Голубя тебе на грудь

– Чтоб хоть еще раз кому-то позволил прикоснуться к моим вещам, - негромко проговорил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Это лучшее, что я написал в своей жизни!
– провозгласил Айрел, гордо хлопая жалкие остатки карандаша на подоконник и откидываясь на спинку стула с крайне самодовольным видом.

Кеане, сделавший всё, что мог, для приведения тетради в состояние, наиболее близкое к исходному, внимательно перечитывал ее с самого начала, отмечая про себя потенциально полезные моменты в потоке разрозненной информации. Восклицание барда он проигнорировал - искусством не интересовался и для сочинительства спутника делать исключение не планировал. Риелей же настолько увлеклась изучением родословной рода Карза, что музыканта даже не слышала. У Айрела, не дождавшегося восторгов, "охов", "ахов" и мольбы немедленно осчастливить присутствующих своим пением, резко испортилось настроение. Если раньше он произносил что-то подобное, то вокруг сразу начинали толпиться люди с такими благоговейными лицами, словно им только что явилась сама Давиана и пообещала просто так простить все грехи - видите ли, у нее сегодня хорошее настроение.

– Сконцентрируйтесь на мне, пожалуйста!
– бесцеремонно крикнул музыкант, сложив ладони рупором.
– Большое спасибо, - уже спокойно произнес он, заметив недоуменный взгляд Триши и какое-то подобие заинтересованности со стороны Кеане.

Скрипнув ножками стула по полу, бард сел лицом к слушателям и торжественно кашлянул.

– Значит так, - начал он, лучась гордостью.
– Для тех, кто не знает, - взмах руки в сторону салума.
– Мы тут подумали и решили, что Рафферти - а вот, кстати, и он - пора выходить на большую сцену. Проходи и садись: как раз только тебя не хватало.

Мальчишка замер на пороге, с нескрываемым подозрением оглядывая присутствующих. Что-то услышанное не предвещало ему ничего хорошего.

– Что случилось?
– от Триши не укрылся разбитый нос подопечного.

– Подрался, - нехотя огрызнулся ребенок, всё же заходя в комнату и закрывая за собой дверь.

– Раф, ты же хочешь стать бардом?
– Айрел задал риторический вопрос.

– Ну, - без особого воодушевления отозвался пацаненок, присаживаясь на краюшек кровати - он не сомневался, что этот разговор велся не просто так.

– Вот и чудно. А теперь я тебя кое о чем попрошу. Понимаю, мои указания будут звучать странно, однако, пожалуйста, выполни их. Это важно, - музыкант твердо посмотрел мальчишке в глаза.

Тот, чуть посомневавшись, кивнул.

– Скоси глаза, - повелел музыкант.
– Скоси глаза, - повторил он настойчивей, заметив подозрительный взгляд ребенка, не спешивший сползаться к переносице.

Рафферти нехотя подчинился.

– Сильнее. Склони голову набок. Теперь пусти слюну. Делай, что говорю!
– бард замолчал, оценивая результат.
– А теперь, - распорядился он, - скажи "Я всегда хотел быть похожим на Айрела Керрана".

– Я всегда...
– у Рафферти исчезли последние сомнения в том, что над ним просто издевались.

– Не теряй выражение лица, - прервал его музыкант, заметив, что зрачки мальчишки вернулись в нормальное состояние.
– И добавь в голос больше дебилизма.

– Можно узнать, зачем это нужно?
– озвучила общий вопрос Триша.

– Через три недели будет выступать Орви Маллес. Здесь. В Хольде, - Айрел выразительно указал на пол под своими ногами.

Рафферти вернул себе нормальное выражение лица и утер рукавом слюну с подбородка.

– И?
– Кеане пока поводов для бурной радости не видел.

– Орви меня ненавидит, - бард улыбнулся так широко, словно был невероятно доволен этим фактом.

– Искренне, жгуче и всепоглощающе. До зубной боли и желудочных колик. У него, наверное, сосуды в глазах лопаются, когда он обо мне вспоминает. И он не упустит шанса, чтоб подложить мне свинью.

– И?
– повторился салум, по-прежнему не улавливавший, к чему велся весь этот разговор.

– Представь, - Айрел был непривычно, как-то по-ребячески, оживлен.
– Приходит к нему вот такой вот мальчик - Раф, изобрази!
– парнишка послушно скосил глаза.
– И говорит: "Знаете, я всегда хотел походить на Айрела Керрана, с детства ему подражаю, даже вот песенку про него написал. Можно я ее спою со сцены?" А сам по виду идиот идиотом! Слюни, сопли... Шепелявит, заикается, картавит... Писается в постель! Бьется в эпилептических припадках... Всё вместе!
– мужчина активно жестикулировал, восторженно представляя будущего "гениального ребенка".

Музыкант сделал паузу, чтоб слушатели смогли проникнуться всем великолепием нарисованного им образа. Судя по выражениям лиц, тот, как минимум, заставил их глубоко задуматься.

– Логично же будет предположить, что и песня ни в чем ему не уступает?
– бард коварно улыбнулся.

– Пожалуй, - задумчиво кивнула Триша, понимая вдруг весь план собеседника.

– "Мальчик-дебил со столь же дебильной песней про Айрела Керрана". Я просто не могу себе представить, что Орви упустит такой шанс сделать мне гадость.

Мужчина потряс в воздухе зажатым между двумя пальцами листочком бумаги.

– А песня вот, - певуче проговорил он, переводя озорной взгляд с одного лица на другое.
– И, повторяю, это лучшее, что я написал в своей жизни.

– Что там?
– Кеане, наконец, закрыл и отложил свою тетрадь: разговор его увлек.
– Ода самому себе, полная бессовестного самолюбования и неприкрытого бахвальства?

– Не совсем, - Айрел покачал головой.
– Красивая и берущая за душу ода самому себе. Полная бессовестного самолюбования и неприкрытого бахвальства. Я аж чуть сам пару раз слезу не пустил, пока ее писал. Давиана Владычица, как же я хочу поведать ее миру!
– закусив губу с изнывающим видом, бард пробежал глазами текст и ноты.
– Это был бы такой шикарный последний штрих в моей карьере. Песня, сочиненная никому не известным ребенком в память о своем бесследно пропавшем кумире. Она просто обречена на успех!

– Как он, - оружейник указал на сидевшего с мечтательно помутневшим взглядом Рафферти, - попадет за кулисы? Я помню, с охраной у вас всё нормально. Извини, если спускаю с небес на землю своими банальными и приземленными комментариями, - с легким сарказмом добавил он.

– Триша, я надеюсь на тебя в этом вопросе, - бард посмотрел на спутницу.
– Сможешь провести его за сцену и добиться аудиенции у Орви? Это будет непросто, - сразу добавил он.
– Тем более, минут за десять до начала выступления.

– Почему именно так?
– деловито осведомилась девушка, автоматически начиная продумывать разные стратегии и варианты.

– Чтоб не хватило времени на то, чтоб прогнать песню перед концертом и понять, чего она стоит на самом деле.

– Ну-у-у, - мошенница неопределенно пожала плечами.
– Что-нибудь придумаю. Три недели, говоришь?

– А если я плохо сыграю?
– Рафферти, до этого мысленного купавшийся в лучах грядущей славы, вдруг вспомнил о действительности.