мы с утра и прибыли с адвокатом Лаврентьевым. Молодой следователь Ломакин, совершив какие-то формальности, попросил подождать его «пару часов» и удалился. То есть как и можно было предположить, меня вызвали просто для того, чтобы не дать участвовать в митинге. В здании было пусто, оставался только одинокий полицейский на входе. Я стал думать, как бы поскорее покинуть гостеприимные стены этого ведомства. Посоветовавшись с адвокатом, сперва решил попроситься на улицу покурить и попытаться свалить. Однако бдительный страж порядка открыл нам дверь во внутренний дворик и встал рядом. Пришлось покурить вместе с Глебом — второй раз в жизни. (Впервые я делал это в шестом классе.) Время шло, и когда митинг уже начался, я спустился по лестнице в подвал и обнаружил там окошко для приема посылок, выходящее на переулок Гривцова. Через него я и выбрался на улицу, правда, в одном свитере, так как пальто осталось в шкафу у следователя.

До митинга, к сожалению, добраться так и не удалось — возле Мариинского дворца меня задержали и доставили обратно. А там тем временем происходил настоящий цирк. Сперва наш добрый товарищ, писатель Герман Садулаев, отвечал Владимиру Путину на его реплику про презервативы: «Нет, мы не презервативы! Мы — сперматозоиды новой жизни!» Затем на сцену вышел гей-активист Игорь Кочетков-Петров, а после него националист Николай Бондарик, начавший клеймить «педерастов», в итоге поскользнувшийся и упавший со сцены. Возможно, кто-то не разобрался, принял за гейактивиста его самого, одетого в фиолетовую куртку, и стащил вниз за ногу. В общем, вышедший народ пребывал в шоке, и может, и к лучшему, что в тот раз мне так и не суждено было там появиться.

5 марта, в день президентских выборов, Лимонов призвал опять пойти к Центризбиркому. Однако оргкомитет выбрал «диссидентскую» Пушкинскую площадь. В итоге Лимонов с парой сотен человек (в том числе националистов во главе с Дмитрием Демушкиным) был задержан у Центризбиркома, а митинг на Пушкинской закончился довольно нелепыми посиделками пытавшихся спасти репутацию Удальцова и Навального в фонтане.

А в Петербурге народ таки вышел на несанкционированную акцию на Исаакиевскую площадь. Я начал с того, что прямо у дверей городского парламента, стоя в человеческом водовороте, попытался сжечь «свидетельство преступления» — унесенный накануне с участка бюллетень, где не было фамилий Лимонова и других заявлявших о желании участвовать в выборах политиков. Бюллетень, однако, гореть не хотел, пришлось его порвать и бросить остатки бумаги в камеры присутствовавших журналистов к их неподдельному восторгу. Тут же налетел ОМОН и задержал нас. А народ еще долго стоял на площади. Кто-то даже кинул коктейль Молотова в полицейскую машину. Количество задержанных составило примерно 600 человек, которых полиция и суды с трудом переварили. Питер проявил характер в этот день.

В Москве же развязка «мирных протестов» наступила 6 мая, в день инаугурации президента. На тот момент основная масса митингующих за честные выборы, в первую очередь — левых и националистов, уже была настроена достаточно отчаянно и озлобленно. Конфликт должен был случиться, он и случился. То ли по вине полицейских, которые перегородили часть Болотной площади и не пускали туда людей, то ли так было заранее задумано лидерами митингующих, но Навальный и Удальцов уселись на землю, остановив толпу, которая начала напирать на полицейский кордон. В итоге в течение нескольких часов на площади продолжались хаотичные столкновения между митингующими и полицией.

Спустя несколько лет, уже в 2015 году, глава СК Александр Бастрыкин заявит, что тогда правоохранительные органы предотвратили майдан. Дескать, под сценой уже лежали палатки и шины, намекалось и на запасенное где-то (но так и не найденное) оружие. Звучит сомнительно: почему, спрашивается, все это не было предъявлено в тот момент или в ходе последующих судебных разбирательств? По картинке происходящего, наоборот, всё говорит о его хаотичности, о спонтанном выплеске гнева, когда в полицейских кидались пластиковыми бутылками и бананами, а не коктейлями Молотова, как на Крещатике полтора года спустя.

Лимонов тогда запоздалую попытку бунта приветствовал:

«Давно бы так! Наконец протест радикализировался. На “последний и решительный бой” в этом политическом сезоне пришли, сцепив зубы, серьезные, драчливые радикалы. Никаких Собчак и Пархоменок… никаких Акуниных-Парфеновых… “Хомячки” если и пришли в малом количестве, то сбежали. И вот уже получилось похоже на серьезное, на как у других людей, еще не Египет, но ближе к нему, все ближе… Приветствую мужество радикалов, народ, ненавидящий систему!»

В этот момент, в отличие от декабря 2011-го, власть уже была готова дать отпор протестующим. Вскоре начались аресты тех, кто особенно активно проявил себя в столкновениях. Всего по «болотному делу» было арестовано более тридцати человек. А единственной жертвой этих событий по воле злого рока оказался нацбол Александр Долматов.

37-летний ведущий конструктор оборонного предприятия в Королеве, он побывал в НБП еще в 1990-е годы и затем после перерыва вернулся, регулярно приходя на «Стратегии-31» и прочие партийные акции. Хотя партия и не участвовала в болотных протестах, Долматов пришел на площадь, был опознан на фотографиях сотрудниками правоохранительных органов, после чего на него началось давление, он уехал в Голландию, где и попросил политического убежища.

Первоначальные его интервью оттуда полны оптимизма: он немного знает язык, продолжает его учить, готовится устроиться на работу в порту. Однако в конце года ему отказали в убежище. А через некоторое время его тело было найдено в камере пересыльной тюрьмы Роттердама. Как заявили голландские власти, он покончил с собой в ожидании депортации. Однако в результате расследования, предпринятого Лимоновым и партийцами, стало известно, что к нему проявляли интерес голландское военное ведомство и их коллеги из США, склоняя его к сотрудничеству. Не желая стать предателем, Александр предпочел смерть либо был убит, присоединившись к «партии мертвых» — другим погибшим нацболам.

Весь 2012 год Лимонов посвятил яростным нападкам на белоленточную оппозицию и ее вождей. Был открыт, выражаясь терминологией Мао, огонь по штабам. За полгода наиболее активной деятельности белоленточников, с декабря 2011-го по май 2012-го, из появившихся в его блоге 190 постов почти половина была посвящена критике болотников. Больше всего от него досталось Навальному, но и остальные не были забыты. На сайте «Свободная пресса» вышла целая галерея, 13 портретов лидеров белоленточной оппозиции — «плейбой-мошенник» Немцов, «крысеныш» Яшин, «пингвин» Рыклин, «пивная королева» Ольга Романова, Рыжков, Гудков, Пономарев… Лимонов хорошо узнал их за годы сотрудничества и сейчас, источая желчь и яд, мстил всей этой публике. Этот ряд портретов напоминает «Мертвые души» Гоголя или сказки Салтыкова-Щедрина.

Постепенно происходит его разрыв с либеральными медиа. 9 октября выходит последняя колонка на сайте grani.ru, посвященная «безмозглой затее» выборов в КС оппозиции. С «Гранями» Лимонов сотрудничал в течение семи лет, в еженедельном режиме ведя там колонку. Очередной его текст — к двадцатилетию начала криминальной приватизации в России, оканчивающийся призывом «Отобрать и поделить» — хозяева сайта печатать отказались. Эдуард по почте отправил его в «Известия», там текст напечатали, и Лимонов стал постоянным колумнистом этого издания, а затем — и других СМИ холдинга Арама Габрелянова. В частности, участником еженедельной программы «Без вопросов» на «Русской службе новостей» вместо «Эха Москвы», где он выступал в аналогичной программе «Особое мнение».