Год черной собаки

– Когда я путешествовал по Советскому Союзу, то обратил внимание: там в стюардессы берут лишь самых симпатичных и умных девушек, - неожиданно выпалил Уваров, поперхнулся и засмущался. Веснушки на носу словно бросились врассыпную.

– Ох, господи, Мишель, вы невыносимы. Прямо помешались на Советском Союзе, - раздраженно заметил доктор.
– Заладили: в России то, в России се. Голода нет, по помойкам не лазят, людей любят, а теперь уж и стюардессы красивее.

– Я не говорил красивее, - вспылил физик.
– Таких, как мисс Шервуд, не встречал.
– Он запнулся и наклонил голову.

Юта мило покраснела и опустила длинные и густые ресницы.

– То, что творится где-то у черта на куличках, нас совершенно не касается. У соседей всегда лучше, - сказал Эдерс.

– Нет касается!
– взорвался Уваров.
– Мы не твари бессловесные, а человеки разумные и за все в ответе. Именно должны, если угодно, обязаны даже вмешиваться в то, что при нас происходит. Лишь тогда и можно считать себя гражданином. Я убежден: люди завтрашнего дня - продолжатели вековой работы человечества - наследники его культуры и отвечают за все.

– Боже мой!
– Доктор воздел руки к потолку.
– Тут за себя-то не знаешь как ответить, а он, извольте, за человечество. Мы слишком малые величины, как те ваши частицы.

– Нет, не малые!
– Щеки русского порозовели.
– Если мы всем миром навалимся, то...

– Да полно вам!
– Мартин умиротворяюще потряс ладонями.
– Успокойтесь и ешьте, зря я, что ли, старался. Да и чего заспорили, когда у нас такая дорогая гостья? Ей ваши перепалки неинтересны и скучны. Прекратите.

– Ну отчего же, - слабо возразила Юта.

– Предлагаю, - негр помахал над головой руками, - в честь нашей очаровательной гостьи сегодня отдыхать. Сотворю изысканный ужин, послушаем хорошую музыку, потанцуем, а может, и споем. А?
– Он окинул всех ласковым взглядом.

– Мартин!
– Грег чмокнул его в щеку.
– Вы всегда предложите именно то, что требуется. Признаться, не танцевал и не пел целую вечность.

– Ха! Потанцуем.
– Эдерс вскинул темные брови.
– Прежде спросите мисс Шервуд, согласна ли она. Желающих сколько угодно, а партнерша в единственном числе. Правда - какая!
– Он развел руки.
– Но не будет ли такое в тягость?

– Что вы!
– запротестовала девушка.
– Мне очень приятно, и я постараюсь.

– Решено.
– Грег встал.
– Сегодня кутим, поем, танцуем.

– А кто объявлял сухой закон до конца экспедиции?
– поддел доктор.
– Не вы ли, Фрэнк? Кто божился, что...

– Я, я!
– перебил Грег.
– Но не будьте догматиками. Как считает Уваров, следует действовать диалектически, в зависимости от времени, места, обстоятельств. В этом отношении я полностью разделяю его убеждения. Пить же необязательно.

Отдых мы вполне заслужили, особенно доктор. Ну и я, конечно. Не отметить такое событие - нашу монашескую обитель посетила Юта преступление, а с ним я боролся всю жизнь. Тем более у Юты праздник переводят на новую линию. Да в конце концов, имеем мы право развлечься или нет?

– Имеем, имеем.
– Эдерс согласно опустил веки.
– Что вы нас уговариваете - согласны.

– Юта?
– Грег повернулся к девушке и взял ее руки.
– Как бы вы отнеслись к приглашению, пока наши друзья готовятся к банкету и гладят фраки, проехаться к пирамидам и полюбоваться древнейшей экзотикой?

– Пришла бы в неописуемый восторг!
– воскликнула радостно девушка и захлопала в ладоши.
– Я никогда не была в Египте.

Уваров неожиданно расхохотался.

– Чего это вы?
– удивился Фрэнк.

– Вспомнил приятеля по Сорбонне. Он тоже обычно предлагал идеи, а право воплотить их в жизнь любезно предоставлял другим. Так и вы. Даешь банкет, а я пошел. Я пошутил, езжайте, там действительно много интересного...

– Ух!
– Юта, запыхавшись, опустилась на стул. После осмотра различных достопримечательностей они заглянули в маленькое кафе неподалеку от пирамиды Хеопса.
– За вами не угонишься.

– Неужели устали?
– Грег выглядел, будто и не Лазил на самый верх фараоновой гробницы.

– Еще как! Страшно боялась, что мы сорвемся. Вы не заметили выражения лица гида-египтянина? Он смотрел на нас, когда отстал, с удивлением, словно не верил своим глазам. А ведь он совершает такие восхождения каждый день. Очевидно, принял вас за серьезного конкурента, посягающего на его скудный заработок.

Грег неопределенно пожал плечами и налил девушке кока-колы.

Кафе называлось "Нефертити". По аспидно-черным стенам и потолку разбросаны золотые контуры изображений супруги фараона Аменхотепа IV плохонькие копии работ древнего мастера Тутмесса.

– Вы знаете, что такое "Нефертити"?
– спросил Грег.

– Имя египетской царицы.

– Я имел в виду само слово.

– Нет. Но звучит, как пируэт в балете.

– "Красавица грядет" - так нам объяснял профессор.

– Прекрасно и романтично.
– Юта задумалась и повторила: - Не-фер-ти-ти. Так и представляешь что-то изящное, воздушное и загадочное, как взгляд любимой девушки из-за чадры.

– Вы довольны прогулкой?

– Очень. Я просто переполнена впечатлениями и счастьем.

– Потому что побывали тут?

– Потому что побывала здесь с вами.

– Вам надо так мало для счастья?

– Это не мало, а огромно.
– Она пригубила бокал и из-под ресниц взглянула на Грега.

– А вам нравится теперешняя работа?
– спросил Грег, словно хотел увести разговор в другое русло.

– Работа?
– Юта вскинула брови.
– Конечно. Мне нравится, когда в тебе кто-то нуждается, а в воздухе это сплошь и рядом. То кому-то нехорошо во время болтанки, то возишься с малышами. Наконец, поишь и кормишь пассажиров, отвлекаешь от мрачных мыслей. Кроме того, постоянно новые люди, города, обычаи. Можешь наблюдать и сравнивать.

– А как же ваше увлечение медициной?

– О, это самое сокровенное.
– Девушка задумчиво посмотрела на потолок.
– Это действительно мечта.

– И что в ней привлекательного?

– Привлекательного? Ну как же! До тех пор, пока существуют люди, существуют и болезни, то есть страдания. И мне кажется, нет ничего более благородного в светлого, как их облегчать, бороться за здоровье человека, его жизнь, проявлять милосердие.

– Хм.
– Грег оттопырил нижнюю губу. Ему вдруг вспомнилась Вирджиния. Какие они разные.