Элирм VII

За это время я не только проникся к игву бесконечным уважением и симпатией, но и убедился в одном: его непреклонная сила и вера в себя делали генерала поистине непобедимым. Я буквально уверовал, что среди нас он единственный, чей жизненный путь заранее предрешен. Что бы ни происходило — он выживет. Справится. Сокрушит любую преграду и оторвет башку каждому, кто осмелится встать у него на пути. Ведь у него была цель. Сакральная миссия, ради которой он заставлял себя жить. Отмотал немыслимый срок и к настоящему моменту находился всего в паре шагов от прохода в Орлионтан. А значит, он просто не мог так нелепо погибнуть. Вселенная бы этого не позволила.

Но, к сожалению, в реальном мире далеко не все бывает так, как должно быть. За всю историю человечества наказаний было больше, чем преступлений. И своими действиями Диедарнис только что убедил нас в этом наглядно.

Услышав устрашающую тираду щелчков и последующий за ней металлический грохот, мы оцепенели от ужаса. Почувствовали, как атмосфера наполняется удушливым адреналином, ибо поняли, что, вопреки надеждам на лучшее, в эту самую минуту произойдет непоправимое — могучий рыцарь смерти падет. По-настоящему. Сгинет раздавленный безжалостными объятиями океана, а затем окончательно исчезнет, так никогда и не встретив Эанну. Но когда люк под ногами у Гундахара открылся, то все вокруг оказались поражены — в бездну упал не он, а ни о чем не подозревающий Флавий, глава Титановых Патриотов.

Сам генерал оставался висеть над чернеющим провалом. Удерживаемый энергетическими жгутами, он наравне с остальными испытал искреннее недоумение перед неожиданной развязкой: в своем коварстве мегалодон наказал отнюдь не того, кто так упорно замалчивал свои тайны, а другого произвольно выбранного участника рейда. Вытирал хлынувшую из носа кровь и смотрел на нас с довольной ухмылкой.

Титан знал, что после случившегося мы никогда не забудем этот момент. Будем жаться к барьеру еще сильнее и дрожать от страха, понимая, что никто не в безопасности. И ответы одного могут оказать влияние на судьбу другого. Почему? Да потому что мы оказались в театре одного актера. Злобного безумца, чья мрачная фигура уже второй раз подряд положила болт на законы Системы.

— Твоя преданность и сила воли вызывают восхищение, — пошатнувшись, Диедарнис продемонстрировал игву окровавленную улыбку. — Однако отменить твою казнь я решил не поэтому. А потому, что пусть ты этого не знал, но именно ты спас мою жизнь. Тогда. Давным-давно.

Гундахар не ответил. Более того, он не чувствовал облегчения. Наоборот. Смотрел на титана с выражением лица, недвусмысленно дающим понять, что время для слов давно кончилось. В своем допросе гребаная акула зашла слишком далеко и, как и отец Малькольм, рано или поздно заплатит за это. Причем заплатит сполна.

— Атаковав Гелепсонт, ты отвлек на себя внимание вражеского флота, что позволило мне прорваться через кордон и уплыть. Так далеко, насколько хватило энергии реактора, — продолжил мегалодон. — Но я понимаю, тебе наплевать. В данную минуту ты размышляешь о том, как меня убить. Заставить ответить за слова об Эанне и попытку выведать твой главный секрет. Собственно, поэтому я не стану тебя больше задерживать. Ограничусь лишь простым наблюдением: все меняется, генерал. Сейчас ты истово желаешь меня уничтожить. Лишить последних крупиц силы и оставить разрушаться в подводном аду. Но, быть может, под конец испытания ты увидишь во мне союзника и опору. Того, кто не боится смотреть правде в глаза. Ну а пока можешь ступать.

Щелчок пальцами, и рыцарь смерти исчез. Отправился на второй этап вслед за Гётом.

— Знаешь, Влад, меня раздирают крайне противоречивые эмоции… — прошептал сбоку Глас. — С одной стороны, я безмерно рад, что Гундахар уцелел. И даже был готов пожертвовать усами, лишь бы так и было. Но с другой я понимаю: это будет чертовски плохая пьеса. Раз Диедарнис здесь и сценарист, и режиссер.

— МОЛЧАТЬ!!!

Грубая невидимая сила обрушилась на нас мощнейшим каскадом. Снова вдавила в пол промышленным прессом и изрезала кожу кристаллами соли, превратив незащищенные лица в кровавые маски.

Разумеется, благодаря прокаченной регенерации сломанные кости вправятся, а раны на теле быстро заживут, но подобные манипуляции начали меня сильно бесить. Хуже того, титан будто бы прочитал мои мысли и, дождавшись, пока тридцать пять «человек» оправятся, активировал ауру снова. Затем еще раз. И еще раз. И еще. Заставлял разбивать подбородки и лбы о холодную сталь, терпеливо ждал пока последний из нас восстановится, после чего повторял процедуру. Выпустил на свободу тягу к садизму и самозабвенно наслаждался всеобщей беспомощностью, успевая хорошенько нас покалечить, но не убить.

На пятнадцатый раз я понял, что ненавижу Диедарниса всей душой. Мне хотелось вырваться. Избавиться от боли. Сорвать с себя поганые «тиски», ставшие подобием смирительной рубашки, и наброситься на подонка. Провонявшего мочой бомжа, срывающего злость на тех, кто был не в состоянии дать ему весомый отпор. Мы, черт подери, даже не могли выйти за пределы круга! Настолько этот гад был могуч.

На двадцатый раз интуиция подсказала, что что-то не так. Уж больно расточительно мегалодон расходовал свои силы. И либо его ресурс был поистине неисчерпаем, либо наше испытание стало предвестием его лебединой песни. Изощренным способом самоубийства и последним, что титан сделает, прежде чем умереть. По крайней мере, именно это могло оправдать столь пренебрежительное отношение к законам Системы. Ведь убивая нас, он в первую очередь калечил самого себя. Оставлял на полу лужи крови и больше не пытался унять тремор ладони.

— Добавить нестерпимое жжение в низу живота, и вы поймете, через что я прошел за эти тысячи лет, — произнес титан. — То, что произошло с Гундахаром — исключение. Моя личная дань уважения гениальному полководцу. Не думайте, что вас ожидают те же поблажки. Ибо, в отличие от него, практически каждый из вас — бесхребетный червь, который понятия не имеет о том, что такое воля и преданность.

Диедарнис умолк. Медленно прошелся из стороны в сторону и, остановившись напротив группы из Нулевого Меридиана, продолжил:

— Любопытно, но при мысли о том, что рыцарь смерти с минуты на минуту падет, двое из вас испытали благостное облегчение. Те, кто по всем внешним признакам выдают себя за союзников Вергилия. Однако на самом деле таковыми не являются. Я прав?

— Понятия не имею, о чем ты, — ответил Аполло.

— Я НЕ С ТОБОЙ ГОВОРЮ!!! — брызжа слюной, проорал титан. Грубо придавил «панка» невидимой наковальней и, шагнув влево, склонился над лидером «Пятисотенных».

Что интересно, он не только выражал к нему брезгливое отношение своей мимикой, но и вложил в ледяной взгляд максимальную степень презрения. Так, словно смотрел на дерьмо. На гнусную крысу, скрывающую подлинную суть под доспехами из мифрила и бог знает каким образом прошмыгнувшую в великое «подземелье». Туда, где таким, как он, явно не место.

— Вирго Зидар. Правнук Маифа Зидара. Прославленного воина, великого героя эпохи Титанов, а также насильника… и педофила…

Дворф гневно дернулся. С ненавистью посмотрел на Диедарниса исподлобья, но промолчал.

— Уничтожив твоего прадеда, Гундахар сделал мир чище. Избавил его от заразы страшно порицаемой любой из сторон. Так и скажи мне, дорогой «Пятисотенный», ты ненавидишь генерала за это? За то, что он напомнил тебе о позорной странице биографии твоего предка? Или за то, что помог тебе увидеть в ней собственное отражение?