Fallout: Ядерная Самба

Зед замер. Этот сигнал… он знал этот сигнал.

На экране «Ассистента», сквозь помехи, проступил едва заметный значок — стилизованная буква «I» внутри шестеренки. Символ Института. А под ним — строка быстро меняющихся цифр и букв. Зашифрованная передача. Очень слабая, почти на грани слышимости его устройства, но безошибочно идентифицируемая. Аварийный маяк? Запрос статуса? Или…

Сердце Зеда пропустило удар, а потом забилось быстрее, отстукивая тревожный ритм. Институт. Здесь, в этом забытом богом уголке мира. Они не должны были знать, что он здесь. Он сделал все, чтобы его следы затерялись навсегда. Неужели его «Ассистент», даже поврежденный, все еще передавал какие-то данные? Или это был общий сигнал, который его устройство случайно поймало?

«Ну что ж, — криво усмехнулся он, глядя на мигающий на экране символ. — Скучно точно не будет».

Его палец завис над кнопкой ответа. Или попытки расшифровки. Передача была слишком слабой, чтобы определить точный источник, но направление… «Ассистент» показывал вектор куда-то на юго-восток. В сторону центра города. Примерно туда же, где находился и полицейский участок, и предполагаемый бункер «Abrigo-Tec». Совпадение? Или Институт тоже интересовался «Большим Кладом»?

Все его планы, только что начавшие обретать какую-то форму, рушились, как карточный домик. «Техно-Сертанежуш» с их предложением, Рауль, мастерская «Железо и Вольт» — все это отступало на второй план перед этим призраком из прошлого. Игнорировать сигнал Института? Это было бы разумно. Логично. Он больше не их оперативник. Он — свободный агент. Или, по крайней мере, он так считал.

Но любопытство, смешанное с застарелой паранойей и чем-то еще, чему он не мог дать названия — возможно, профессиональным рефлексом — было слишком сильно. Что если там другие агенты? В беде? Или это ловушка, расставленная на него?

Выбор. Опять этот проклятый выбор. Идти на север, к потенциальным союзникам и технологиям «Abrigo-Tec»? Или свернуть на юго-восток, навстречу неизвестности, которую сулил этот слабый, но настойчивый сигнал из его прошлой, похороненной жизни?

«Ассистент» пискнул еще раз, символ Института на экране мигнул особенно ярко, а затем строка шифра сменилась коротким, повторяющимся сообщением на стандартном коде Института: «Протокол „Цербер“. Активация. Ожидание подтверждения…»

Протокол «Цербер». Зед помнил его. Протокол поиска и эвакуации особо ценных активов или ликвидации вышедших из-под контроля оперативников.

Он почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с утренней сыростью фавелы.

Одно было ясно совершенно точно: его пребывание в Рио-де-Жанейро только что перестало быть просто борьбой за выживание. Оно превратилось в нечто гораздо более личное. И гораздо более опасное.

Глава 16

Глава 16: Протокол «Цербер»

Символ Института на разбитом экране «Ассистента» пульсировал, как больной нерв. «Протокол „Цербер“. Активация. Ожидание подтверждения…» Каждое слово отдавалось в голове Зеда ледяным эхом. Он сидел на корточках в вонючей подворотне Росиньи, но на мгновение ему показалось, что он снова там, в холодных, стерильных коридорах своей бывшей тюрьмы, своего бывшего дома.

Первоначальный шок сменился привычной, холодной яростью, а затем — столь же привычным прагматизмом. Он заставил себя сосредоточиться.

«Анализ, — приказал он „Ассистенту“ почти шепотом. — Источник сигнала. Мощность. Шифрование».

Устройство послушно запищало, выводя на экран столбцы данных, по большей части искаженных помехами.

«СИГНАЛ СЛАБЫЙ. КЛАСС ШИФРОВАНИЯ — ОМЕГА-7. МНОЖЕСТВЕННЫЕ ПОМЕХИ. ТОЧНАЯ ТРИАНГУЛЯЦИЯ НЕВОЗМОЖНА. ПРИМЕРНЫЙ ВЕКТОР — 175 ГРАДУСОВ ЮГО-ВОСТОК. ВОЗМОЖНАЯ ПОГРЕШНОСТЬ — 25 ГРАДУСОВ».

Юго-восток. Примерно в том же направлении, куда указывала его потрепанная карта — к полицейскому участку и, предположительно, к бункеру «Abrigo-Tec». Совпадение? Или Институт тоже нацелился на «Большой Клад»? Второе было куда вероятнее.

«Протокол Цербер». Название всколыхнуло в памяти неприятные воспоминания.

…Он сидит в полутемном лекционном зале. На голографическом дисплее — эмблема Института. Голос лектора, бесцветный и монотонный, как у всех синтов-информаторов SRB, вещает о директивах безопасности.

«Протокол „Цербер“, — произносит синт, и на дисплее появляется трехглавый пес из древних мифов, стилизованный под логотип Института. — Директива двойного назначения. Первичное: обеспечение безопасности и эвакуация высокоценных активов Института — персонал, технологии, критически важные исследовательские данные — с враждебной или скомпрометированной территории».

Синт делает паузу, его оптические сенсоры обводят аудиторию.

«Вторичное: в случае, если актив признан не подлежащим эвакуации, скомпрометирован без возможности восстановления или представляет значительную угрозу интересам безопасности Института… „Цербер“ санкционирует процедуру „сдерживания“. Данная процедура может включать, но не ограничивается, нейтрализацией оперативников-ренегатов или вышедших из-под контроля синтетических организмов».

На дисплее появляется статистика. Сухая, безжалостная. Процент «успешного сдерживания» был удручающе высок.

Зед тогда сидел рядом с Лексой. Она едва заметно усмехнулась, но в ее глазах он увидел то же самое, что чувствовал сам — холодное осознание того, что для Института они все были лишь активами. Ценными, но заменимыми. Или, в случае неповиновения, подлежащими «сдерживанию»…

Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Лексы давно нет. А он — здесь, в этом тропическом аду, и его бывшие хозяева, похоже, снова вспомнили о нем. Вопрос в том, в качестве кого? Ценного актива, который нужно вернуть? Или ренегата, подлежащего ликвидации? Учитывая обстоятельства его «ухода» из Института, второй вариант казался более вероятным.

«Институт не любит оставлять незавершенных дел, — пробормотал он. — Особенно таких, как я».

Профессиональное любопытство подталкивало немедленно заняться сигналом, попытаться узнать больше. Но инстинкт самосохранения, отточенный до звериной чуткости, вопил об опасности. Идти сейчас на этот сигнал, не зная, что его ждет, с его текущим снаряжением и без поддержки — чистое самоубийство. Он еще не был готов встретиться с Цербером лицом к лицу. Особенно если у того было три головы и поддержка всего Института за спиной.

Нет. Сначала — ресурсы. Информация. Возможно, временные союзники, какими бы сомнительными они ни были. Предложение «Техно-Сертанежуш» и бункер «Abrigo-Tec» выглядели сейчас более осязаемой целью. Если в этом бункере действительно есть довоенные технологии, они могли бы дать ему преимущество. Или, по крайней мере, что-то ценное для обмена. А информация о деятельности Института в этом регионе могла бы стать ключом к пониманию того, что происходит.

Он заставил «Ассистента» сохранить все данные о сигнале и переключиться в режим пассивного мониторинга этой частоты, если это вообще было возможно для поврежденного устройства. Не передавать. Ни в коем случае.