Эти несносные флорентийки

Адда не смогла сдержаться и рассмеялась.

Когда примерно четверть часа спустя Роццореда в поисках веронца вошёл в комнату Адды, он не решился поверить в реальность увиденной картины; комиссар Тарчинини ползал на четвереньках, на спине его сидел смеющийся ребёнок, а мама, поддерживая его, с хохотом бегала за ними по ковру. Присутствие коллеги не произвело никакого впечатления на супруга Джульетты, которого флорентиец вынужден был призвать к порядку.

— Ромео!

Тарчинини поднялся, когда Адда сняла своего сына с его спины.

— Ромео... Я оставил доктора Вьярнетто на свободе.

— Правильно сделал, он невиновен.

— Откуда ты об этом знаешь?

Тарчинини широким жестом указал на мать ребёнка.

— Доказательство? Вот оно!

Он вновь поцеловал Адду и Джакомо и взял Роццореда под руку.

— Пойдём, Луиджи, не будем их смущать.

На лестнице Роццореда спросил:

— Ты знаешь эту молодую женщину?

— Нет, с чего ты взял?

— Но ты её поцеловал?

— Ну и что? Я же целую не за то, что знаком с её семьёй, а за то, что мне хочется её поцеловать. Странные, однако же, у вас во Флоренции понятия!

Роццореда задал себе вопрос, не смеётся ли над ним его старый друг. Будучи неспособным ответить на этот вопрос, он решил сменить тему:

— Вьярнетто влюблён и, как все влюблённые, поступает довольно глупо. Рассердившись на то, что его возлюбленная посвятила консьержке вечер, который он рассчитывал провести подле неё, он решил ждать в её комнате. Естественно, у него в кармане был ключ. Эта самая Адда несколько раз поднималась, чтобы успокоить его ревность, но у того сохранялось очень плохое настроение. Чтобы проучить неблагодарную, он решает незаметно исчезнуть, и вот основание, почему он не включил свет на лестнице. Я думаю, что он сказал правду.

— Я так уверен в этом.

— Почему?

— Потому что когда ты любим такой девушкой, как Адда, тебе вовсе не хочется кого бы то ни было убивать!

Роццореда пристально взглянул на своего коллегу.

— Скажи, Ромео, ты всегда ведёшь свои дела в такой манере?

— Всегда.

— Однако у тебя есть результаты!

— Кажется так, мой любезный!

— Это просто непостижимо!.. Спокойной ночи. Приходи ко мне в кабинет завтра к десяти...

— Ладно.

Они пожали друг другу руки, после чего Тарчинини поднялся на верхний этаж и на цыпочках вошёл в комнату, чтобы не будить Фабрицио.

***

Этой ночью Тарчинини снились приятные сны. Жена внезапно приобрела лицо и молодость Адды. Джакомо превратился в неблагодарную Джульетту, уехавшую в Америку, а он сам, Ромео, очень похожий на героя, чьё имя он носил, спускался по великолепной лестнице в компании множества женщин. В подсознании веронец всегда был полон нежности и иллюзий.

Утром, открыв глаза, Тарчинини испытал некоторое разочарование. Он бесшумно поднялся, чтобы не мешать Фабрицио, и, надев халат, принялся писать своей жене, чтобы поведать ей о превратностях несчастного путешествия во Флоренцию и немного о графине. Увлечённый, как обычно, своим прекрасным воображением, Ромео слегка преувеличил, вставил драматическую нотку с единственной целью согреть сердце Джульетты. Закончив письмо, он подумал, что маме приятно будет узнать новости о Фабрицио, написанные собственной рукой ребёнка, и оставил открытой страницу для успокоительного постскриптума.

Закончив свой туалет, Ромео поцеловал сына, тотчас же проснувшегося. Папа принялся давать ему инструкции.

— Фабрицио, ты уже понял, что вчера в этом доме произошла трагедия. Мы не останемся здесь. Я навещу сейчас своего друга Роццореда и, если нужно, дам ему несколько советов, как лучше вести дело. Мы всегда должны делиться с другими своим опытом или особыми природными способностями, как в моём случае. Ты в это время будешь умываться — покажешь мне свои уши, когда я вернусь,— потом одеваться и напишешь маме то, что ты хочешь ей сказать, и будешь послушно ждать моего возвращения. Могу я рассчитывать на тебя, Фабрицио?

— Можешь, папа.

Как мужчины, глубоко друг друга уважающие, отец и сын обменялись рукопожатием, что закрепило их согласие и взаимное доверие.

На лестничной площадке, закрыв за собою дверь, Тарчинини кивнул Софии, выглянувшей из своей квартиры. Ромео почувствовал, что в отношении молодой женщины к нему что-то изменилось. Он некоторое время раздумывал, но потом убедился, что это оттого, что она была одета. Свитер с круглым воротником и брюки говорили о том, что София уже не была сама собой. Она едва ответила на приветствие полицейского и быстро скрылась в своей комнате с испуганным лицом нимфы, преследуемой сатиром. Польщённый тем, что внушает подобные чувства, Ромео стал спускаться. Прислушался, что творится за дверью гадалки, но ничего не услышал. Из апартаментов Адды раздавались крики Джакомо, пребывавшего, по-видимому, не в очень хорошем расположении духа. Под тем предлогом, что синьорина Фескароло является в некотором роде его протеже, веронец постучался в дверь. Адда, уже свежая и нарядная, с улыбкой приняла полицейского. Она явно испытывала большую симпатию к этому болтливому и сердечному толстяку. Он завоевал ее благодаря своему отношению к Джакомо.

— Синьорина, я вам не буду мешать. Только один вопрос: как вам спалось?

— Хорошо, спасибо.

— А... моему другу Джакомо?

— О, он... Он только что вот проснулся... Синьор, я должна вас поблагодарить за вашу доброту...

— Та-та-та-та! Не стоит благодарности... Я просто не могу видеть красивых девушек несчастными, а любовь — под угрозой. Кстати, малышка, ничего этого не случится, я хочу сказать, не будет огорчений у доктора Вьярнетто, если вы выйдете за него замуж, о чем я вас уже просил! Вы прекрасно знаете, что он вас обожает и Джакомо тоже, так зачем же отдалять свое счастье?

— Может быть, вы и правы...

— Я прав... Ma que! Если бы я был на месте доктора, то я женился бы на вас силой! Вот как у нас поступают в Вероне!

И чтобы подчеркнуть свою искренность, Ромео счёл вполне естественным ещё раз поцеловать Адду, которая решительно ему все больше и больше нравилась. Мама Джакомо, слегка удивлённая такой нежной фамильярностью, подумала, что Верона, должно быть, действительно очень приятный город, если все там похожи на этого полицейского.

Тарчинини снова вышел на лестницу, где столкнулся с высокой и красивой девушкой, распространявшей тонкий запах духов. Он поприветствовал её по своему обыкновению, то есть с напыщенностью, весьма привлекающей внимание, а уж потом вызывающей смех.

— Счастлив, синьорина, встретить такую красавицу, начиная свой день. Это хорошее предзнаменование для его продолжения.

— О! Вы знаете, синьор, эту радость я могу доставлять вам каждый день, так как работаю секретаршей у мэтра Бондены.

Всегда галантный Ромео, который не мог видеть женщину без того, чтобы платонически в неё не влюбиться, воскликнул:

— Позвольте мне вам сказать, синьорина, что я нахожу вас ужасно привлекательной.

— Вы тоже производите приятное впечатление, синьор...

Произнося эти несколько слов, она придала своему голосу такие нежные нотки, что веронец, вспомнив о Джульетте, вынужден был вцепиться в перила, чтобы не упасть к ногам этой красавицы, которая, прежде чем открыть дверь к господину Бондена, уронила:

— Меня зовут Маргарита Каннето... к вашим услугам.

Ромео коротко вздохнул, спустившись с последней ступеньки лестницы, подарившей ему встречу с Маргаритой Каннето. Он понял, что полицейские уже пришли для допроса, а пока позволили каждому вести себя как обычно.