Feel Good. Книга для хорошего самочувствия

Тому показалось, что она нервничает, во всяком случае, она говорила без умолку — первый признак нервозности. Двери уже открывались, и Том не успел ответить на вопрос. Шарлотта впустила его в тесный кабинет в несколько квадратных метров, с окном, выходящим на запруженный машинами проспект, башни и дождь. На пластиковом столе под тик ждали мягкие сандвичи в целлофане.

— А ты, чем ты, собственно, занимаешься? — спросил Том.

Шарлотта развернула сандвич и надкусила его.

— Ну, это офис компании GSP, отделение логистики. Мы занимаемся решением проблем, связанных с логистикой, а также консультируем по всем вопросам, имеющим к ней отношение. А соседнее подразделение консультирует консультантов. Я старший потоковый менеджер, то есть контролирую потоки. Работать приходится в основном с цифрами. И еще совещания, много совещаний, поэтому я и попросила тебя прийти сюда, после обеда у нас послеобеденное совещание, на котором будет разбор полетов утреннего совещания.

Том не знал, что сказать, он ничего не понимал из болтовни Шарлотты. Он тоже надкусил сандвич. Хлеб был холодный, чуть сыроватый и такой консистенции, будто его уже кто-то жевал.

— Это, наверно, интересно, — наконец пробормотал он.

— Да, нормально… И много преимуществ в плане страховки и пенсии.

Компьютер Шарлотты пискнул. Она прервалась, чтобы посмотреть на экран.

— А, это оповещение Нетфликс. Раздается третий сезон «Two mothers one father» [18] . Ты смотрел?

18

Две матери, один отец (англ.).

— Нет… Я…

— Я обожаю, так забавно, так современно, это про двух матерей-лесбиянок, они решили жить с мужчиной, который сдал сперму, чтобы они смогли завести ребенка. А ребенок уже подросток, у него аутизм Аспергера, и он мечтает стать хирургом. Я часто смотрю серии между утренним и послеобеденным совещаниями.

— A-а, и у тебя есть время?

— Да… Работы не так много. И потом, это серии по двадцать минут, специальный калибр для тех, кто работает.

Том доел сандвич. Шарлотта тем временем рассказала ему, что была замужем за консультантом в новостной области, но он ушел от нее к девушке, которой еще нет тридцати, она «бренд коуч» в дистрибьюторской компании спортивного оборудования. У них двое детей с раздельной опекой, «эти подростки стоят бешеных денег, и никакой благодарности за все, что для них делают». Рассказ занял много времени, около сорока минут. Упомянула Шарлотта и о том, как регистрировалась на сайтах знакомств, но «срабатывало» редко. Еще она рассказала о группе друзей, объединенных страстью к путешествиям, с которыми она часто ездила в отпуск от компании Club Med [19] , о сайте продаж онлайн, на котором можно «оторвать просто обалденные вещи», о том, как выгодно иметь страховку, включающую стоматологию, о DASH-диете (фрукты, овощи, молоко и обезжиренные молочные продукты), которая ее преобразила, о поездке в Таиланд («удивительные люди») и даже о подруге, которая лишилась одной груди в результате неудачной криотерапии.

19

Club Med — торговая марка французской компании Club Mediterranee — международного туристического оператора, владельца и управляющего сети курортов в разных странах.

А потом обеденный перерыв кончился.

Шарлотта проводила Тома до выхода из офисного здания. Дождь перестал, башни отражались в лужах, отчего те казались ртутными озерами. Как и час назад, Шарлотта обняла Тома, но на этот раз сжала его крепче и не отпускала дольше. Этот жест должен был выразить радость от встречи, но Тому показалось, что за ним было что-то еще, очень похожее на отчаяние.

— Я хотела тебя кое о чем спросить, — сказала она, отступив на шаг.

— Да?

— Ты помнишь ночь, которую мы провели вместе?

— Конечно.

— Ты был в меня влюблен?

— Да. Очень влюблен.

— А сейчас? Как ты думаешь, ты еще влюблен?

Том почувствовал, что краснеет. Жестко, точно посадка самолета на брюхо, все его отрочество ударило ему в голову: как он впервые увидел Шарлотту в первый день занятий — кроваво-красное пальто, снежная белизна лица в обрамлении волос чернее галактической пустоты. Среди других учеников она, со своей сверхъестественной красотой, казалась королевой эльфов, посетившей свиноферму. Он полюбил ее сразу мучительно жгучей любовью. Ночами напролет он писал ей стихи и в отчаянии рвал их утром. Смеялся ее несмешным шуткам, слушал ее никому не интересные рассказы с таким интересом, будто это были неизданные главы «Одиссеи», делал комплименты ее цвету лица, волосам, голосу, вкусу, постепенно стал ее другом. Будучи ее другом, он имел право прогуливаться с ней на переменах. Он вспомнил, как волновала его близость к теплу ее тела: быть рядом с лоном любимой девушки и не иметь возможности ни увидеть его, ни потрогать — это погружало его в состояние, близкое к мистическому трансу.

Он вспомнил часы, проведенные в комнате девушки, когда, лежа рядом с ним на кровати, она во всех подробностях описывала ему, как мальчики обращаются с ней «хуже, чем с сукой», и Том отчетливо чувствовал, как рвутся швы его сердца. Он вспомнил, как, оставшись ненадолго в этой комнате один, исхитрялся украсть грязный носочек, грязные трусики, грязную футболку, потому что грязь Шарлотты была для него чистым золотом. Он вспомнил все те разы, когда был на волосок от того, чтобы очертя голову признаться ей в любви, но каждый раз абсолютный ужас, который сильнее страха смерти, мешал ему это сделать. И вот тридцать лет спустя эта самая девушка спрашивает его в офисном здании GSP, после дождя, запятнавшего тротуары ртутными лужами, любит ли он ее еще.

— Нет, — о тветил он. — Сегодня все прошло.

Шарлотта посмотрела на него грустными глазами, как будто увидела мертвую птичку в сточной канаве. Она сказала:

— А…

Потом подумала и добавила:

— Ничего страшного.

Позже, за рулем машины, на Тома накатило странное чувство: он знал, что как писатель не удался, знал, что он беден и скоро будет еще беднее, знал, что у книги, которую он пишет, как и у всех остальных, нет будущего, но при всем том почему-то был счастлив. И дело не в том, что он больше не влюблен в Шарлотту, отнюдь. Он был счастлив, потому что впервые в жизни сумел признать, что он не гений, и чувствовал себя совершенно свободным.

5. Откровение

Северина назначила Алисе свидание в кафе, которое называлось не кафе, а «местом встреч», потому что, помимо широкого выбора экологически чистого кофе, экологически чистого чая и напитка под названием «по ча» (тибетский чай с маслом из молока яка), там еще проходили выставки молодых артистов (на данный момент по стенам были развешены черно-белые фотографии с изображением крупным планом узлов на кусках льняной ткани), а вечерами диджеи предлагали микс (яркая афиша сообщала о лаунж-вечеринке с коллективом «Pepito & Yuk@»).

Алиса пришла с Агатой, это оказался зажиточный квартал, где дышалось легче, чем в других кварталах города, и, странным образом, климат казался мягче, а воздух чище. Это был квартал очаровательных маленьких бутиков, в витринах которых дизайнерские платья красовались, как драгоценные сокровища майя в музеях (и, как в музеях, нигде не была указана цена). В этом квартале овощные лавки предлагали фрукты такой красоты, словно они проходили строгий кастинг, прежде чем заслужить место на обтянутых бархатом прилавках, а машины, отмытые чище кабинета пластического хирурга, были припаркованы небрежно, словно говоря, что их хозяевам плевать на штрафы.

Алиса пришла вовремя, но Северины еще не было. Чувствуя себя немного неловко, она села за столик, в меню, показавшемся ей сложнее кодекса тайного братства, выбрала (наобум) нечто под названием «Milky blue tea Formosa» (за шесть евро, поданный в чайничке размером с наперсток) и дала Агате прилагавшееся к нему печенье в форме сердечка.

Накануне Алиса послала Северине сообщение через Инстаграм. Она написала: «Тебе не хочется поболтать, рассказать, что с нами сталось, как две давно не видевшиеся подружки?» Северина ответила под вечер: «С удовольствием, утром у меня встречи, но после обеда я свободна». Свое сообщение она сопроводила смайликом-сердечком, смайликом-поцелуем и смайликом-солнышком и дала адрес «места встреч».

Наконец пришла Северина. Она поцеловала Алису, отступила на шаг, чтобы рассмотреть подругу детства, и сказала: «Ты совсем не изменилась! Выглядишь замечательно! Ты великолепна!» Алиса понимала, что она лжет. Она знала, что жизнь изрядно потрепала былую девочку, однако на ложь Северины ей было плевать. Алиса пришла изучать Северину, как изучает зоолог новую форму жизни, чтобы понять, каким образом она может поспособствовать прогрессу науки. Поэтому тот факт, что Северина лгала, утверждая, вопреки здравому смыслу, что она «совсем не изменилась», представлялся ей одним из ключей, которые позволят ее понять. Северина тем временем склонилась над Агатой и воскликнула: