Газлайтер. Том 27

Бойня тем временем только разгорается. Одержимые монахи звереют. Скатились с катушек окончательно — бросаются на Дамара с утроенной яростью, как стая бешеных псов на загнанного зверя. По плану он оказался прямо у входа в туннель, и именно на него первым накинулись вырвавшиеся из-под земли. Он там сносит их псионикой, яростно отбиваясь.

Ауст, бросив взгляд на моих исчезнувших девушек, криво усмехается:

— Скоростной Организатор? А ты нашёл неплохую замену портала.

— Ага, — киваю.

На самом деле без глушилок нельзя было обойтись. Пара устройств жужжат в тени валунов. Их задача — перекрыть любую попытку Дамара телепортироваться, и заодно сорвать возможный побег монахов. Но также нужно было срочно вытянуть девушек из этой мясорубки. Потому я и договорился с Лианом заранее.

Одержимые монахи — твари опасная. Девчонок надо было срочно эвакуировать. А потому турбо-пупс очень вовремя пригодился.

Дамар тем временем не пасует. Как и положено Грандмастеру, он, пускай и весь израненный, вырывается из окружения, раскидывая монахов пси-волнами, словно сухие листья. Некоторые отлетают в стороны на десятки метров, оставляя за собой глубокие полосы в снегу. Один удачливый врезается в сугроб головой и застревает.

Ауст уже весь на взводе, предвкушающе ждёт, когда Дамар прорвётся к нему — да только сам вскоре оказывается втянут в драку с подоспевшими монахами.

Ладно, хватит смотреть. Пора звать подмогу. Дамара потрепали — и хватит. Добивать будем сами, параллельно зачищая оставшихся одержимых.

Я хватаю Ледзора мысленным щупом, без лишних предисловий:

— Наступайте!

Одиннадцатипалый с «Тибетом» и Феанором уже подбирались к полю боя, скрытно, как и планировали. Мы устроили для монахов засаду, не суясь сразу в мясорубку. Дамар должен был в одиночку столкнуться с кучей бешеных противников. Он хоть и уложил добрую дюжину, но легкой победы не получил. Его тоже изрядно подмяли.

Теперь пришло время моих людей.

Ледзор с ревом «Хо-хо-холод!» врывается в толпу, размахивая топором. Феанор с «Тибетом» держатся по флангам, режут ряды монахов, как горячий нож масло.

Я уже собираюсь сосредоточиться на Дамаре, чтобы в момент его падения прихватить память — и тут в мысленной связи взрывается встревоженный голос Лиана:

— Конунг! Красивая сорвалась!

На миг сердце ёкает. Мои перепончатые пальцы! Что там случилось?! Забредший монах напал?

— Что произошло?! — мысленно бросаю я, напрягая все щупы в поисках тигрицы.

Лиан торопливо объясняет:

— Я сам не понял! Она взяла и соскочила с меня на лету! Где-то в сугробе упала… Надеюсь, не убилась. Я потерял её направление, ищу!

Короткий укол злости проносится в груди. Быстро и жёстко отвечаю:

— Не ищи её. Пока просто будь поблизости. Я сам найду! Раз она соскочила, значит, была причина.

Оторвавшись от битвы, я быстро передаю командование Ледзору — пускай пока без меня порубят монахов. Заодно еще зову на подмогу и Золотого. Желточешуйчатый очень пригодится. А сам, не теряя ни секунды, срываюсь с места и несусь туда, где щупами нащупал Красивую. Хорошо, что она оказалась совсем рядом.

Через пару минут, спустившись по склону, я наконец замечаю её. Красивая стоит, припав на лапы, шерсть на загривке взъерошена. Вся напряжённая, как натянутая струна. Она коротко мурчит мне, а затем кивает в сторону одного из сугробов. Я тут же бросаю взгляд туда.

В белой целине снега начинает расползаться тень. Под рыхлой поверхностью приоткрывается металлический люк. И из еще одного туннеля вылезают трое: настоятель, а за ним — два монаха. Ворочаются, как черви из-под земли.

Ах вот вы где, гады! Попались! То-то я гадал, почему среди той толпы монахов нет настоятеля!

— Умница, Красивая, — улыбаюсь, глядя на тигрицу. Она в ответ снова мурчит.

Всё становится на свои места. Пока Лиан нёс Красивую через равнину, Красивая почувствовала шевеление под землёй. Чутья у тигров не отнять — она правильно определила, что под ними кто-то шёл. Это были трое монахов. Ещё не успели вылезти наружу, а она уже сообразила. Поэтому и сорвалась с Лиана, выбрала момент.

Молодчина.

Я окидываю взглядом раскрывающийся люк и сразу понимаю, в чём фокус. Настоятель — хитрая сволочь. Он бросил большинство своих приближённых через первый выход — как живой щит и отвлекающий маневр. А сам направился через другой люк. Безжалостный план: прикрыться своими и удрать. И ему было плевать, что их тут же порвут. Главное — спасти собственную шкуру.

— Теперь я снова позову Лиана, — киваю Красивой. — Он тебя унесёт.

Тигрица слегка шевелит ушами, будто соглашается. Но в следующий миг ситуация резко меняется.

Один из монахов, только выбравшийся на снег, с хрипом корёжится — и превращается в мохнатого демона-быка. Тяжёлый, неуклюжий, с рогами и грубой шерстью, явно опасный. Следом второй монах начинает искажаться — и вот уже перед нами полосатая туша с перекошенной тигриной мордой. Демон-тигр, хищный и злобный.

Красивая замирает, уставившись на тигродемона.

Её эмоции рванули наружу: злость, бешенство. Да, её задело, и еще как! Её облик, её гордость превратили в карикатуру. Издевательство!

Красивая резко бросается по снегу в сторону противников.

Я мысленно ругаюсь:

— Блин, Красивая, ну куда ты… Твою ж! Не веди себя как ребенок!

И тигрица, опомнившись резко тормозит, оставляя борозды в снегу. Мохнатые уши прижимаются к голове, янтарные глаза виновато отводятся в сторону. И тихо в мысленной речи:

— Ой, прости…

Я только качаю головой. Потом. Сейчас некогда. Ведь мы привлекли вниманием монахов.

Настоятель тем временем, завидев нас, визжит во всю глотку:

— Филинов?! Убейте его! Он не должен вызвать подмогу!

Я оскаливаюсь:

— Убить меня? А как же ваша Великая Идея? Без Аватара же ничего не получится.

Настоятель хрипит в ответ, его тело начинает обрастать чешуёй, рога прорываются сквозь кожу, пальцы вытягиваются в когти:

— Ты слишком неуправляем! Мы найдём другого Аватара!

Демоническая сила разливается по мне ледяной волной. Я отращиваю рога и когти и швыряю ему в лицо:

— А так разве можно? Ведь согласно Провидению, подхожу только я.

— Великая Идея — не твое собачье дело!

— Ты бросил своих людей на растерзание, чтобы спасти свою вонючую шкуру — и ещё смеешь говорить о Великой Идее? — хмыкаю.

Настоятель клацает клыками, будто хочет что-то выкрикнуть в ответ. Но уже поздно. Его лицо окончательно теряет человеческие черты. Передо мной стоит не человек, а чертов Демон.