Ее тайная мечта

– А я не хочу!

– Ты должен слушаться госпожу Блэксток! – сказал Котти и ощутимо дернул Томаса за руку. – Ну-ка давай читай!

Томас вскрикнул, и Фейт хотела было вмешаться, но передумала: у нее никогда не получалось приструнить детей, даже собственных. Котти это быстро понял, и теперь в случае необходимости обеспечивал дисциплину.

Скривившись от обиды и возмущения, Томас взял книгу и попытался читать, но Фейт сразу поняла, что это почти безнадежно, и, подсев к мальчику, стала водить пальцем по буквам, стараясь ему помочь. Котти же был вполне доволен: Томас по крайней мере его послушался. Госпожа Блэксток восхищала мальчика: после долгого дня тяжелой работы находила в себе силы по вечерам учить их грамоте и никогда даже голоса на них не повышала. Она была хорошей учительницей, но, по мнению Котти, слишком уж доброй с такими, как Томас. Что поделаешь, такой уж у нее характер.

Маленькая ручонка дернула его за рукав, и, обернувшись, он взглянул на Хоуп.

– Зачем ты так с Томасом, – шепнула девочка.

– Ничего, переживет, – ухмыльнулся Котти, – а то совсем разленился.

– Не вздумай так вести себя со мной – получишь!

– Вот напугала! – рассмеялся Котти. – Мала еще.

– Все, дети, на сегодня занятия окончены, – объявила Фейт.

– Госпожа, вам понадобится моя помощь? – спросил Котти, когда остальные вышли из хижины.

– Нет, спасибо. Мы все устали, так что иди домой.

– Ну, спокойной ночи. – Он попрощался с девочками и скрылся в темноте.

Хотя на дворе стоял май – а в Новом Южном Уэльсе в это время довольно прохладно, – вечер был удивительно теплым, и Котти совсем не хотелось возвращаться в таверну, где он все еще жил, хотя Муры продали ее Роберту Беллеру и отбыли в Англию. Их очень расстроило нежелание Котти ехать с ними, хотя сейчас он порой жалел, что остался. Беллер не отличался добрым нравом, пил и ругался. Котти не выносил его и старался как можно реже попадаться на глаза.

Уже несколько минут как начался комендантский час, и, стало быть, Котти следовало вернуться в таверну, ведь удача не всегда будет ему сопутствовать: когда-нибудь его могут схватить и наказать плетьми или заковать в колодки, и все же, несмотря на это, он не торопился возвращаться туда, где раньше ему было тепло и уютно. Безнаказанно нарушая комендантский час, Котти считал себя смелым и гордился этим.

Губернатор Филипп обещал, что комендантский час вскоре будет отменен, потому что, как он с гордостью заявлял, правительству в значительной мере удалось приструнить бандитов и грабителей. Это утверждение вызывало у Котти большие сомнения, но и комендантский час не решение проблемы, как считали многие. Особенно были недовольны владельцы таверн: необходимость закрывать заведения в столь раннее время наносила им существенный ущерб.

Котти миновал темную рыночную площадь и свернул в переулок. Хоть луна и светила не очень ярко, стоявший на якоре невдалеке от причала корабль он смог разглядеть. Утром Котти уже здесь побывал и разузнал, что у первого помощника капитана имелось три бочонка рома, не внесенных в судовую опись, и он хотел их продать. Завтра ночью Котти намеревался отправится за ними на своей лодке.

Услышав звук шагов по деревянному настилу, парнишка успел нырнуть в тень, и солдат с мушкетом на плече, не заметив его, протопал по причалу к морю, окинул взглядом залив, сплюнул в воду и прошествовал обратно. Котти же, решив больше не испытывать судьбу, стараясь держаться в тени, двинулся к «Короне».

В таверне было темно, если не считать тусклого огня свечи, мерцавшей в окне какого-то из задних помещений. Тихо пробравшись вдоль стены здания, Котти свернул в свой чуланчик и, закрыв за собой дверь, зажег свечу. С Мурами он всегда чувствовал себя спокойно: они ни за что не стали бы вторгаться в его владения, поэтому единственным запором на двери был прикрепленный изнутри кусок сыромятной кожи. Но Беллеру Котти не доверял.

И словно в подтверждение его мыслей, раздался громоподобный удар, дверь распахнулась настежь, и в проеме возник сам Беллер: средних лет, тучный, с выпученными, налитыми кровью мутными глазами, лысый как коленка и дышавший как паровоз.

– А, явился наконец! – прорычал он. – Опять болтаешься где-то, нарушаешь комендантский час?!

Котти с отвращением посмотрел на неопрятного пьяницу:

– Почему вы решили, что я что-то нарушаю?

– Да я твою лачугу проверяю каждую ночь и знаю, что тебя здесь не бывает.

– Вы не имеете права! Это мое жилище!

– Ничего подобного! – расхохотался Беллер. – «Корона» и все прочее имущество принадлежит мне, и я распоряжаюсь им по своему усмотрению. Это относится и к тебе, приятель.

– Неправда! – воскликнул Котти. – Я не осужденный и не приписан к вам. Я свободный человек!

– Свободный человек! Вот смех-то!.. Когда я покупал «Корону», мне было сказано, что тебя отдают вместе с ней.

– Я работал у Муров за еду и жилье, так же как и у вас, господин Беллер.

– Что-то я не вижу от тебя, малыш, никакой работы: ты все время где-то шляешься, в том числе и по ночам. Пора с этим кончать. Хорошая порка напомнит тебе, кто здесь хозяин, а кто мальчик на побегушках. – И, зловеще ухмыляясь, он принялся расстегивать ремень.

– Нет! – Котти вжался спиной в стену. – Вы не посмеете!

– И кто же мне помешает, скажи на милость? – Сняв ремень, Беллер шагнул к мальчику.

Котти пошарил за спиной и нащупал прислоненное к стене топорище, которое держал на всякий случай, такой, как сегодня, и брал с собой, когда отправлялся за контрабандными товарами.

Беллер и не думал останавливаться, и тогда Котти занес над ним топорище.

– Ты не посмеешь! – Беллер замер на месте, выпучив глаза от изумления.

– О, еще как посмею! – Котти зло усмехнулся и поднял топорище повыше. – Только троньте меня, и узнаете.

– Смотри, как бы тебя за это публично не высекли! – Беллер отступил на шаг, и в его поросячьих глазах мелькнул страх.

– Я вам не принадлежу!

– Ах ты, наглый щенок! Как разговариваешь со своим хозяином?

– Хозяином? – Котти рассмеялся ему в лицо. – Господин Беллер, вы что-то там себе навоображали!

Владелец таверны с угрожающим видом шагнул вперед, но Котти крепче сжал топорище, и тот, побагровев от ярости, отступил, но процедил сквозь зубы:

– Чтоб сегодня же убрался отсюда! А вот когда будешь подыхать с голоду и запросишься обратно, я покажу тебе, как нужно себя вести.

– Да с радостью! Уж лучше буду голодать, но никогда не вернусь к вам.

– Ну-ну, посмотрим, голодранец! – заметил Беллер с ухмылкой и вышел из чулана.

Котти осмотрелся. Собрать то немногое, что у него было: кое-какую одежду, несколько личных вещиц и самое ценное – мешочек с монетами, закопанный в углу чулана, – недолго. Выглянув наружу и убедившись, что Беллер ушел, Котти быстро откопал свои сокровища и бережно спрятал в узелок с одеждой.

Хоуп проснулась от собственного крика и ощутила, что по лицу текут слезы. Девочка попыталась вспомнить сон, ввергший ее в такое отчаяние, но он улетучился, неуловимый, как дым. Она чувствовала себя покинутой, забытой и одинокой.