Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор

— Это пустяк, — сказал Рок, — я бы хотел сделать для тебя больше.

— Ну, коли так… — сказал осел. — Очень уж мне надоело быть ослом.

— Стань человеком, если хочешь.

— А ты можешь это сделать?

— А ты хочешь?

— Хочу, конечно, хочу!

Услышав эти слова, Рок трижды прошептал что-то про себя, повертел рукой над головой осла и сказал:

— Да будет!

И осел стал человеком, которого автор этого рассказа еще во введении окрестил Максимом.

* * *

Максим направился в ближайший город, тщательно скрывая в пути тот факт, что вчера еще был ослом. Войдя в город, он остановился на перекрестке и стал думать, куда ему идти и что делать.

Мимо него проходят мужчины, женщины, дети. Один сгибается под тяжелым грузом, который несет на спине, другой идет легко и быстро; один спешит — видно, ему нужно скорее куда-то прийти, другой идет медленно — видно, ему не очень хочется идти туда, куда он направляется. Одни говорят шепотом, другие кричат; один что-то толкает перед собой, другой что-то тянет за собой, — каждый занят своим делом, перекресток кипит.

Не может Максим придумать, чем бы ему заняться. Наконец решает он пойти посмотреть, может, где какое дело приглянется. Идет, заглядывает в лавки. Видит, в одной торговец, склонился озабоченно над книгой, рука танцует по бумаге, губы шепчут какие-то цифры, а лоб вспотел.

«Нет, это не для меня, — думает Максим. — Разве сладишь с этими цифрами, тут нужно соображать».

Идет дальше и останавливается перед другой лавкой. Там мастеровой с черными от работы руками, в мокрой от пота рубашке бьет молотом, который, пожалуй, потяжелее вьючного седла, которое Максим носил еще вчера.

«Нет, это тоже не подходит, — думает Максим, — чем браться за такую работу, лучше бы мне ослом остаться».

Максим идет дальше, останавливается перед каким-то большим зданием, заглядывает в раскрытое окно и видит: за столом, заваленным бумагами, сидит человек; за ухом у него перо, перед ним чашка кофе, а в руке сигара; он потягивает кофе, выпускает изо рта кольца дыма, провожает их взглядом до потолка и весело смеется, если кольцо получается удачным.

— Скажите, пожалуйста, что делает этот человек? — спрашивает Максим какого-то прохожего.

— А то, что видишь!

— А что, у него ремесло такое?

— Да, — говорит прохожий.

— А как оно называется, это ремесло? — спрашивает Максим с любопытством, так как это занятие понравилось ему больше всего, что он видел до сих пор.

— Он чиновник.

— Хорошее ремесло! — вздыхает Максим.

Он входит в большое здание. Ему говорят, что это канцелярия окружной полицейской управы, и он просит, чтобы его принял начальник. Максим ждал до полудня, после полудня целых семь часов ждал, но так терпеливо, с таким истинно ослиным терпением, что даже стражники сжалились над ним и доложили о нем господину начальнику.

Войдя, он сперва мелет какую-то чепуху, а затем, с большим трудом подобрав слова, покорно, очень покорно, совершенно покорно просит о маленькой службишке.

Господин начальник, пожилой, но умный человек, смотрит на него через очки и протяжно произносит только одно слово:

— Однако!

Максим сгибается еще ниже, на глазах его выступают слезы, он хватает руку господина начальника и целует ее.

Господину начальнику это нравится. Он думает: «Видно, настоящий осел, но покорен, будет послушным и годным для всякого дела!»

И берет его на службу.

* * *

Максим самый старательный чиновник в канцелярии; трудится в поте лица своего, берется за любое дело и не стыдится никакой работы. А стоит господину начальнику позвонить, как он кидается со всех ног, обгоняет стражника и, еле переводя дыхание, становится вместе с ним у дверей господина начальника. Ему хочется услужить господину начальнику — пусть хоть стакан воды принести!

Нельзя сказать, что он грамотен (где уж ему), но и в этом он кое-чего достиг. Сначала он мучился из-за того, что не знал, с какой стороны нужно писать, а когда это постиг, то пришли новые мучения: пока напишет одно-два слова — половину листа изжует, а то так изомнет лист, на котором пишет, будто тот, прости меня, господи, бог знает для чего употреблялся. Сейчас дело идет лучше, хотя он и не знает еще, где нужна прописная, а где строчная буква, вместо точек ставит кляксы, но и это ему сходит с рук. Господина начальника раздражает только одно — Максим сильно стучит ногами, когда ходит по канцелярии, словно он до сих пор подкован. Но господин начальник не может на него сердиться, потому что, когда он за каким-нибудь делом вызывает Максима в кабинет, тот входит и, как только замечает на лакированных ботинках господина начальника пыль (все равно, есть она или нет), тотчас достает из кармана платок и смахивает ее, и господину начальнику волей-неволей приходится молчать.

Что бы ему ни поручили, он все делает шиворот-навыворот. Однажды господин начальник приказал Максиму арестовать кого-то за долги, а он арестовал кредитора вместо должника; он загубил все дела за 1863 год, наделав из бумаг змеев для детей господина начальника, он подшил документы из дела за 1867 год в дело за 1882 год и наоборот…

Какие бы документы ему ни давали, он все перепутает. Так, протоколы следствия над попом, венчавшим малолетних, он перемешал с актами о долгах некоего театрального общества. Следователь долго не мог разобраться в этом деле; то ли поп был членом театрального общества, а венчание малолетних — театральная постановка, то ли театральное общество задолжало попу. Однажды жалобу вдовы Анки об оскорблении ее чести он сунул в бумаги, в которых содержалась просьба сделать какие-то долговые записи в книге земельной собственности, и при чтении бумаг получалось, что требуется записать честь вдовы в книгу земельной собственности, да еще в первую очередь. В другой раз потребовалось дать комиссии дело о приведении в порядок одной улицы; читает комиссия дело, читает и вдруг наталкивается на заявление, подписанное всеми жителями этой улицы, в котором они просят власти выселить разводку Любицу «за непристойное поведение». Заявление поставило комиссию в страшное затруднение, и она разделилась на две партии. Меньшинство утверждало, что это еще одна причина для того, чтобы навести порядок на улице, а большинство с этим не было согласно. В конце концов комиссия выбрала из своего состава еще одну, более узкую комиссию, перед которой поставила задачу обследовать на месте и Любицу и улицу. После трехмесячного тщательного обследования на месте комиссия обнаруживает, что это заявление относится не к делу о приведении в порядок улицы, а скорее к делу о приведении в порядок морали Любицы. Все объясняется, и находится виновник. Господин начальник гневается и решает на этот раз сделать Максиму строгое внушение. Вызывает его.

— Максим, осел ты этакий! — сдержанно начинает господин начальник, стараясь в соответствии со своим высоким положением и в гневе не терять достоинства.

А Максим сразу ударяется в плач, целует руку господину начальнику, бежит к госпоже начальнице, чтобы и ей поцеловать ручку, делает для нее покупки в тот же день на базаре, и все обходится благополучно.

И не только в тот день, он вообще часто оказывает услуги госпоже начальнице. Сколько раз он выводил детей на прогулку, а когда гости, он и на кухне поможет; например, заколет поросенка, выпотрошит его и поворачивает на вертеле. Помогает он и в других делах: сломается стол или стул, он их тут же и починит; вино переливают, он бочки пропаривает; когда господин начальник переселяется, он бежит в новый дом, госпожа начальница отправляет вещи, а он их принимает и расставляет. Разумеется, ходит на базар, и не только за луком или капустой, а иной раз несет через весь базар и полное лукошко яиц. Над ним смеются, но это его совсем не задевает, он спокоен, так как уверен, что на совесть исполняет свой ослиный долг.

Поэтому, если он заслужит иной раз наказание от господина начальника, то его всегда спасает госпожа начальница. Так прослужил он целый год, а в конце года господин начальник по соглашению с супругой повысил ему жалованье.

* * *

И все шло прекрасно. С Максимом никогда не случалось того, что могло случиться с любым другим чиновником. Например, его никогда не призывали к ответу за то, что он сказал что-то такое, чего не пристало говорить чиновнику. Наоборот, однажды от него потребовали объяснения, почему он ничего не сказал, когда должен был сказать.

Но с ним случилось нечто другое, чего от него никто не мог ожидать. Максим влюбился и задумал жениться. Увидел он в церкви пригожую женщину. Правда, она была уже в возрасте, но очень красивая. С тех пор он регулярно ходил в церковь и смотрел на нее, как на икону.

Максим и раньше не знал, когда надо креститься в церкви, а уж после этого совсем перестал следить за службой. Пойдут по церкви с блюдами собирать деньги, а он увлечется, забудется и ничего не положит. Или просфору забудет съесть и сунет ее в карман, так что в левом кармане пальто у него уже скопилось с полкило сухарей.