"Фантастика 2025-70". Компиляция. Книги 1-31

Варна завернулась в плащ и легла на землю. Теплый день сменился прохладной ночью, и вскоре она продрогла. Почувствовав ее дрожь, Дарий подполз ближе и уткнулся носом ей в спину.

– Ты замерз? – спросила Варна.

– Отвык от этого, – пробормотал Дарий и хотел было вернуться на место, но она схватила его за руку и не позволила отстраниться.

– Обними меня, – сказала Варна. – Наконец-то от тебя будет какая-то польза.

Пока Дарий был упырем, он не мог согреть ее, от его прикосновений становилось только холоднее. Сейчас же Варна с удовольствием позволила ему прижаться к себе.

– Погоди.

Он подтащил к себе попону и накрыл ей обоих.

– Так лучше? – Дыхание Дария щекотало ее шею.

– Никак не привыкну, что ты живой, – призналась Варна.

– Я тоже. Все так изменилось.

Варна вдруг поняла, что между ними никогда не случалось большей телесной близости. Все, что они разделили до его смерти, – детский поцелуй, после которого Дарий расплакался.

Она не сдержалась и прыснула.

– Ты смеешься? – удивленно спросил он. – Над чем?

– Помнишь, однажды я поцеловала тебя?

– А я разревелся.

– Это было ужасно.

– Да, не лучшие воспоминания, – улыбаясь, согласился Дарий. – В свое оправдание скажу, что ты застала меня врасплох.

– Тогда я и себя застала врасплох, – призналась она.

Некоторое время он молчал, а потом вдруг предложил:

– Не хочешь создать несколько новых воспоминаний?

Она не успела ответить, Дарий навис над ней и нежно прикоснулся теплыми пальцами к ее лицу.

– Ты слишком юный, – выпалила Варна и попыталась отвернуться, но он сжал ее подбородок пальцами и не позволил.

– А ты знаешь, что это не так, – его голос дрожал. – Обещаю, на этот раз никаких слез.

Варна запустила пальцы в его волосы и замерла. Сколько раз она думала об этом тогда, в юности, сколько раз представляла этот момент? Но с тех пор прошло много времени, слишком много. К тому же Свят…

Дарий нежно коснулся губами ее волос, лба, пальцем обвел нижнюю губу, и она почувствовала, как напряглось его тело.

– Дарий, я…

Он не дал ей договорить, прижался губами к ее губам и громко вздохнул. Ей было приятно ощущать вес его тела, его прикосновения и легкую дрожь. Поцелуй стал настойчивым, и она приоткрыла рот, подавшись ему навстречу.

Его руки опустились к поясу ее штанов.

– Погоди, погоди! – Варна оттолкнула его и попыталась отдышаться. – Если Рослава вернула тебе душу, то ты не можешь быть со мной.

Ведьма-повитуха Есилия сказала ей, что Рослава наделила Варну тем же даром, которым обладает сама. Если Дарий ляжет с ней, его душа может снова оказаться в лапах Зверя.

– Позволь мне…

Он снова поцеловал ее. Варна ответила, но не могла отделаться от чувства, что все это неправильно.

Руки Дария были нежными, а прикосновения осторожными. Когда его пальцы нашли грудь под грубой тканью рубахи, Варна вздрогнула, но позволила ему ласкать себя и сдалась на волю чувств.

– Я все еще люблю тебя, Варна, – прошептал Дарий. – И я готов сделать что угодно, чтобы доказать тебе это.

Он вынул что-то из кармана и передал ей. Она настороженно поднесла вещицу к глазам и долго рассматривала ее.

– Но ведь ты хотел уйти, – тихо сказала Варна, сжав кольцо в кулаке.

– Сбывается то, о чем я даже мечтать не смел. – Он повернулся к ней. – Мы ведь всегда этого хотели.

Она смотрела в его счастливое лицо и не смогла сказать, что эти мечты остались в прошлом. Да, они хотели сбежать из церкви, чтобы быть вместе, но с тех пор прошло десять лет! От прежних чувств не осталось почти ничего. Только как сказать ему об этом?

– Лучше бы нам поспать. – Она спрятала кольцо в карман и перевернулась на бок.

– Варна…

– Спи, Дарий. – Она зажмурилась. – С восходом солнца мы должны уйти отсюда.

То, что между ними произошло, дало ему надежду. Но что чувствует она?

Ничего. Ее сердце не откликнулось.

Их разбудил лай ярчуков. Варна вскочила на ноги и кинулась к лошади, от страха позабыв обо всем на свете. Никогда она в этом не признается, но от одного вида псов Гореслава у нее начинали трястись поджилки.

– Быстрее! Шевелись, Дарий!

– Не лучше ли будет дать им бой? – Он попытался прикоснуться к ней, но Варна отдернула руку.

– Гореславу, восставшему из мертвых, и своре диких псов? – Она раздраженно покачала головой. – Ты больше не мертвец и вечно размахивать серпом не сможешь. Они загрызут нас и растащат останки.

Ярчуки залаяли совсем близко. Варна затянула ремни под седлом, взяла лошадь под уздцы и быстрым шагом направилась в сторону дороги. Если псы настигнут их в лесу, им не уйти.

Ветер донес до них смрад гниющей плоти. Варна остановилась и прищурилась, силясь разглядеть, что происходит впереди.

– Осторожнее, – предупредила она.

Они прошли еще немного и остановились, скрытые в тени деревьев. Лошади беспокойно топтались на месте, тянули поводья и жалобно ржали.

– Да помилуют нас боги, – пробормотал Дарий.

Вся дорога была усеяна бездыханными телами. Лохматые псы Гореслава бегали вокруг и дрались за добычу.

– Садись на лошадь, – приказала Варна, – нужно уехать, пока они отвлеклись на покойников.

– Откуда они взялись? – Дарий вывел лошадь из-под деревьев и забрался на нее. – Что происходит?

– Я не знаю. – Варна еще раз взглянула на распростертые на земле тела и покачала головой. – Понятия не имею.

Глава 18. Марья

Со Святославом какая-то беда творилась, это она поняла сразу, стоило ей увидеть окровавленные повязки на его руках. Он пытался скрыть их под рукавами рубахи, но она все равно заметила проступившие на ткани бурые пятна. Спрашивать ничего Марья не стала, молча помогла ему разобраться с посланиями от воинов, обходящих дозором границы княжества, и ушла, оставив его одного.

С тех пор как здесь побывала Черная Варна, Святослав превратился в бледную тень себя прежнего. Он и раньше был не шибко разговорчив, а сейчас вообще отзываться отказывался, только кивал, изредка отдавал короткие приказания и снова уходил в себя. Смотреть на него было больно, а спрашивать о чем-то – страшно.

Марья вычистила стойло Горемыки, вымыла его самого, принесла свежего сена и присела отдохнуть неподалеку от конюшни. Только работа помогала ей отвлечься от тяжелых мыслей о Святославе. Никогда еще она не чувствовала себя такой беспомощной, такой маленькой, не способной ни на что повлиять.