Feel Good. Книга для хорошего самочувствия

Приняв это решение, Том перестал мучиться, а тем временем наступил вечер. Он посмотрел на Нетфликсе репортаж о спасении в море. Огромные волны швыряли маленькие кораблики во все стороны. Весь этот ветер, вся эта пена, ощущение грубой мощи, исходившее от зрелища разбушевавшейся стихии, очень ему понравились.

И, как бывало каждый раз, когда ему что-то нравилось, он представил, что напишет на эту тему роман.

«Спасение в море».

Он стал выстраивать в уме всевозможные сценарии: кем будет его герой, спасателем или потерпевшим кораблекрушение? Можно вести рассказ с двух точек зрения! В первой части надо будет представить действующих лиц драмы: это будут рыбаки, которым грозит разорение, им пришлось выйти в море, несмотря на тревожную метеосводку. Он покажет этих рыбаков в семье (это будут простые и трогательные люди), подчеркнет беспокойство близких, отношения с женами, кстати, одна из них пусть будет беременна первым ребенком. А потом, рядом со всем этим, он выведет молодого рекрута береговой охраны, в которого никто не верит, причем у этого юноши с морем свои счеты: его отец утонул пятнадцать лет назад в такой же шторм.

На короткое время Том с восторгом ухватился за свою идею, но скоро до него дошло, что это были отголоски фильма «Идеальный шторм», перемешанные с другим, «И грянул шторм». Ему часто приходили в голову истории, которые он когда-то читал или видел, но забыл. Он махнул на идею рукой, сказав себе, что, как бы то ни было, книга о спасении в море требует большой работы по сбору фактов, на которую у него не хватит терпения.

Он лег спать.

Простыни были еще пропитаны запахом Алисы.

Он несколько раз глубоко вдохнул, это было лучше любой прогулки в горах.

Наутро, в десять часов, он попытался написать сообщение Алисе в Ватсап. Это было нелегко, пришлось переписывать несколько раз.

«Привет, хорошо спала?» (Он добавил смайлик-цветочек, стер его, добавил смайлик — прыгающего дельфинчика, стер, добавил смайлик-солнышко и тоже стер. В конце концов он вообще отказался от смайликов.) Подумав, он стер сообщение и написал другое:

«Доброго тебе дня, как он начинается?»

(Он стер и его, «доброго тебе дня» не лезло ни в какие ворота.)

«Привет, привет, как самочувствие с утра?»

(Стер.)

«Привет, Алиса, как ты сегодня, продвигается ли „Feel Good“?»

Он перечитал. Решил, что ничего лучше все равно не придумает, и, с ощущением прыжка в пустоту, послал.

Рядом с сообщением появился значок «доставлено, но не прочитано».

Через час он проверил телефон — сообщение по-прежнему не было прочитано. Настроение испортилось, но он успокоил себя, решив, что «в конце концов, они ведь не женаты».

А потом, сам не зная почему, он вспомнил о двухстах евро, которые дал Алисе.

Что-то крайне мелочное в его натуре заставило его пожалеть о своем поступке. Двести евро, когда он сам в критическом положении, это был полный идиотизм с его стороны. Но другая часть его «я» тотчас отреагировала на эту мелочность почти с отвращением. Эта более романтическая часть сумела его убедить, что, дав эти двести евро, он совершил добрый и бескорыстный поступок, который наверняка пополнит колонку «позитивных действий» в большой книге Кармы.

Беда в том, что ожидание ответа Алисы повергло его в лихорадочное состояние, отнюдь не способствующее работе, и, как и накануне, он не смог написать ни строчки.

Не работать один день — это еще куда ни шло. Но два дня уже грозили серьезно понизить его в собственных глазах.

Не в состоянии писать, он не знал, что делать. Не потеряй он хотя бы работу, провел бы день в колл-центре, вокруг были бы коллеги, разговоры, проблемы, требующие решения, и прочее, что помогло бы ему отвлечься и думать о другом.

Но теперь, без дела и без вдохновения, он попросту уперся в тупик.

Один, дома и в тупике.

Он начинал смотреть множество сериалов на Нетфликсе: про супергероя, наделенного суперсилой, рожденной из электронной энергии; про супергероя, гениально стреляющего из лука; про супергероя, развивающего суперскорость; про полицейского инспектора, разговаривающего с мертвыми; про pom-pomgirls в школе пластической хирургии. Все было скучно. Все казалось сляпанным кое-как, надуманным, предсказуемым, как будто никто больше не утруждался рассказать оригинальную историю в оригинальной манере.

В почтовый ящик упало письмо: «Здравствуй, Том, я запускаю проект издательства онлайн, ищу качественных авторов для подпитки ресурса, если ты заинтересован, завтра совещание в офисе „Стори Фэктори“».

Письмо было подписано: Ален Гарнье.

Ален Гарнье — с этим типом он познакомился, когда тот предложил экранизацию «Дома бешеного пса». Тогда Ален Гарнье занимал пост в руководстве продюсерской компании и загорелся идеей поработать с Томом. Том дал ему прочесть первый вариант сценария, Ален Гарнье сказал, что ему очень понравилось, но надо «пойти еще дальше». Том не очень понял, что значило «еще дальше», но внес немало изменений (деревня стала городом, старый мэр депутатом, близким к Елисейскому дворцу, сын-инвалид школьницей, связавшейся с наркодилером). Ален Гарнье прочел и второй вариант, его опять не устроило, он заставил Тома перерабатывать сценарий несколько раз («дуга характера героя» была недостаточно ясна, его мотивации недостаточно сильны, ему нужна была более репрезентативная back story выходца из рабочего класса 2000-х годов). С каждым новым вариантом энтузиазм Алена Гарнье шел на убыль (на мейлы он отвечал все более эпизодически), и в результате проект был похоронен.

Тому совершенно не хотелось вновь встречаться с этим человеком, он не знал, что такое «издательство онлайн» и что значит «подпитка ресурса», но ему нужны были деньги, и он не мог отказываться ни от чего. Он ответил: «Здравствуй, Ален, выглядит интересно, я буду завтра!»

Прошел день, пустой и вялый. Том регулярно проверял телефон в надежде найти ответ от Алисы, но ничего не было. На его сообщении по-прежнему стоял значок «доставлено, но не прочитано». Он хотел было позвонить, но не стал, решив, что она, может быть, не хочет с ним говорить и что в таком случае он выиграет, если его поведение не будет «вторженческим» (это слово часто употребляла Палина в последние месяцы перед разрывом).

Он заставил себя взяться за последний роман Жоэля Вассёра, получившего премию Ре- нодо два года назад и только что выпустившего новую книгу: «Иветта». Это была романизированная биография его бабушки, в частности рассказ об изнасиловании ее американским солдатом во время Освобождения. Отзывы были восторженные, множество статей и передач, посвященных этому малоизвестному и такому драматическому эпизоду Второй мировой войны: изнасилованиям французских женщин воинами-освободителями. Книжица была маленькая, написанная скупым слогом (критики называли его «целомудренным»), но автор не пренебрег лирическими отступлениями (текст, затрагивающий «святое», говорилось в одной статье). Некий блогер написал: «Через жизненный путь этой женщины, родившейся в 1913 году в Амьене и умершей в 2003-м в Монпелье, мы видим всю историю Французской Республики в ее блеске и ее нищете». В одной газете Том прочел: «За портретом Иветты, написание которого, это чувствуется, было насущной необходимостью, встает непростая судьба Марианны [29] XX века». Том нашел роман хорошо написанным, куда лучше, чем мог бы написать сам, но ему все равно стало скучно, и он не дочитал. Несколько часов он мучился ужасной очевидностью: с одной стороны, у него, Тома Петермана, нет таланта, с другой, он неспособен понять или признать талант у Других.

29

Марианна — символ Французской Республики, а также прозвище Франции с 1792 г. (времен Великой Французской революции). Изображается молодой женщиной во фригийском колпаке.

Час был поздний, перед сном он еще раз проверил сообщения, ответа от Алисы по-прежнему не было.

В постели запах Алисы уже начал выветриваться.

Он проснулся около пяти утра в необъяснимой панике. Проверил сообщения — по-прежнему «доставлено, но не прочитано». Жена ушла от него, дочь его не любила, публику не интересовали его книги, а Алиса даже не удосужилась прочесть его сообщение. Он попытался вспомнить, как они занимались любовью позавчера. Может быть, он сказал или сделал что-то, что ей не понравилось? Может быть, не надо было целовать ее, дав ей двести евро? Момент был неподходящий! Он разозлился на себя: «Жалкий дурень!»

Позже, днем, он отправился в «Стори Фэктори». Ален Гарнье встретил его в холле буржуазного дома, перестроенного в шикарное офисное здание. Это был высокий малый лет шестидесяти, выглядел он как человек, раз в неделю крутящий педали велотренажера и регулярно занимающийся кроссфитом, а улыбался приветливо, как мог улыбаться искусственный разум, запрограммированный умасливать людей.

— Здорово, что ты пришел, — сказал он, — у тебя именно тот профиль, который нам нужен.

— Но о чем, собственно, речь?