Ее тайная мечта

Котти обладал достаточной проницательностью, чтобы предвидеть ухудшение ситуации по мере прибытия в эти места следующих партий осужденных и переселенцев. Чем больше кораблей станет здесь на якорь, тем больше развлечений потребуется матросам после многомесячного пребывания в море. Не желая упускать свой шанс, парнишка пользовался любой представлявшейся возможностью заработать. Благодаря удачному обмену ему удалось приобрести небольшую лодку, и он прятал ее в одной из многочисленных бухточек недалеко от Сиднея, чтобы ловчее было осуществлять торговые сделки. Больше года он занимался продажей контрабандного рома и твердо уяснил, что и судовая команда, и офицеры сотрудничают с контрабандистами. Не являются исключением даже капитаны, потому что это помогает им избежать портовых пошлин.

Котти недостатка в покупателях никогда не испытывал: продавал на берегу ром тем, у кого были деньги, чтобы заплатить за товар, продавал и непосредственно осужденным, среди которых было немало головорезов, ради выпивки способных на любое насилие, и это позволяло ему торговать по более низким ценам, чем таможенный склад, и при этом получать хорошую прибыль. Если бы он смог и далее безнаказанно продолжать заниматься этим делом, то к двадцати годам стал бы обладателем немалой по местным понятиям суммы. Пока все складывалось удачно: вряд ли кому-то могло прийти в голову заподозрить двенадцатилетнего мальчонку в наличии таких способностей.

Котти проскочил мимо входа в таверну и направился к маленькой пристройке, в которой жил. Как раз в тот момент, когда он проходил мимо черного хода, дверь отворилась и на пороге показалась Сара Мур, полная седовласая дама, и нахмурившись спросила:

– Это ты, Котти! А я уже боялась, что тебя задержали за нарушение комендантского часа. Где ты был?

– Да так, бродил по поселку, – пожал плечами Котти. – Когда с кораблей выгружали осужденных, я был у причала.

– Не надо бы тебе туда ходить, – покачала головой Сара. – Они такие грубые, все эти убийцы, воры и бог знает кто еще. А в такой темноте того и гляди горло перережут, если заподозрят, что у тебя есть хотя бы фартинг.

– Но ничего же не случилось, – беззаботно отмахнулся Котти. – Зато я познакомился с очень милой дамой Фейт Блэксток и двумя ее маленькими дочками.

– Она осужденная?

– Да.

– Тогда, по моему разумению, она не может быть милой. Ну да ладно… – Сара неодобрительно хмыкнула. – Ты никуда не исчезай: нам с Уиллом нужно поговорить с тобой кое о чем.

– Что-то неладно? – насторожился мальчик, сразу же подумав, не проведали ли они о его незаконных делишках.

– Нет, все в порядке, – успокоила его Сара и, коротко кивнув, глубоко вздохнула. – Понимаешь… Уилл сам хотел тебе рассказать, но он сейчас занят. Дело в том, что мы получили выгодное предложение относительно нашего заведения. Ты ведь знаешь: мы уже давненько подумываем о возвращении домой.

– Вы хотите продать таверну и уехать из Сиднея? – Котти не мог скрыть удивления.

– Да, дружок, именно так. Хоть мы и живем лучше многих, это дикое место так и не стало нам родным. Уиллу все труднее поддерживать в таверне порядок, а дальше будет еще хуже – с каждым кораблем сюда прибывает все больше бандитов. С деньгами же, которые нам предлагают, мы сможем открыть в Лондоне собственный трактир.

– Я и не подозревал, что вы хотите уехать отсюда. – Котти был совершенно ошарашен. – Ведь «Корона» процветает, не то что другие таверны.

– Все верно, но мы скучаем по Лондону. – Сара запнулась, стараясь подобрать подходящие слова. – И Уилл тяжело болен. Он хоть и выглядит здоровым и крепким, но его часто мучают боли: говорит, что ощущает, будто его что-то грызет изнутри. Ему нужны знающие доктора. К тому же он говорит, что, если ему суждено умереть… – У нее на глаза навернулись слезы. – В общем, умереть он хочет на английской земле.

– Какое несчастье, госпожа Сара! И подумать не мог…

– Да я и сама узнала всего две недели назад. Но это неважно. – Сара смахнула слезы. – А поговорить мы хотели вот о чем. Мы очень тебя любим, ты стал для нас сыном, и хотели бы, чтобы ты вернулся вместе с нами.

– Обратно в Лондон?

– Да. Я знаю, раньше тебе приходилось там тяжело, но теперь все будет по-другому. Мы с Уиллом позаботимся, чтобы ты ни в чем не нуждался.

Котти совершенно растерялся, поскольку никогда не думал о возвращении в Англию: знал, что это невозможно. Год назад он согласился бы без сомнений, поскольку считал, что здесь его ожидает жизнь, полная лишений, и ничего больше, но теперь благодаря смекалке и предприимчивости перед ним открывались новые горизонты. И как ни странно, первое, о чем он подумал, это семья Блэксток. После очень недолгого знакомства он почувствовал себя ее членом в значительно большей степени, чем ощущал себя с Мурами, которые всегда были так добры к нему.

– Я знаю, – продолжала Сара Мур, – что твоя жизнь в Лондоне была тяжелой, но сейчас мы с Уиллом купим трактир, и потом он перейдет к тебе, Котти.

Иметь трактир в Лондоне, с точки зрения Муров, было пределом мечтаний, но Котти стремился вовсе не к этому.

– И когда вы решите окончательно?

– Мы уже решили. Покупатель прибыл сегодня с третьей флотилией специально для того, чтобы приобрести здесь подобное заведение, и, осмотрев множество таверн, выбрал нашу. Но что самое замечательное, господин Роберт Беллер готов сразу расплатиться! Ты ведь знаешь, что в Сиднее вряд ли найдется покупатель с такой суммой!

– Значит, скоро… – пробормотал мальчик, глядя в добрые глаза женщины и прекрасно понимая, что если сразу же откажется, то очень обидит ее. – Я подумаю над вашим предложением, госпожа Сара.

Она схватила его за руку и с надеждой спросила:

– Ты обещаешь подумать как следует?

– Обещаю.

Глава 5

Из дневника Питера Майерса

«Март 1788 года.

Постепенно возле устья реки, впадающей в Сиднейскую гавань, возник поселок. Условия моего существования тем временем становились все хуже и хуже. Хоть я и старался заставить себя непредвзято относиться к Уилбурну, он всегда находил какой-нибудь повод, чтобы придраться и оскорбить меня. После нашего прибытия почти все солдаты решили, что их обязанности закончились вместе с путешествием, и отказались надзирать за нами, поэтому губернатор Филипп назначил надзирателями кое-кого из самих осужденных. Что руководило им при выборе – я не знаю: большинство этих надзирателей совсем не разбирались в строительстве, но зато обращались они со своими подчиненными лучше, чем солдаты. К сожалению, Уилбурн так и остался на своем посту. Но довольно об этом мерзком типе! Из-за него я света белого не видел – ни к чему ему отнимать у меня еще и ночи!

За последние несколько недель мы наконец по-настоящему развернули строительство, хотя при этом возникло множество непредвиденных проблем, таких, к примеру, как отсутствие опытных плотников и знающих руководителей. К тому же осужденные – это не добровольцы: сами работать не будут, их требуется постоянно понукать. Да еще инструментов не хватает.

Оказывается, окрестности изобилуют великолепным песчаником, а вот известки очень мало, поэтому приходится использовать для наших домов другие материалы. Опыт туземцев в этом деле нам не пригодился: их жилища ненамного лучше карточных домиков, с той лишь разницей, что сложены из опирающихся друг на друга кусков древесной коры. После многочисленных экспериментов мы все-таки нашли способ строительства. Пусть результаты его не отличаются особой красотой, зато он вполне доступен и позволяет использовать материалы, имеющиеся в нашем распоряжении. В сущности, дома, которые мы строим, во многом похожи на индейские хижины, но только каркасы у них из балок, а стены – из мягких, легко режущихся пальмовых стволов. Промежутки между стволами заполняются переплетенными ветвями, которые затем обмазываются глиной. Когда она высыхает, стены белятся. Вместо полов – утрамбованная земля, а крыши – из дерна или камыша.

Для строительства госпиталя, казарм и товарных складов используется строевой лес, а свою резиденцию губернатор Филипп собирался построить из песчаника. Надо только набрать достаточное количество известки, которую получают из раковин устриц, что осужденные женщины собирают в бухтах. Пока почти все мы еще живем в палатках, но находиться в них, особенно в дождливую погоду, совершенно невыносимо.

Апрель 1788 года.

Пару недель назад двое осужденных бежали куда-то в глубь страны, а сегодня один из них вернулся – истощенный, в горячке, не переставая бормотать о мертвом товарище и «черных призраках», которые преследовали его на протяжении всего пути.