Ганфайтер. Огонь на поражение

— Ки-и-а! — выкрикнул он на выдохе и ударил Боровица в прыжке, ногой метя в голову. Он был быстр, чертовски быстр, и его йоко-гери едва не достиг цели, но поручик в отставке еще не забыл армейские штудии — он ушел из-под удара, выставив блок. Коренастенький приземлился и снова развернулся, мгновенно и хлестко, демонстрируя классную технику карате. Однако субакс в исполнении Станисласа добавил очки команде китопасов.

Отбив кулаком бьющую руку якудзы, Боровиц нанес два удара подряд — пальцем в горло, тычком под нос — и звезданул «пяткой» ладони в грудь. Коренастый хэкнул и отлетел к стене, попадая под импульс. Готов.

И тут сверху, с мостика, ударил автомат, частя и сыпя рикошеты. Пули визжали, отскакивая от стен, продирали палубу, впивались в тела поверженных.

— Назад! — крикнул сегундо.

Китопасы отступили к миделю и укрылись за переборкой.

— Раненые есть? — спросил Стан, оглядываясь.

— Лёвку задело! — громко сказал Тугарин-Змей.

— Пустяки, — прокряхтел Вальцев, — царапнуло только…

Сихали прикинул, что на прорыв идти глупо, и бросился в боковой коридор. Отсюда выхода на мостик не было, но почему бы не попробовать окольные пути?

Застегнув ремешки на кобурах, младший смотритель вылез за борт, перецепился, подтянулся и бросил себя под леера палубой выше. Прячась за спасательной шлюпкой, он прокрался к трапу. Тут-то они и залегли — двое гангстеров с автоматами, азартно высматривавшие супротивника на техпалубе. Сихали Браун подошел к ним сзади и негромко свистнул — в спину стрелять не хотелось. Якудза мгновенно перевернулись на спину, один из них вскочил разгибом вперед. Оба открыли огонь, но Тимофей метнулся в сторону и сделал два выстрела, так быстро, что пронзительные шипения слились в один выхлоп. Отшагнул влево и добавил по импульсу. Якудза почти одновременно осели.

Тимофей выдохнул и прислушался к себе: как там совесть, точит зубы? Совесть молчала.

Подобрав автоматы, он сбежал вниз и махнул выглядывавшему Боровицу:

— Чисто!

Короткие, злые очереди зататакали снизу, с причального узла. Потом ударила длинная очередь и оборвалась. Дуплетом рявкнули бласты. Долетел крик, перешедший во всплеск.

— Зачищаем мостик! — крикнул Станислас.

Грохнул выстрел, и к ногам Тимофея, обливаясь кровью, упал Тераи. Прямо на фальшборт вспрыгнул якудза — рот ощерен, глаза сомкнуты в щелочки, автомат пляшет в руках. Браун выстрелил с левой.

Импульс не давал отдачи и не отбрасывал тело при попадании — якудза, как стоял, так и упал. Ударился о планшир, беззвучно перекувыркнулся и полетел в воду, только ноги дернулись на фоне красна солнышка — эффектно, но неэстетично.

— Шурики! — подозвал Сихали. — Помогите Тераи. Я прикрою.

Рыжий и Белый сноровисто подхватили таитянина и оттащили в укрытие. Там уже сидел Джамил, баюкая простреленную руку. Ершов пал на колени и осторожно разрезал комбез на Матеате.

— Грудь пробило, — сказал он озабоченно, — сквозное…

— Ничего, — пробулькал Тераи, пуская розовые пузыри, — Маринка заштопает…

— Останетесь здесь. — Браун хлопнул Рыжего по плечу. — Стерегите. Все равно скоро кончим!

Работы и впрямь оставалось немного. Вся верхняя палуба была под контролем китопасов, командный и руководящий состав сдался без боя — якудза смирно лежали на полу и не совершали резких движений.

Снизу поднялся Арманто.

— «Аквалюм» наш, — радостно отрапортовал он.

— Грузим его якудзатиной, — решил Боровиц, — и отстыковываем!

Двумя часами позже китопасы закончили «влажную уборку» захваченного трисека. Киберы смыли кровь и слизь, оттирая палубы и переборки до металла и пластика.

Усталый, но довольный Станислас стал у руля трисека и включил двигатели. «Тако-мару» могла выдавать сорок узлов — хороша посудина! Неужто у Хани не найдется пары действительно ласковых по такому случаю?..

— Теперь у нас аж два корабля, — гордился Рыжий. — Целый флот!

Трисек стронулся с места и стал набирать скорость, держа курс на юг, где смутно виднелся силуэт «Онекотана».

— Так держать, капитан! — дурачился Вуквун.

— Ну, все, — тут же проворчал Боровиц, — поигрались, и будя. Пора стадо поднимать…

Глава 9. Перегон

Собрать кашалотов в единое стадо — задача сложная, тем более что решать ее приходится в трех измерениях. Это коров гонят по равнине, и никто не опасается, что рогатая скотина упорхнет в небеса или зароется в землю, как крот. А вот в океане присутствует глубина…

Спасибо старым, матёрым китам — они как бы показывали пример и вели стадо за собой. Молодняк слушался плохо, взбрыкивал все, никак смириться не хотел с главенством подвывающих субмарин, которые сзади лупят кипятком из турбин, а спереди кусаются током. Но постепенно молодые самцы и боязливые китихи привыкали к трассе. Ведь что есть трасса перегона? Это цепочка кальмарьих пастбищ, где кашалоты отъедались полночи, отдыхали, а утром, плотно позавтракав, снова трогались в путь. Так еще можно жить!

Всего работники «Летящей Эн» гнали на юг почти шесть сотен кашалотов. Собрали, пересчитали, построили и тронулись.

Широким проливом меж островов Алеутской гряды огромное стадо покинуло Берингово море. Ландшафты островов были графичны и скупы на краски, как гравюра. Лесов здесь нет, и белый цвет первого снега на вершинах перемежался с коричневым и серым колером травостоя. Голые стебли борщевика и шероховатые бока валунов выделялись скудной гаммой, суровым спектром Севера.

Понемногу «Онекотан» продвигался к зюйд-весту, пока не пересек сороковую параллель. В этих местах проходило теплое течение Куросио, толкая теплые воды на север, и мало кто знал, что под ним в обратную сторону движется холодное Ойясио. А живность холодную воду уважает — в ней кислорода больше. И планктон в холодке Ойясио плодился и размножался бешено, отковывая пищевую цепочку: диатомеи жрали растворенные минералы, веслоногие рачки питались диатомеями, мальки харчили рачков, кальмары обедали мальками. А потом приплывали кашалоты и подкреплялись кальмарами…

— Все ли системы включены? — четко прозвучало в наушниках.

— Все, — ответил Браун, плавно подрабатывая кормовым вертикальным подруливающим устройством. — Прошу разрешения на спуск.

— Разрешаю. Курс?

— Ложусь на курс сто восемьдесят пять, скорость тридцать узлов. До цели один час расчетного хода.

— Принято.

Волны, хлюпавшие о прозрачный колпак «Орки-1», сомкнулись над субмариной. Мутным зеркалом отсвечивала водная поверхность — вид снизу. Нити серебристых пузыриков тянулись к ней, увеличивались в объеме, сплющивались, изображая модели ртутных шариков, и исчезали на границе океана и неба.

Привычно гудел перегретый пар в реакторе, монотонно посвистывал кислородный редуктор. Тимофей расслабился, выключил свет и повел субмарину на глубину. Нос «Орки» сильно наклонился, и фиксаторы сиденья подработали, мягко натянув широкий эластичный ремень. Красная стрелка батиметра проползла отметку «200». Температура за бортом — четырнадцать градусов. Еще несколько метров — и скачок. Сразу похолодало до плюс четырех. За спектролитовым колпаком двигалась планктонная муть, всплывали креветки и сифонофоры.