Эти несносные флорентийки

Роццореда вздохнул:

— Хотел бы я хоть разок поработать с тобой.

Счастливый Ромео рассмеялся:

— Не думаю, что это будет возможно. Ты ведь не хочешь, чтобы я покинул Верону, а?

— Нет, конечно... Кстати, о тех, кто покинул Верону. Есть ли у тебя хорошие новости о твоей старшей дочери?

Вся эйфория Ромео сразу исчезла. Веронец запричитал:

— Вечная узница американцев! Боже! Как подумаю, что это генуэзец открыл Америку... Впрочем, это меня не удивляет, генуэзцы все время вмешиваются, куда их не просят! Если бы этот проклятый Колумб сидел дома, то американцы были бы ещё дикими, и моя дочь вышла бы замуж за итальянца, и у них были бы прелестные дети, и я бы видел, как они растут!

— Послушать тебя, Ромео, так можно подумать, что Колумб открыл Америку только для того, чтобы тебе навредить!

— Я не сказал, что он нарочно это сделал, но и это бы меня не удивило! Что ты хочешь, Луиджи, когда я смотрю учебник по истории Ренато, моего старшего, и вижу гравюру, которая изображает генуэзца, высаживающегося в Сан-Сальвадоре со знаменем в руках, то это не может помешать мне думать, что в то же самое время он лишил меня моей дочери!

— С разницей в пять веков, однако же!

— Ну и что? Для несчастного отца времени не существует!

Луиджи поднялся:

— Я счастлив был тебя повидать, Ромео. Надолго ли ты остаёшься у нас?

— Хочу немного показать Флоренцию малышу.

— Постарайся навестить меня перед отъездом.

— Обещаю тебе.

***

Встретив Фабрицио в комнате у графини, Тарчинини и не догадывался о сценах, которые происходили в его отсутствие и которым его сын был страстно увлечённым свидетелем. Он поблагодарил донну Марию и объявил ей о своём намерении выехать на следующий день. Он солгал, что телеграмма, ожидавшая у его друга Роццореда, вынуждает его вернуться к делам службы. Графиня ещё не успела спросить мальчика о профессии его отца, а потому приняла новость без эмоций. Из вежливости она отпустила несколько ленивых возражений, которым ни её гость, ни она сама не придавали никакого значения.

Поднимаясь по лестнице в свою комнату, Ромео и его отпрыск оказались на третьем этаже лицом к лицу с весьма примечательной персоной, вид которой заставил Фабрицио теснее прижаться к отцу как к возможной защите. Тоска дель Валеджио была огромной женщиной с серыми волосами, которая, должно быть, была красивой в молодости. Облачённая в нелепые пёстрые лохмотья, с боа вокруг шеи, в тюлевой шляпке на голове, с которой свисали пыльные розы, она ещё сохранила несколько изящных черт. На её плиссированном, много раз чиненом корсаже позвякивало колье из чёрного янтаря. На руках у неё были черные кружевные митенки, в правой руке она держала выцветший зонтик. Она была похожа на древнего идола, выброшенного за ненадобностью в хлам. Она пристально вглядывалась в мужчину с ребёнком, поднимавшихся по лестнице. Когда же они достигли её, она протянула руки, чтобы остановить их, и, обращаясь к Ромео, воскликнула:

— Кто ты, чужеземец? И кто этот прекрасный ребёнок, чей лоб озарён светом?

— Меня зовут Тарчинини, а это Фабрицио, мой сын.

Воздев руки, как будто она произносила заклинание, Тоска дель Валеджио прогремела:

— Счастлив тот, кто любим Богом и творит во славу своего дома. Есть у вас 500 лир, чтобы потратить их, синьор?

— Простите?

— За 500 лир я открою вам всё, что вас ждёт, все, чего вы сможете ещё избежать, и всё, что вам придётся всё же перенести! 500 лир, да? Чтобы избежать ловушек судьбы!

Фабрицио потянул отца за рукав:

— Что говорит эта синьора, папа?

— Ничего.

Это был ответ, который одинаков для всех отцов, желающих избежать навязчивых вопросов, но который поставил мальчика перед дилеммой: либо его папа глухой, либо он врёт. Ромео хотел пойти дальше, но прорицательница вовремя загородила ему дорогу. Полицейский, словно этакий Лаокоон, пытающийся освободиться от опутавших его змей, старался высвободиться из рук Тоски, которая провозгласила:

— О! Ромео, неужели ты не любишь свою Джульетту?

— Какую?

— Ту, что дала тебе этого гениального ребёнка!

Гениальный ребёнок, объятый неосознанным страхом, предпочёл покинуть отца, чтобы скрыться в комнате милой особы, столь легкомысленно одетой, а Тарчинини уступил, охваченный волнением всякий раз, когда его спрашивали о жене. Любовь взяла верх над недоверчивостью.

— С ней что-нибудь случилось?

Прорицательница схватила левую руку своего собеседника и, плотоядно усмехнувшись, стала изучать его ладонь.

— С ней все в порядке, но я вижу большие облака, скопившиеся на ее небе.

— А? Что за облака?

— Те, что несёт демон ревности.

Успокоенный, веронец пошутил:

— Если только это, то тогда нет особой опасности.

Вдруг Тоска издала нечто вроде хрипа и отбросила руку Ромео.

— Что такое, синьора?

— Кровь! Я вижу кровь!

— Да? Какую? Где?

— На тебе! Вокруг тебя! Ты человек крови!

Комиссар подумал, что она угадала его профессию или же, уже имея сведения, играла перед ним комедию.

— Ну, я человек крови, а дальше?

Она сипло прошептала:

— После крови остаётся только... только смерть!

Бросив своего клиента и забыв потребовать 500 лир, она убежала и закрылась в своей комнате, и во внезапно установившейся тишине слышно было, как она поворачивала ключ в замке.

Оказавшись у себя, Ромео упал в кресло и воскликнул:

— Нам, кажется, досталась в соседки сумасшедшая!

Фабрицио серьёзно выразил своё мнение:

— Мне больше нравится дама, которая гуляет совсем голая.

— А если я тебе сейчас отвешу пощёчину?

Потрясённый такой чудовищной, несправедливой угрозой, которую, в его глазах, ничто не оправдывало, мальчик спросил себя, не сходит ли его отец потихоньку с ума. Внезапно, охваченный естественным желанием мести, он заявил:

— Раз так, то я тебе не расскажу, что было у графини!

Подумав о грузчике-мяснике, Тарчинини решил, что его сын, может быть, присутствовал при проявлениях нежности, и от одной мысли об этом холодный пот выступил на его спине.

— Как, Фабрицио, ты ничего не скажешь своему папочке?

— Нет!

— Ты больше ему не доверяешь?

— Нет!

— Почему?

—Потому что ты сказал, что дашь мне пощёчину, а я ничего не сделал!

— Это была шутка!

Мальчик смерил своего отца подозрительным взглядом.

— Странные шутки!

— Ну, забудем об этом, и расскажи мне!

— Нет!

— Ну хорошо! Не будем больше об этом говорить! Тем более, я думаю, что ты всё сочинил и что, в общем-то, ничего и не произошло.

— О-ля-ля! Если бы ты видел Розалинду с её черепашьей грудью и козьей задницей!