"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
По здравом размышлении, камера больше напоминала бункер. Или дот: его почистили, вывезли вооружение и законопатили щели.
Я осмотрел пол.
Ну да: вот они, следы от тяжелого орудия… Скорее всего, Котов привёз нас на полигон.
Умно, — я мысленно поздравил Котова. — Если что-то пойдёт не так, всегда можно сбросить бомбу. Некрупную, килотонн на пять.
Алекс фыркнул.
— Ну что ты такой необразованный, кадет. Классику надо знать.
— Прощай, январь. Лицом поворотясь к окну, ещё ты пьёшь глотками тёплый воздух, и я опять
Но тот даже глаз не открыл, только сделал знак рукой, который в фехтовании означает «туше»…
Бродского любил отец. Это был его личный маленький бунт против системы.
— Нас не собираются выпускать, — повторил я. — И кормить не собираются — в двери даже окошка нет.
— Прекрасно. Значит, к нам прикатят сервировочный столик из ближайшей ресторации, — всё так же, не открывая глаз, ответствовал шеф.
Я усмехнулся.
Чувство юмора — прекрасная вещь в безвыходном положении.
— Шеф, — позвал я. — Я не хочу становиться… упырём. Нет, правда. Я знаю, вам не нравится, когда я об этом говорю, но всё-таки послушайте, Алекс…
Я запнулся.
Впервые, наверное, я назвал шефа по имени. Никогда я этого не делал — просто не было необходимости. Мы вообще избегали панибратства, насколько это возможно.
«Кадет», «поручик», «шеф» — все эти эвфемизмы призваны обозначить ГРАНИЦУ. В наших отношениях, в том, как мы друг друга воспринимаем…
Вот Котова мы оба запросто звали Яшей — и за глаза и в личных беседах.
А отец Прохор звал шефа Алексашкой — он так привык, ему так было удобно.
Я не хочу умереть упырём, — повторил я. Не вслух, но зная, что шеф услышит.
В голове нарисовалась картинка: запавшие, похожие на чёрные дыры глаза, провалившийся рот с торчащими наружу клыками, скрюченные пальцы, синие вены, прочеркнувшие пергаментную кожу, как карта рек…
Алекс фыркнул.
— Воображение у тебя, мон шер ами, не по разуму.
— Простите, шеф. Ужастиков пересмотрел.
— И тем не менее.
— Я не отступлю. И если уж надо сказать это вслух, то я скажу: вы должны меня убить. До того, как я… потеряю человеческий облик.
— Интересно, чем? — флегматично вопросил шеф.
У нас отобрали даже шнурки — Котов в этом плане был чрезвычайно дотошен.
— Я могу отломать ножку кровати. А что?.. Получится отличный кол.
— Чтобы умертвить стригоя такой силы, как ты, понадобится нечто посерьёзней ножки от кровати, — он говорил, лёжа на спине, всё так же заложив руки за голову и не открывая глаз. — Стандартная процедура предписывает: серебряный кол — не менее четырёх, в каждое предсердие и в оба желудочка; декапутация, с последующим варением вышеупомянутого органа в уксусной кислоте… с чесночной головкой во рту.
— Похоже на кулинарный рецепт, — заметил я.
— Просто составитель данного документа был голоден, когда его писал, — откликнулся Алекс.
Мы грохнули.
Смех разрядил обстановку, придал новых сил.
Поднявшись,
я сходил к кулеру и набулькал в пластиковый стаканчик воды. Понюхал. Вроде чистая, без интересных примесей. Например, чесночной эссенции или нитрата серебра…Набрав два стаканчика, я отнёс их к нарам и протянул один шефу.
Тот сел, принял от меня воду и улыбнулся.
— Ну… За свободу.
Мы чокнулись и сделали по глотку.
— И всё-таки, шеф, — я решил дожимать. — Вам ПРИДЁТСЯ это сделать. Не хотите же вы быть загрызенным, как какой-нибудь суслик.
— Конечно, не хочу.
— Ну вот и ладушки.
— И поэтому предлагаю АЛЬТЕРНАТИВУ.
— О. И какую же?
В глубине души я уже знал ответ. И он мне категорически не нравился.
— Третья метка.
— Нет. Ни за что. Вы меня не заставите. Я скорее себе зубы выбью, шеф…
— И в мыслях не было тебя заставлять, мон шер ами.
— Спасибо. Я знал, что вы меня поймёте.
— Я приведу неопровержимые аргументы. Применю железобетонную логику. И постараюсь тебя убедить.
— Не надо, шеф. Пожалуйста. Давайте я просто сломаю кровать, и… Если вы не хотите, я даже могу попробовать сам. Как римские легионеры, которые бросались на меч. Или самураи.
— Не бренчи, кадет.
— Знаете, наверное, именно сейчас я ПРЕДЕЛЬНО серьёзен.
— И всё равно несёшь пургу. Чтобы совершить сэппуку, или броситься на меч, нужна необыкновенная сила воли.
— Хотите сказать, я слабак? Не смогу вскрыть себе пузо, если…
— Хочу сказать, что тебе этого не позволят сделать стригойские инстинкты. На ежа голым профилем не сядешь.
Его слова меня отрезвили.
Стыдно сказать, но я уже был готов к демонстрации: прикидывал, как ловчее отломить ножку у металлической, с толстыми сварными швами, рамы, как согнуть, смять её таким образом, чтобы получить заострённый кол…
Но шеф, как всегда, прав: когда дойдёт до дела, инстинкты возьмут своё.
Я испустил тяжелый вздох.
А потом опустился на колени и покрепче схватившись за ножку кровати, рванул.
Кровать жалобно скрипнула. И — весь результат.
Вмурованные в бетон ножки имели квадратное сечение и сделаны были даже не из железа, а из стали, из какого-то особо прочного сплава.
Ай да Котов. Всё предусмотрел, сукин сын.
Больше в камере интересного ничего не было.
Ни гальюн, ни кулер не могли послужить орудиями убийства при всём желании. Даже если оторвать их от пола и бить по башке…
Тем временем Алекс уселся на своих нарах по-турецки, и насвистывая, принялся зашивать рукав — прореху он получил перед посадкой в вертолёт, оказывая сопротивление.
— Шеф, откуда у вас иголка? Нас же обыскали, и даже металлодетектором проверили.
— Что иголка, — он покрутил носом. — Вот когда меня отправили на Соловки, по этапу, мой сосед в теплушке, Яков Израэлевич Рубинштерн, умудрился пронести вязальные спицы. И снабжал заключённых тёплыми, вязаными из медвежьей шерсти носками…