Ганфайтер. Огонь на поражение

— Ты когда-нибудь заткнешься?! — зло спросил Таскоза.

Юта не ответил.

— Харви, — сказал Родд, — угости ику бомбочкой.

— Это мы мигом, — бодро откликнулся Кинзелла. — Чёрт, мимо!

Кальмар, атакованный странным полупрозрачным существом, закованным в гладкий теплый панцирь, пришел в ярость. Его щупальца начали нервно извиваться и скручиваться. Окраска резко менялась — от серой до коричневой, от желто-бордовой до красной и розовой и снова становилась пепельно-белой.

— Выстрел! Есть!

Кальмар распустил свою мантию, втянул воду внутрь, но не выбросил ее через воронку на животе — анестезирующая бомба нокаутировала цефалопода, и тот оцепенел.

— Харви, это твой! Сторожи пока, мы себе других подберем!

— Понял. Да вон они! За вами! Эй, эй!

Субмарину Айвена дернуло, и он ударился лицом о приборную доску. На правом иллюминаторе, заняв его полностью, расплющилась присоска — розоватосерое кольцо, а посередке у него торчал коготь янтарного цвета с чернью.

Субмарина закачалась и повалилась на сторону, по корпусу заскребли когти, а потом пол стал потолком. Новаго прошипел пару крепких выражений — привязной ремень удержал его от падения, но больно впился в живот.

В передний иллюминатор стукнул клюв, потом на спектролит надвинулся розовый конус языка-радулы, расплылся по кругу, прошелся как теркой, с противным скрипом.

— Таскоза! Юта! — сдавленно крикнул Айвен. — Бомбу! Быстрее!

— Уже!

Что-то звякнуло по корпусу, субмарина заплясала и освободилась. Новаго вернул «Пинто» в нормаль и только тут выдохнул, обтер пот. Вроде ж и не жарко…

— Айвен, тут еще один! Они сами выбрались! Нет, ну вообще… Метров шестьдесят! Да, Шелвин?

— Ага! Айвен, это… это… Ну…

— Не, это уже не ика… Это оо-ика!

Колосс глубин, прикормленный экологами и зоопсихологами, надвигался на маленькие субмарины. Тело Великого Кальмара было окрашено в глубокую зловещую красноту.

— Айвен! — позвал Хорхе. — Мой очнулся! Шевелится!

— Мой тоже! — подал голос Шелвин. — Быстро они…

— Та-ак… — затянул Новаго. — Все открываем баллоны, даем струю — и ходу!

Айвен нажал рычажок, разворачиваясь к «своему» кальмару кормой — пусть учует аттрактант, пусть возбудится… Новаго дал малый ход. Ага! Почуял, исчадие пучины!

Кальмар остановился. Бросился в одну сторону, замер, кинулся в другую. Окраска плоти менялась от бледно-серой до розовой, темно-бордовой и красной — в оо-ике разгоралась похоть.

Новаго сбавил выброс приманки и пошел средним ходом — Великий Спрут устремился следом.

— Мой клюнул! — крикнул Айвен.

— И мой! — доложил Хорхе. — Класс!

— Шелвин? Юта? Таскоза?

— Идут! Идут! Догоняют!

— Держите их на расстоянии! И ниже четырех с половиной старайтесь не спускаться, не то пузырики пойдут…

— Ладно, ладно! Вот это кайф…

— Полцарства за такой экстрим!

Семь субмарин погнали в океан, волоча за собой на невидимом поводке самых огромных, самых быстрых и беспощадных хищников, коих только могла породить эволюция.

2

С голубым в мире был перебор — океан лазури разливался вокруг, катился с востока плавными валами, а вверху пронзительно синело небо, кислородной шторкой задергивая бесконечную черноту космоса.

Шорти Канн несколько успокоился со вчерашнего дня, но нетерпение его росло, и нервы натягивались. Загонщики ушли, а он остался и чувствовал себя уже не полководцем, а встречающим на вокзале. Знать бы, кто прибудет…

Во время обеда ранчер прошелся вдоль левого борта, от вертолетной площадки до полубака, и развалился в шезлонге, в одной руке держа коммуникатор, в другой — пластет пива. Император всея Океана.

Канн поджал губы и выпрямился, заинтересовавшись северным горизонтом. Там творилось нечто странное — из воды взлетали струи не то пара, не то дыма. Киты!

Шорти закричал в микрофон:

— Айвен! Это Шорти! Шор-ти! Тут киты! Что?! Киты, говорю! Что? Повтори! Ч-что?!

Бледная стереопроекция Айвена Новаго энергично зашевелила губами и пропала.

Торопясь, Коротышка набрал другой шифр.

— Алё! — крикнул он. — Харви? Это Шорти! Что у вас там творится?!

Он потряс коммуникатор, и палубу огласила громкая связь:

— …мар ушел!

— Как это — ушел?! — завопил Канн.

— Я знаю?! У Хорхе кальмар к китам кинулся, а мой нырнул — и с концами!

— Не понял… — вытаращился ранчер. — Вы сколько кальмаров увели? А?!

— Пять! Они… Хорхе! Берегись!

— Что?! Что там такое?! — надрывался Канн, подпрыгивая и корча гримасы.

— Кальмар схватил субмарину Хорхе! — скороговоркой сказал голос Юты Хейзела. — Шелвин! Торпедируй гада! У меня заклинило! Сволочь ты, Шорти! Жадная, трусливая сволочь! Сунул нам эти гробы…

— Юта! — добавился голос Айвена. — Хорхе не отвечает!

— Да как он может ответить?! Спрут содрал с «Пинто» внешний корпус! Стянул, как использованный презерватив!

— Айвен! Тебя твой догоняет!

— Это я ход потерял! Ну, Шорти, ну, скотина…

— И у тебя открыт баллон с этой гадостью… с кальмарьей радостью! С приманкой!

— Да я ж закрыл!

— Да где ж ты закрыл?! Струей бьет! Всплывай!

— Не могу! Держит! В нем тонн тридцать! Я…

Прошел треск, изображение Новаго перевернулось и пропало.

— Что там, Шелвин?!

— Хана Айвену! Кальмар, ну тот, большой самый, облапил его «Пинто» и вниз тянет! Как кита!

— Шорти! — крикнул Юта. — Вызывай русских! Лучше в изолятор попасть, чем в кальмарий желудок! Надо спасать Айвена и Хорхе!

— Хорхе готов!

— Что?!

— Эта сука десятиногая иллюминатор выставила клювом!

— О, черт! Все наверх!

— Сзади!

— Шор…

Связь прервалась. Канн растерянно забегал по полубаку, то поднося коммуникатор ко рту, то отводя. Долг товарищества боролся в нём с опаской уголовника. Вызов парней с «Летящего Эн» означал утрату имущества. И потерю лица…

Он подошел к борту, нервно шаря глазами по спокойному колыханию волн, потом глянул вниз — и замертвел.

На него в упор смотрели громадные, чудовищные глаза, превосходя поперечником колеса карьерного самосвала. Они взирали из-под воды, холодные и бесстрастные. Такого ужаса Шорти не испытывал никогда в жизни. Оплывая смертельной слабостью, он хотел крикнуть, но горло будто стиснули руки палача. Канн отступил на негнущихся ногах, просеменил задом, пока не уперся в противоположный фальшборт. Он хрипло и неровно дышал, совершенно потерявшись и не ведая, что предпринять, а в следующую секунду из воды с шумом выросли огромные, выше мачт, хлысты, розово-бурые и лоснящиеся, похожие на стволы деревьев с обрубками ветвей и сучьев. Стволы качались и гнулись, их тонкие верхушки извивались и едва не завязывались узлами. Это были щупальца. Их усеивало множество присосок, подвижных, шевелящихся, рефлекторно разжимавшихся и стягивавшихся. Остро запахло аммиаком.