Фрейлина
Шрифт:
*** Частушка — матросский фольклор
Глава 27
Когда мы молча ехали по Александрии, мне вспомнились с чего-то случаи подобные этой его… зависимости от своей природы.
Кстати, вполне могло быть так, что все дело в той самой запретной степени родства и многовековом скрещивании внутри монарших родов Европы.
Костя ведь тоже женится на троюродной сестре. Может в этом и есть причина отклонений психического плана — дочь Вера будет бросаться на слуг с ножом, сына — Константина
И князь Юсупов, известный благодаря участию в убийстве Распутина, также был подвержен… пока не встретил на крымской дороге юную незнакомку.
Настоящая любовь захлестнула мужика штормовой волной, сразу и утопив в себе. В сравнении с этими переживаниями, прежние запретные увлечения стали казаться ему убогими и позорными. Человек понял и принял гармонию истинного чувства.
Не для себя я его хотела. С моим воображением через прошлое и настоящее Фредерика не перешагнуть, но так хотелось подобного чуда и для него тоже!
Хотя это взгляд с моей колокольни. Может он вполне себе счастлив и волнуют его только приличия — не могут не волновать. Здесь я удачно сыграла на мужском достоинстве и самолюбии. А только стоило ли, если сейчас он настолько недоволен и раздражен? Понятно, это был и его выбор… но больше все-таки принуждение.
— Фредерик Людвигович, вижу — вы крайне недовольны тем, что происходит, — развернулась я к нему и продолжила так же спокойно и тихо: — У вас есть еще время передумать, а я обязательно найду для себя другой выход.
— И где же он, скажите — этот выход?! — сразу же и взорвался он, будто только и ждал моих слов.
— А вас это правда волнует?! — не сдержалась и я, — я не намерена вступать в брак, чтобы терпеть в нем такое к себе отношение. Вы будто уже ненавидите меня, а что будет дальше — когда я и ребенок станем полностью от вас зависимы? Я предполагала совершенно иное. Вот на это я не подписывалась.
— А не забываетесь ли вы, фройляйн Шонуроффа? — побелели его ноздри.
Запихнув поглубже острую потребность в рукоприкладстве, я постаралась ответить ровно, но в выражениях себя уже не сдерживала — не видела смысла. И это не тот случай, когда женщина из мелочи раскачивает лютый трэш. Здесь вопрос первостепенной важности.
— Я… предложила брак не для того, чтобы мотать друг другу нервы. Но ваш тон… Я предлагала дружбу… надеюсь вы не рассчитывали на рабское подчинение с моей стороны? Командный тон здесь неуместен, вести себя, как виновная сторона, я не намерена. Прикажите карете остановиться!
— К чему это вы? — высокомерно сдвинул он брови, дергая все же веревочку звонка. Мы остановились.
— К дождю! Идите… в пень, Фредерик, с вашим показательно презрительным отношением! От уважения, которое питала к вам, почему и обратилась… до настоящей ненависти с моей стороны остался всего один шаг. И, как говорится… пока ветер еще без камней… разворачивайте экипаж!
— Вы совершаете
ошибку… как мы объясним императрице подобный пассаж? — сейчас мужик выглядел озадачено, если не ошеломленно.А мне было уже пофиг — вот так, на рваных нервах, ребенка просто не выносить. Нужно договариваться, пока мы еще на берегу. Вчера, похоже, он совсем ничего обо мне не понял.
— Императрице не привыкать! — разочарованно отрезала я, — покровительство надо мной вообще… выдалось крайне хлопотным делом.
Действительно ведь хотела стать для него не просто женой в доме, а боевой подругой — прикрывать тылы, подавать патроны…
— Мое настроение связано не с вами, — скрипнул он зубами.
— Но срываете вы его на мне. Воевать с вами я не собираюсь. Совместное существование такого плана — дорога в никуда. Но если на этот момент вы уже считаете невозможным сделать шаг назад… Сразу после венчания я уеду в имение матушки, формально мы достигнем результата.
— Вы же понимаете, что — нет!
— А мне уже как бы и… — скрипела теперь я зубами.
Закинул же, Господи… в этот слой общества! Такой… специфический и крайне неудобный в эмоциональном плане. Ни послать… да хотя бы и по имени-отчеству. Но так, чтобы доходчиво! А нет — нельзя. Хотя явно же и здесь на слуху та самая тематическая группа. Веками, как самое дорогое, передается из уст в уста.
Нет… грязные слова таки нужны — отвернувшись, молча кипела я.
Кони переступили на месте, карета чуть дернулась…
— Прошу прощения, Таис, я повел себя недопустимо. Более такого меж нами не повторится — даю вам слово, — раздалось вдруг рядом тихо и твердо.
Я глубоко вздохнула, оборачиваясь и глядя на него. И всерьез обдумывала свои слова, вырвавшиеся в запале. А почему — нет?.. Ольга и вся свита уедут в заграницу через два месяца после свадьбы. До тех пор покручусь тут, посвечу лицом, а дальше можно и к маменьке с пузом. Лучше места для проживания беременности не найти. Спокойные прогулки на природе, общество приятных мне людей, витамины. Буду чай пить на веранде, слушать, как поют птицы по утрам. А пока…
— Попробую верить вам, Фредерик Люд…
— Просто Фредерик — так правильнее. Невольно… возможно и не заметив того, но вы уже перешли на более личное обращение, — ровно предложил он и даже попытался улыбнуться.
— Согласна — так достовернее, — кивнула я, серьезно глядя ему в глаза. Небезнадежен?
— Трогай! — дернул мужчина колокольчик. Карета тронулась с места…
Подавать прошение оказалось не такой и церемонией. Торжественность происходящему придавала только моя фрейлинская форма, в остальном все прошло обыденно.
Государыня была в обычном, а не парадном платье. В поклоне я подала ей бумагу, Фредерик уверенно оповестил императрицу об отсутствии любых препятствий на пути этого брака и подтвердил это документально — еще одной бумагой, заверенной представителем короля.
Александра Федоровна похоже уже перекипела после ситуации с Весниным, да и вообще была женщиной незлой и не мстительной, насколько я знала.
— Как нынче твое здоровье, Таисия?
— Благодарю, уже много лучше, Ваше императорское величество.