Элирм VII

— Я любил тебя. Любил больше жизни. Ты был для меня всем! ЦЕЛЫМ МИРОМ!!! — послышался отчаянный крик. — Черт… да если бы ты приказал мне покончить с собой, я бы это сделал! Я бы разбился о подводные скалы, лишь бы угодить тебе! Бесчувственный ты кусок дерьма!

Шагнув ближе, Диедарнис в сердцах ударил мертвеца по лицу. Затем еще раз, и еще, но фараон не отвечал. Понурив голову, он молча терпел боль, пока титан вдруг не обессилел и не опустился перед ним на колено. Схватил создателя за полу одежды и заглянул в глаза снизу-вверх.

Странно, но в тот самый миг скорлупа его могущества треснула. Он был похож на ребенка. Хрупкого и бесконечно несчастного.

— За что?.. — прошептал мегалодон. — За что, отец? Что плохого я тебе сделал? Почему ты меня ненавидишь?

Кайн не ответил.

— Ты бросил меня. Продал тем подонкам и даже не попрощался. Они ведь мучили меня. Били и унижали словно раба, — титан продолжал смотреть на отца в поисках ответа, но ничего на находил. — И даже потом. Спустя сорок лет я вернулся к тебе. Стоял у ворот твоего замка в надежде поговорить, но ты не захотел меня видеть. Лишь единожды взглянул в окно из-за занавески, хотя твои люди сказали, что ты уехал… Почему? Почему ты так со мной поступил?

— Потому что ты был лучше меня. Чище, благороднее, сильнее. Твоя доброта и твоя преданность пугали меня. И я боялся тебя, — ответил фараон, в чьих глазах наконец-таки промелькнули отблески теплоты. — Прости меня, Ди. Пожалуйста, прости. Я был несправедлив.

Издав прерывистый вздох, Диедарнис поднялся на ноги. Долго, очень долго молчал, потирая изувеченную кисть и наконец снова открыл рот:

— Зачем ты здесь? Зачем ты спустился в бездну и пришел ко мне спустя столько веков? Посмотреть, как я страдаю от одиночества? Как медленно разрушаюсь в подводном аду?

— Чтобы взглянуть тебе в глаза и сказать, как сильно я сожалею. Я виноват перед тобой. Тысячи лет я мучился угрызениями совести, полагая, что момент упущен, что уже поздно. Но тебя нашли. Я не мог упустить эту возможность. Не мог пройти мимо того, кому причинил столько боли.

Подавшись вперед, глава Галереи Павших не без опаски, но все же обнял титана как родного сына. И что удивительно, но тот ему ответил. Положил голову на плечо и, прикрыв глаза, простоял рядом с ним не меньше минуты, прежде чем неожиданно не начал смеяться. Радостно и зловеще одновременно. После чего раздался щелчок, и крышка люка опасно прогнулась.

— И снова гребаная ложь. Снова обман. Но ты не проведешь меня, хитрый ублюдок.

Отступив назад, мегалодон отвесил отцу унизительную пощечину. Да столь сокрушительную, что глава Галереи Павших рухнул перед ним на колени.

— Нет, это не ложь… — возразил было он, но Диедарнис не верил.

— Ты недооценил мои силы, Кайн, — с грустью в голосе констатировал он. — Безусловно, ты проявил недюжинную изворотливость. Оставил разум открытым, утаив от меня лишь самую малость. Думал, я не замечу. Не смогу взломать тот крохотный тайничок, что ты старательно замаскировал перед отправкой сюда. Но поверь, я знаю, что в нем находится, — во взгляде титана вновь замерцали оттенки безумия. — Вопрос в том, умрешь ли ты трусом или хотя бы раз в жизни скажешь правду?

Второй щелчок, и Фараон дрогнул. Понял, что, быть может, впервые за свою невероятно долгую жизнь он катастрофически просчитался. Чересчур поспешил и не до конца подготовился. А может и вовсе совершил беспросветную глупость.

— Давай, папуля, давай. Не бойся, — продолжал давить Диедарнис. — Неужели под всей этой царственной скорлупой из надменности и высокомерия прячется никчемная ссыкливая баба?

— Не забывайся, ничтожество!

Всего на мгновение, но в глазах Кайна вспыхнула ненависть. И, к сожалению для него, этого было более чем достаточно, чтобы поставить на всем его лживом представлении жирную точку.

Хозяин «подземелья» его раскусил. А значит, продолжать и дальше гнуть свою линию смысла не было.

Выпрямившись в полный рост, мертвец плавно расправил плечи и вновь посмотрел на титана. Однако на этот раз он даже не пытался разыгрывать перед ним сцену раскаяния.

— Правда такова, что мне на тебя наплевать, — спокойно, но в то же время будто бы вбивая ледяные гвозди, произнес фараон. — С самого первого дня твоего появления на свет ты был для меня обузой. Неоправданно дорогостоящей игрушкой, что раздражала меня своей бестолковой навязчивостью и этими бесконечными поисками одобрения… Когда я избавился от тебя, то ни разу об этом не пожалел. Более того, я практически никогда о тебе не вспоминал. Точно так же, как люди не вспоминают о забытых вещах. Потому что это и есть твоя суть. Ты — вещь, Диедарнис. И всегда ею был. Жалкая пародия на человека, что ползает передо мной на коленях как слезливый ребенок… Не знаю, что конкретно архитекторы вложили в твой больной мозг, но ты был противен мне с первого взгляда. Ты был как собака. Тебя пинаешь — ты продолжаешь вилять хвостом. Увозишь в лес — ты возвращаешься. Хочешь правды? — мрачно усмехнулся Кайн. — Вот она. Ты глубоко безразличен мне, Диедарнис. С самого твоего «рождения» ты ждал, надеялся, искал встречи. Ловил каждый жест, каждый взгляд и придавал моим словам колоссальное значение, однако для меня это не значило ничего. Более того, новость о твоем уничтожении я прочитал с тем же интересном, что и погодные сводки.

— Я же делал все как ты хочешь, — прошептал хозяин «подземелья». — Не высовывался, не отсвечивал, был незаметным. Твое величие — единственное, чего я хотел.

— И ты помог. Теми миллиардами золотых и слитками божественной стали, что я выручил за твою продажу, — ответил мертвец. — А в остальном повторюсь: ты был обузой. Причем настолько, что лучше бы тебя вообще никогда не было.

В следующую минуту в воздухе повисла гнетущая тишина. Суровое молчание, сдобренное нотками тоскливой печали и жестокого, буквально выворачивающего душу наизнанку, разочарования.

Увы, титан знал, что так будет. Но несмотря на это все равно испытал сильное потрясение. Признание того факта, что все его ожидания и надежды были напрасны. Что он был лишним для этого мира, и вся его жизнь, по сути, была гребаной шуткой. Несмешной и, к сожалению, никому не нужной.

— Что ж, благодарю. Наконец-то ты озвучил то, о чем я догадывался все эти годы, — склонил голову мегалодон. — Однако у меня остался последний вопрос: почему ты явился сюда?

— Чтобы использовать. Надавить на больное, разыграть сцену раскаяния, а затем наблюдать, как верная зверушка снова признает хозяина. Проведет меня до чертогов, отдаст все, что у нее есть, и уничтожит каждого, чье имя я назову.

— И поможет Галерее Павших снова вернуть себе лидерство на улице Кланов. Ведь только это тебя и волнует, — закончил титан.

— Такой был мой замысел, — подтвердил фараон. — Но полагаю, ты не позволишь мне покинуть стены этого зала?

— Почему же? — хмыкнул Диедарнис. — Ты ответил правду. А значит, испытание для тебя продолжается.

Щелчок пальцами, яркая вспышка, и кинопроектор остановился.

Следом вновь загорелись хрустальные люстры, и мы снова нашли себя за большим столом посреди ресторана. С тем отличием, что «клонов» вокруг больше не было.

— Надеюсь, мое публичное «обнажение» стало для вас познавательным, — немного отстраненно произнес мегалодон. — И наверное, этот будет самый что ни на есть подходящий момент, чтобы поприветствовать нашего последнего участника «рейда».

Стоило ему закончить фразу, как входная дверь с грохотом отворилась. Через порог переступили несколько солдат Легиона в тяжелой броне, за которыми в рабском ошейнике следовал Кайн. Глава второго по величине клана Элирма и один из последних представителей первых людей, от величественного облика которого не осталось и следа.