"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26

Может, это иллюзия? Наваждение, глюк, и с нами говорит кто-то другой?..

Но в глубине души я знал: это всё тот же Котов.

Шаман сделал ему внушение, это правда. Но чтобы оно работало, чтобы продержалось так долго — для этого нужна БАЗА.

Из собственных страхов и предубеждений, из рождённых подсознанием фобий…

Вероятно, майор всю жизнь боялся упырей. Но пока находился «в себе» — мог контролировать глубинное, тёмное «я», не выпуская страх на свободу.

Шаман пробил его защиту, отпустил тормоза, и фобия расцвела буйным цветом.

— Поэтому ты оставил нас подыхать? В бункере?.. — спросил Алекс, делая шаг вперёд. Котов дёрнулся, но до шефа было ещё далеко, и он промолчал. — Ты решил, что упырь меня высосет и тогда ты сможешь пристрелить моего напарника с чистой совестью.

С каждым словом Алекс делал небольшой шаг в сторону Котова. И когда до майора оставалось около двух метров, тот вытащил пистолет. Свой любимый Макаров, с которым Яша не расставался даже во сне.

— Стой, Сергеич, — Котов волновался. — Остановись, ради Бога.

— Или что?..

— Я могу тебе помочь, — сказал Котов. — Давай убьём упыря, и ты будешь свободен. Конечно, тебе придётся ответить за смерти невинных, но это будет ТВОЙ выбор. Ты больше не будешь зависеть от…

Алекс сделал ещё один шаг. Котов вскинул руку с пистолетом, придерживая её второй рукой.

Не надо, шеф!

Я понимал, что Алекс не остановится. Я даже пытался его удержать — страстно желая, чтобы тот не двигался. Но он продолжал идти, опустив руки, выставив грудь и не отрываясь глядя в глаза майора.

— Сергеич… — Котов невольно отступил.

Двигаться дальше ему не позволил танк — он навис над майором, круглое жерло словно копировало ствол пистолета в его руке.

— Что, Яша?

Шеф сделал последний шаг.

Котов нажал на спусковой крючок.

До меня не сразу дошло то, что случилось.

Ни одной, даже мимолётной мысли я не допускал о том, что майор выстрелит в Алекса.

Вот просто возьмёт, и выстрелит!

А он это сделал — эхо срикошетило от танковой брони и понеслось по пустому развороченному полю.

В небо поднялась стая ворон и принялась беспорядочно кружить над нами.

Пошел тёплый дождь…

Когда белёсая густая капля упала мне на плечо, щека невольно дёрнулась в усмешке.

А ноги уже несли меня вперёд. Я смотрел только на Алекса, и ни окрик майора, ни направленный в голову ствол не могли меня остановить.

Висок обожгло, на ухо, на шею полилась горячая жидкость, потом я почувствовал удар в плечо — словно меня ткнули раскалённой палкой, затем огненная роза расцвела в груди…

Я не обращал на это внимания.

Главное — добраться до шефа.

Расстояние в несколько метров казалось гигантским, непреодолимым…

Я всё ждал, что он упадёт. Три пули в грудь — это не шутки.

Но Алекс всё стоял, и когда я наконец добежал до него — чтобы подхватить, успеть попрощаться, принять последний вздох…

А он улыбался.

Рубашка на груди намокла от крови, рюши обвисли. Я ошарашенно выпучил глаза — весь мой опыт говорил, что с такими ранениями не живут.

А шеф тем временем преспокойно поднёс руку к груди — ладонь была сложена лодочкой — и в неё, в эту ладонь, одна за другой выпали одна… две… три пули. Все они, как положено, были сплющены — удары о грудную кость не прошли даром.

— Ой, — сказал Алекс каким-то сонным, заторможенным голосом. — Что это было? — он перевёл взгляд на майора. — Яша! Зачем ты испортил мне рубашку?

Мы с Котовым невольно переглянулись.

Не поверите, но в этот момент мы ощутили некую общность: мы оба не понимали, что происходит.

Майор опомнился раньше, чем я.

— Ты его обратил, — ствол смотрел ровно мне между глаз. — Ты, упырь, покусал Сергеича, и он тоже стал упырём.

— Яша, не неси пурги, — шеф брезгливо пытался отряхнуть рубашку. — В меня, знаешь ли, и раньше стреляли. И ничего. Как видишь — жив…

А вслед за этим Алекс упал. Как подрубленное дерево.

Рухнув на спину, он сразу побледнел, осунулся и… уставился в небо серыми невидящими глазами.

Секунду Котов смотрел на упавшего Алекса, я видел, как зрачки в его рыжих глазах делались всё больше, больше…

А потом из его груди исторгся душераздирающий крик.

Отбросив Макаров, майор рухнул на колени прямо в грязь, рядом с Алексом, невидяще глядя перед собой.

А я не мог пошевелиться.

Всем телом, каждой клеточкой, я ощущал ТАКУЮ БОЛЬ, какой не испытывал довольно давно. Пожалуй, с тех самых пор, как был ранен в Сирии.

Грудь под курткой словно разворотили ломом, и этот тяжеленный чугунный лом продолжал орудовать в моей груди, разрывая внутренности, ломая рёбра…

Это всего лишь шок, мон шер ами. Представляешь, а я уже и забыл, что получать пулю — это всё-таки больно.

Я недоверчиво уставился на шефа.

Тот лежал труп-трупом. Одни глаза чего стоили! Пустые, совершенно бесцветные. В ресницах запутались снежинки… Я не заметил, что пошел снег.

Ни дыхания, ни, насколько я мог судить, биения жилки под ключицей — ничего.

Станиславский был бы счастлив.

Но… для чего этот цирк?

Подумай, кадет. Что может вывести из шока, если не ещё больший шок?

В голове у меня возник образ подмигивающего шефа. Стрелка указывала на майора…

Как там её? Реверсивная психология. Кажется.

То есть, Котов, осознав, что убил близкого человека, должен почувствовать, что перешел на тёмную сторону… И что?

— Ладно, Сергеич, хватит ваньку валять. Вставай уже. Почки застудишь.

Алекс открыл глаза, встряхнулся и споро подскочил на ноги.

Котов тоже поднялся. Кряхтя, тяжело оперевшись на руку шефа…

— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Алекс.

— Охреневшим до усрачки, — майор остервенело запихивал Макаров обратно в кобуру, спрятанную подмышкой. Что-то у него не получалось, потому что пистолет всё время проваливался мимо, и когда Котов отпустил рукоять, то и вообще рухнул в грязь, ему под ноги.